С сестрой сейчас поржали, она цитату прислала:

- А есть ли в России спортсмены, которые не употребляют допинг?
- Конечно, есть. Футболисты. Это видно по результатам.

Я: Фааааакт. Даже мельдоний, и тот не принимают!)
Сестра: Наверно с алкоголем не сочетается

@темы: Повседневность, юмор, Футбол

---

Как приятно, когда футболисты на твои вопросы отвечают!) Дзага на один из четырех ответил))

— Вы когда-нибудь смотрели футбол с фанатской трибуны?
— С той, которая за воротами? Нет, никогда.
— Даже в детстве во Владикавказе?
— Во Владикавказе смотрел. У нас эта трибуна называлась «Бешеная». Там я однажды сидел – с отцом вместе. Все кругом орали, в том числе матом, ну и я в какой-то момент подхватил. Больше меня папа туда не водил (смеётся)

@темы: Футбол

---

Вот и подошла к концу наша выкладка...

Название: Побочный эффект
Автор: Telia
Соавтор  Natoonai-Vydra
Бета:  Natoonai-Vydra
Фандом: Футбол
Жанр: Слэш (яой), Юмор, Мистика, Повседневность
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг/Персонажи: Игорь Акинфеев, Василий Березуцкий, Георгий Щенников, Артём Дзюба, Роман Широков, Дмитрий Комбаров
Предупреждения: Нецензурная лексика
Краткое содержание: Можно только позавидовать средневековым актёрам, имевшим большое преимущество перед современными спортсменами: максимум, что им грозило за плохое выступление, — это угощение в виде тухлых яиц, летящих в лицо. Футбольные фанаты же вооружались несколько иными боеприпасами, что и довелось Игорю Акинфееву в полной мере прочувствовать на себе. Так в его жизни появились странности, невероятно смахивающие на шизофрению.
Примечание соавтора: Нато продвинулась на восток ажно до Урала и испытывает от этого восторг.

Глава 7. Найти и обезвредить

Глава 7. Найти и обезвредить
Акинфеев чувствовал себя не в своей тарелке: его не отпускало ощущение, что он проебал всё, что только мог — срок сборов стремительно истекал, а результатов не было, он ни на миллиметр не продвинулся. Охота на Дзюбу оказалась серьёзным просчётом, куча времени была потрачена впустую!

К тому же после вчерашнего его грызла иррациональная вина за то, что он целовался с другим. Игорь отлично понимал весь идиотизм этой ситуации, но тем не менее ему было стыдно. Как будто они уже стали семейной парой, а ему хватило наглости пойти налево. Ещё и голос давил на совесть мучительным молчанием, словно ему нечего было сказать. Это голосу-то, и нечего сказать!

То, что пару месяцев назад было желанным, в настоящий момент угнетало. Тишина в голове была неприятной, непривычной. Игорь не мог избавиться от впечатления, что он допустил роковую ошибку, и его таинственный собеседник, обидевшись, прекратил с ним общаться — он не выходил на контакт, хотя было совершенно очевидно, что обладатель голоса снова рядом с ним. За весь день с его стороны прозвучала всего одна фраза, да и та на полноценное предложение никак не тянула:

— Феич... а, к чёрту!

«Эй, ты чего?.. С Дзюбой у меня ничего не было, клянусь», — робко попытался достучаться до него Игорь, но тут же поморщился от того, как жалко прозвучали его оправдания. — «Вот ушлёпок! Втюрился ты, а страдаю почему-то я, пока ты в кустах отсиживаешься! Что, трудно смелости набраться и самому первый шаг сделать? Почему я должен из-за тебя на мужиках виснуть? Такими темпами я никогда не узнаю, кто ты такой. Разве что в глубокой старости. Подгребёшь ко мне, опираясь на палочку, и заявишь: “Слышь, Феич”, а я в ответ “Чё те, хрыч старый, я слуховой аппарат дома забыл...”» —вздохнул Игорь.

— По кому так томно вздыхаешь, красна девица? — окликнул его Вася Березуцкий.

— Изыди, — Акинфеев не был настроен на разговоры. Отшучиваться и притворяться, что всё в порядке, не было ни сил, ни желания. Хотелось забиться в нору, ну, за неимением оной, в номер, и не выползать оттуда как минимум сутки.

— Ты такой несчастно-задумчивый, и у тебя на лбу написан вопрос «Ё-моё, что ж я сделал-то?», — не пожелал отвалить Березуцкий.

— Наш непогрешимый вратарь вчера пошёл против правил, гостей вечерком принимал... — глумливо лыбясь, сдал Игоря с потрохами Широков. — Что же там произошло, что он теперь настолько не в духе?

— Игорёк, молодца! Неужели бабу склеить умудрился? — порадовался за друга Вася. — Так держать!

— Так вот почему ты одиночный номер выбил! — вставил Дима Комбаров.

— По себе не судите, — возвёл очи горе Игорь, припомнив, как братья Березуцкие под носом у Хиддинка протаскивали в отель девушек. Что характерно, каждый день разных.

— Секса, наркотиков и рок-н-ролла не было, я свидетель! — подключился к беседе Артём.

— Так вы вместе развлекались, что ли? — удивился Комбаров. — А нас что не позвали?

— Пффф, вас в приличные места звать опасно! — фыркнул Дзюба. — Всю малину обломаете. Помнишь, как мою хату разнесли?

— Вау-вау, какие новости, отсюда поподробнее! – заинтересовался Кокорин.

Игорь отрешился от их трёпа, задумавшись о своём. Помимо вины его охватила и беспросветная тоска, от которой опускаются руки и на ум приходят пораженческие мысли. Он безумно устал подозревать всех и вся, из кожи вон лезть, что-то выяснять и раз за разом круто обламываться. Столько неудач довели его до ручки — Игорь полностью отчаялся найти неуловимого поклонника. Невероятно хотелось завыть волком, но Акинфеев подозревал, что его неверно поймут, и сдерживался от необдуманных поступков. Хотя где-то в глубине души Игорь испытывал смутное облегчение, что таинственный обожатель оказался не Дзюбой. С Артёмом было легко, но... это всё-таки не тот человек, с кем Игорь мог себя вообразить в таком качестве.

«Я слышал, что Париж меняет людей, но не думал, что Черногория тоже... к тому же подобным образом... Как же хреново быть мной, сам не знаю, чего хочу, ещё и действую с оглядкой на голос, существующий только в моей голове... Ну зачем ты так феерично ворвался в мою жизнь? Раньше так просто было...»

Игорь хотел снять футболку, но, невовремя уйдя в свои размышления, завис на середине. Это не укрылось от внимания его коллег, которые принялись зубоскалить:

— Что ты там копаешься? — окликнул его Комбаров. — Стриптиз, что ли, собрался нам устроить?

— Представляю эту картину маслом, — заржал Березуцкий, быстро переключаясь на новую тему. — А что, кто-то после футбола уходит в порно-бизнес, чем Игорь-то хуже? Надо же с чего-то начинать! Данные у него есть, факт.

— Игорь, а ты хоть умеешь? — с любопытством уточнил Кокорин.

— Продемонстрировать? — Игорь хладнокровно окинул всех стеклянным взглядом.

«Ну что, кто не рискует…»

— А давай, — хмыкнул Широков и указал на телефон Кокорина. — Маэстро, урежьте марш!

Игорь пожал плечами и под оперативно включенную Сашей подходящую мелодию на мобильнике принялся соблазнительно вилять бёдрами, попутно медленно стаскивая с себя футболку. Не то чтобы он действительно профессионально владел такими танцами, но в этом случае отсутствие опыта с лихвой компенсировалось усердием, к тому же важнейшую роль играл завершающий аккорд, а Акинфеев весьма решительно был настроен дойти до конца и вынудить тем самым голос отреагировать. Ошарашенно замолчавшие было в первые секунды парни дружно заржали, Роман засвистел в знак поддержки, Вася подсунул Игорю швабру, которую тот принял с достойной уважения невозмутимостью и изобразил из неё шест. Комбаров сидел, открыв рот, и, кажется, был близок к коме.

— Бляяяя, ну почему я телефон не захватил!.. — убивался Дзюба.

К сожалению или к счастью, но закончить представление Игорю не удалось, пришлось остановиться на самом интригующем моменте, так как к шоу присоединились новые зрители — в частности, главный тренер сборной России собственной персоной. Похлопав в ладоши, Фабио Капелло оглядел замерших парней и с нотками энтузиазма проговорил:

— You should train it better.

Повисла неловкая пауза. Вася как можно незаметней постарался убрать зажатую в руке купюру.

— Развиваем командный дух? — вольно трактовал это Саша Низелик, состоящий при Капелло переводчиком. Обычно он переводил ближе к смыслу, а не дословно, что не всегда нравилось тренеру, но зато очень нравилось футболистам.

Дон Фабио покосился на него:

— Is it Russian team-building? — и показал два больших пальца. — Окей!

— Ещё какой окей! — подтвердил Кокорин и громко сглотнул.

— Хватит ерундой страдать, переодевайтесь и идите на поле, — подытожил Капелло через переводчика и покачал головой, скрывая лёгкую улыбку.



Во время короткой передышки между упражнениями Акинфеев без сил уселся на траву газона. Он был просто убит. Голос развести хоть на какую-то фразу так и не удалось. Чувствуя, что тотальный бзик не за горами, Игорь заставил себя прекратить обдумывать идеи, одна другой безумней, типа персонального опроса всех причастных к команде. Но что делать дальше, было непонятно. Видимо, почуяв его настроение или заметив окутавшую его ауру уныния, рядом пристроился Березуцкий:

— Что стряслось? — тихо спросил он, продолжая докапываться. — С тобой явно что-то не то, я же вижу.

— Да заебало всё, ты даже не представляешь как, — честно признался Игорь, прислонившись к другу. Вася тут же приобнял его за плечи, потрепал по затылку. — Не парься, справлюсь. Прорвёмся.

— Держись, отпуск не за горами, — подбодрил его Березуцкий.

— Не за горами… — обречённо повторил Игорь.



Тяжёлый в физическом и моральном плане день постепенно клонился к закату. Выполнив требования тренерского штаба и пройдя традиционный мини-медосмотр, Акинфеев наконец-таки реализовал своё сокровенное желание: добрался до гостиницы и с трудом впихнул в глотку ужин. Избегая остальных, он сидел за столом один как сыч, в уголке, спиной ко всем и больше думал, чем жевал, при этом не обращая внимания на то, что лежит у него в тарелке. Всё бесило. Выхода нет. С Новым годом, пошёл нахуй. Спокойной ночи. Игорь вышел из столовой, ни с кем не попрощавшись, и с ужасом завис в вестибюле, осознав, что его конкретное присутствие, как он понял, отрицательно влияет на болтливость голоса. Если за ближайшие дни ничего не изменится, то летний отпуск он проведёт, прослушивая многочисленные разговоры о том, как по нему, Феичу, соскучились, а также, вполне вероятно, очередные репортажи из первых рук — в прямом смысле. Нахуй ему это сдалось, за какие грехи?

— Тебе куда, я запамятовал? — галантно спросил подошедший Роман Широков, вызывая лифт.

— Пятый, — вяло ответил Игорь. Скорее бы очутиться в номере, где никто не будет мешать, и предаться безнадёжному отчаянию.

— Угу, а мы с Ребровым на третьем. Ты заходи, если что, — усмехнулся Широков, но Игорь был не в состоянии реагировать на шутки, даже улыбку выдавить из себя было лень.

Они с Широковым молча вошли в подошедший лифт, нажали нужные кнопки на панели. Игорь прикрыл глаза; в душе у него словно образовался вакуум — ни эмоций, ни мыслей, ничего не осталось.

— Как же ты меня достал, Феич, вот кто бы знал, — вдруг услышал он. — Все нервы вымотал сегодня.

— Фффух, — Игорь измученным жестом потёр переносицу. В потоке обрушившегося на него облегчения он едва мог уловить горький упрёк в свой адрес.

— Всю кровь выпил просто, — продолжал голос.

— Прости, — само собой сорвалось с губ. Психическое и физическое напряжение последних месяцев проявлялось самым откровенным образом. Пожалуй, более сумасшедшим, чем в эти пару десятков секунд в лифте, Игорь ещё не был.

— Задушил бы тебя голыми руками, — глухо разносилось по его мозгу, с гулким эхом отражаясь от стенок черепа. Акинфеев, казалось, видел звуковую волну от этой фразы. — То есть, сначала выебал бы во все дыры, а потом бы задушил. Но сначала выебал.

— Скорее бы… — Игорь прижался горячей потной спиной к холодной металлической стенке лифта и бросил на себя взгляд в зеркало. Всё почти так же, как и в конце марта, ничего не изменилось: он, голос и растерянное отражение — есть в этом мире островок стабильности. Переколотить бы все зеркала к чёртовой бабушке, худшего с ним уже случиться не может…

— Тебе что, плохо? — озабоченно осведомился Роман.

— Да, — Акинфеев не желал врать самому себе и, отпуская тормоза, сполз на пол. — Я сейчас сдохну, — с этими словами он поднял плохо сфокусированные глаза на Широкова. — Я больше не могу жить с этим дурдомом в голове. Ебал я это всё.

— Э? Игорь, ты чего? Врача надо?

— Феич, кончай так шутить, насчёт задушить я не всерьёз…

Две фразы слились в одну, Роман наклонился к нему, одной рукой придерживая за подбородок, а другой ободрительно гладя по плечу, и в этот момент в лифте дзинькнуло, оповещая о прибытии на нужный этаж, и двери раздвинулись. Внезапно вместе с дверями у Игоря открылось второе дыхание, и он набрал воздуха полной грудью.

Ну, слава богу, сошлось!

— Так вот оно что?! Ах ты, сукин сын! Кто ещё у кого пил кровь и ел мозг! — озлобленно зашипел он, вцепившись Широкову в воротник футболки, притягивая его на себя.

— Блять нахуй! — произнесли хором два голоса, по крайней мере, Игорь точно расслышал их гармоничный унисон, и тут тёплые мягкие губы Романа накрыли его приоткрытый рот жадным мокрым поцелуем. Двери закрылись, и лифт поехал на пятый. Там-то они и вывалились в ярко освещённый коридор, на мгновение оторвались друг от друга и, кажется, немного протрезвели.

— Охуел? — спросил Игоря Роман.

— Ещё как! — подтвердил Игорь, вставая на ноги.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Роман.

Акинфеев, ощущая невиданное воодушевление и прилив энергии, потащил его в свой номер, Широков не сопротивлялся и не задавал никаких вопросов, лишь неадекватно улыбался. Едва за ними захлопнулась дверь, Игорь сразу же толкнул Романа к стене, не позволяя себе ни о чём задуматься, и рухнул на колени рядом.

— И чего? — ехидно поинтересовался Роман.

— Штаны снимай, удод, — выдохнул Игорь, поджимая губы, и посмотрел наверх. Широков поморгал для приличия пару секунд и резким движением сдёрнул свою футболку:

— Сначала ты.

Перед глазами Игоря оказался наполовину прикрытый одеждой накачанный пресс. Акинфеев, не медля ни на миг, в свою очередь стянул футболку и приспустил штаны, насколько позволяла поза.

— Достаточно?

— Нет! — отрезал Широков. — Совсем раздевайся! Хватит меня разыгрывать!

— Да кто тут кого разыгрывает?

«Феич, это же моя мечта — ты, абсолютно голый и со стояком. Хочу увидеть, какой у тебя…»

Договорить ему Игорь не дал, безоглядно кинувшись оголяться, сидя на ковре номера. Кроссовки полетели в угол, остальную одежду он швырнул в кресло и опять встал на колени.

«Подрочи себе», — то ли просьба, то ли приказ, но Акинфеев уже не вникает в такие тонкости, просто берёт одной рукой и начинает ласкать себя. Не сказать, что особо получается, но Роман не отводит внимательного взгляда, и, несмотря на всё смущение, Игорю удается заставить свой член встать. Широков, не открывая рта, провёл языком по зубам, отчего его лицо приобрело хитрое выражение, и пробормотал:

— Что за хрень ты творишь, Игорь?

«Феич, бля, только не говори, что собираешься мне отсосать!» — вопил голос в голове у Акинфеева.

— Собираюсь тебе отсосать! — выдал Игорь и решительно потянул руки к резинке чужих треников. С лёгким шорохом Роман избавился от штанов и трусов и расставил ноги шире. Глаза у него были невменяемые. Пока Акинфеев так же офонарело рассматривал его мощный стояк, он облизывался и гладил себя по животу дрожащей пятерней.

— Что, зассал? — разочарованно выдал он в конце концов, перехватил свой член у основания и нацелил его в сторону на Игоря, сжимая-разжимая вокруг влажно поблескивающей плоти кулак.

— Иди ты. Примериваюсь, — обиженно показал язык Акинфеев. — Первый раз всё-таки.

«Я буду у тебя первым… Буду твоим первым… Буду твоим», — мысль Романа носилась по черепу Игоря, грозя вытечь из ушей вместе с остатками расплавленных мозгов.

— Думаешь, ты у меня второй, что ли? — хохотнул Роман и перестал себе дрочить.

«Делай уже что-нибудь, Феич, а то я прямо так кончу! А это как-то не по-пацански!»

— Успокойся ты, блин, — облизнулся Игорь. — И так стрёмно до усрачки, ты тут ещё психуешь, как целка.

Широков громко застонал и вцепился в его волосы, когда он дотронулся до самого кончика — сначала пальцами, отодвигая мешающую крайнюю плоть, а потом Игорь скользнул вокруг обнажившейся головки и губами. Страшно было не взять в рот член, а видеть его так близко перед лицом, поэтому Игорь зажмурился и целиком отдался тактильным ощущениям. Выяснилось, что в принципе в этом нет ничего страшного, делаешь то, что хотел бы, что делали бы с тобой, как говорится, истина проста, особенно, если тебе оперативно подсказывают, как лучше. «Крепче!» — и Акинфеев, сопя от усердия, прижимает головку к нёбу, посасывает уздечку, наползает выше по стволу. «Быстрее!» — и он старается двигаться быстрее, пуская слюни. Роман медленно и плавно водит бёдрами навстречу, выёбывая его рот и настойчиво притягивает голову Игоря к своему паху. Сквозь все чужие «Да, Феич, да, блять нахуй, Феич!» Акинфеева накрыло волной липкого страха. Для полного счастья не хватало задохнуться в такой интересной позе!

Чтобы отодвинуться, пришлось применить силу. Роман упорно не сдавался в своём желании рулить процессом.

— Убери руки! — рявкнул Игорь, инстинктивно утираясь. — Я сам ртом всё сделаю!

— Не могу! — захныкал Широков, колотя затылком о стену в бессильном отчаянии. — Сами так и держат! Мерещится, что отпущу и проснусь…

— Убери, я сказал! Дышать нечем!

— Фе…

Игорь шестым чувством почуял, что за слово сейчас последует, подскочил с пола и заткнул Романа поцелуем. Целоваться с ним, стоя обнаженными и тыкаясь друг другу в живот эрегированными членами, оказалось до странности комфортно. Они были одного роста, не приходилось тянуться или наклоняться, чтобы было удобнее, не стоило стесняться лёгкой колючести этих прикосновений и того, как ноги щекотали жёсткими волосами. Им не надо было быть нежными до тошноты и продумывать каждый жест, и можно было не сдерживать свою животную силу, не боясь обидеть случайной грубостью. Они были на равных — голые, возбуждённые, испуганные происходящим, но готовые довести дело до логического финала.

«Я тебя выебу!»

Тяжёлая рука Романа опустилась Игорю на спину и пошла вниз, замерев в тревожном нетерпении на крестце. Акинфеев вырвался и отступил на шаг назад, в глубину комнаты.

— Хорошо! Еби! Достал своими пустыми обещаниями!

И Широков с размаха опрокинул его на постель. Атласное покрывало обожгло кожу холодом, и Игорь инстинктивно сжался. Какой же неуютной может быть кровать, когда ты лежишь на ней с расставленными ногами, а тебя сверху внимательно рассматривает здоровый, местами очень волосатый мужик вот с таким членом!

— Ну, чего пялишься? Страшно? — спросил Роман.

— А то, — снова облизнулся Игорь и кивнул.

— Вот. А ты как думал? Раз-раз, и всё? Это не так просто. Здесь подход нужен. Лягаться не будешь?

— Не буду.

— Правда?

— Да блять, Рома, мне тебе письменную доверенность написать, что ли? Заверенную нотариусом?

«Было бы неплохо», — это точно прозвучало внутри, потому что Широков дёрнул бровью и положил руку Игорю на колено.

— Расслабься, — неожиданно робко попросил он. — А я буду с тобой осторожен, как только смогу.

— Как, едрить твою налево?

— Вот так! — зашипел Роман. — Как с девочкой!

В мозгу у Игоря опять привычно забилось чужое лихорадочное «На колени, бля! Встань на колени!», наверно, Широкова на слова уже не хватало. Он попытался исполнить приказ, развернулся под Романом и встал, как велено, испуганно оглядываясь через плечо. Широков перестал сомневаться и втиснулся своим горячим телом между разведённых бёдер Игоря. Его член мокрой головкой проехался по промежности, съехал ниже и застыл у Игоря в яйцах. Почему-то никакого отвращения у Акинфеева не возникло, скорее наоборот, стало приятно. Это было гораздо лучше, чем подставляться в пустоту полутёмной комнаты. Тёплый физический контакт, реальность прикосновений гармонично и как-то даже привычно дополнялись непрекращающимся порноматерным монологом, от которого у Игоря начинало сводить живот — то ли от страха, то ли от предвкушения.

«Выебу», — обещал Роман. Однако пока он держал себя в руках, просто жадно гладил его растопыренными ладонями по заднице, иногда сжимая чуть покрепче.

— Ты там скоро? — Акинфеев боялся, что передумает прежде, чем это наконец случится.

— Надо же осторожно… Чтобы не больно…

— Да похуй уже! — ответил ему Игорь.

Широков витиевато выругался, Игорь не сообразил, вслух или мысленно, но его явно назвали шлюхой. И он не мог с этим не согласиться, потому что от нетерпения был готов кричать, а Роман все водил и водил по его дырке головкой, испытывая их обоих на прочность.

«И смазать тебя нечем», — печально донеслось с той стороны, а потом Игорь ничего не мог больше разобрать, кроме обжигающе-режущего вторжения.

— Бля! — судорожно вдохнул он в голос, чтобы тут же ощутить, как ему зажимают рот.

— Весь этаж на уши поставишь!

Акинфеев сжал зубы и опустил голову. За дрожащим животом между похабно расставленных ног торчал и нелепо качался в такт толчкам его член. Глядя на это, Игорю удалось отпустить себя настолько, что страх и боль от проникновения отступили в глубины подсознания, осталось лишь механическое потирание, и оно было приятным.

«Ой, это ведь мои стоны, надо же», — констатировал он.

«Феич!» — приговаривал Широков, наполняя всё вокруг спокойствием.

И тогда Игорь на свой страх и риск уперся коленями и резко сдал задом назад. Впечатления были непередаваемые: сладостное напряжение внутри сконцентрировалось в точке, малейшее касание к которой было волшебным. А Широков чувствительно задевал её при каждом движении.

— Ах! — взвыл Игорь, прогибаясь.

— Охуеть, — протянул Роман и как с цепи сорвался. Игорю пришлось максимально расслабиться и полностью раскрыться, потому что это было жёстко. Оставалось только разобраться, почему это ему так нравится, почему эти толчки заводят его, почему его ебут, а у него эрекция и глаза закрываются от восторга...

Когда внутри оглушающим водоворотом закрутился поток удовольствия, у Игоря затряслись руки, и на какие-то доли секунды он потерял контроль над своим телом. Кто-что-где-когда перемешались в пространстве и времени, Широков мощно засадил ему по самые яйца, Акинфеев проехался по скользкому покрывалу и с размаха въехал лбом в высокое деревянное изголовье кровати, аж искры из глаз полетели.

— Ебать! — сдавленно прошипел он, пытаясь проморгаться. Мир постепенно проступал через темноту. Внутри было мокро и горячо, Роман шумно дышал и ласково гладил его по спине, а потом наклонился и поцеловал в затылок, там, где можно было нащупать небольшой шрам от ожога. В голове стояла адская тишина, и Игорю на миг показалось, что он оглох.

— Ты как? — спросил Широков, и Игорь задумался, имеет ли он право после всего случившегося, не покривив душой, ответить, что у него всё нормально. Он перевернулся на спину и встретился с Романом взглядом.

— Ромео хренов, можешь мне сказать одну вещь? — проникновенно попросил он.

— Что угодно, — согласился Роман, но сначала одарил пересохшие губы Игоря долгим нежным поцелуем.

— Нет, я всё понимаю, я не круглый идиот, и за это время о многом догадался, — принялся рассуждать Акинфеев, когда смог заговорить. Широков лёг рядом с ним на бок и, не сводя глаз с его лица, водил пальцами по его груди, то и дело опуская руку ниже, чтобы пощекотать. — Я даже не спрашиваю, не было ли у тебя когда-нибудь подозрения на шизофрению, как давно ты дрочишь на меня по утрам и почему ты дал мне такое дурацкое прозвище «Феич». Меня одно волнует. К чему там был Кадыров в платье с декольте? Помнишь такое? Что это должно означать? Откуда это вообще взялось в твоей дурной башке? Это как надо пить, чтобы до такого додуматься?

— Хороший вопрос. Ты что, мысли читать научился? — Роман не упал с кровати лишь благодаря своему каменному самообладанию. Наверняка в этот момент внутри у него звучала сложная многоэтажная матерная конструкция, но Игорь её не услышал. Всё кончилось. Хотя, возможно, он опять глубоко заблуждался, и всё ещё только начиналось, но главное — никакого голоса в голове у него больше не было.

Акинфеев счастливо рассмеялся. Наблюдать за обескураженным Широковым было просто неописуемое удовольствие:

— Колись! Я ко всему уже привык.

— Феич, чтоб тебя! Я только что тебя выебал, и у меня того и гляди снова встанет от твоих выкрутасов! А что ты от меня хотел тогда, на матче? Чтобы мне стояк бегать мешал? Мне надо было срочно прийти в себя. А тут ты ко мне пристаёшь с вопросами, мол, не хотите ли вернуться в Москву, и блядски облизываешь свои губы! Я там чуть не кончил!..

— То есть никакого «Скажи наркотикам “Иногда”»? — уточнил Игорь.

— Да какие к чёрту наркотики? Одни народные средства — настойка пустырника и чай с ромашкой на ночь, чтоб спать спокойнее. Правда, не помогало нихрена.

— Насчёт того, что не помогало, я в курсе. Кстати, о ромашке… — задумался Игорь, ехидно ухмыльнувшись. — Ромашка, говоришь… Ромашка — это хорошо.

— Чем?

— Тем, что я тебя, Ромео ты несчастный, ромашечка ты моя лекарственная, отныне буду называть Машкой. «Роман» — «ромашка» — «Машка». Понял?

— А обязательно нужна дебильная кликуха? — нахмурился тот.

— Ну, я же должен как-то отомстить! — развёл руками Акинфеев. — Я тебе не какая-нибудь розовая феечка. Я — самый настоящий Феич. «Я требую сатисфакции»! — передразнил он, процитировав однажды подслушанное.

— Я тебе устрою сатисфакцию, — угрожающе прошептал Роман. — Только ноги пошире раздвинь.

Игорю нечего было терять, и он без колебаний развёл бёдра так, что рука Широкова соскользнула по его телу вниз. Игорь был уверен, что сейчас Роман, громко ахнув вслух, про себя награждает его живописными матерными прозвищами, из которых «Ненасытная дырка года» считалось бы самым цензурным, но это было не страшно, а скорее забавно. Теперь у него в голове были только его собственные мысли, хотя и весьма фривольного содержания. Кажется, Роман даже сумел их прочесть — с учётом того, куда направилась его ладонь.

— Ну, если тебе хочется, то можно, — великодушно разрешил Широков. — Так уж и быть. Я пока не буду ставить условия, что за каждую такую «Машку» ты в качестве возмещения морального ущерба будешь должен мне минет.

— Я подумаю над твоим предложением, — захихикал Игорь, поднялся и с приглушённым «Машка!» оседлал его живот.



Следующий день для футболистов сборной был полон сюрпризов — их ведущих игроков как подменили. У Акинфеева пропал безумный взгляд, и он перестал тосковать на ровном месте. Игорь словно светился от радости, щедро раздавая окружающим улыбки. Широков тоже изменился в позитивную сторону: он вёл себя расслабленно, не язвил по любому поводу, как обычно, и будто разом освободился от давящих на него проблем. Всё утро они вдвоём о чём-то щебетали, не спеша посвящать окружающих в свою беседу. Под конец Дзюба не сдержал любопытства и аккуратно подкатил к над чем-то смеющейся парочке:

— Ребят, вас инопланетяне часом не покусали? — поинтересовался Артём.

— Нет, но будешь приставать, тебя покусаю я, — предупредил Игорь, задорно блеснув глазами.

— Боюсь, боюсь, — замахал руками Дзюба, но на всякий случай отчалил подальше.

— Ты аккуратней, я и приревновать могу, — негромко заметил Рома.

— Не сомневаюсь, — Игорь усмехнулся и добавил: — Но у меня уже заявки на продолжение вчерашнего стриптиза появились, не буду же я разочаровывать народ… — Он рассмеялся, получив тычок в рёбра.



Тренировка принесла футболистам новые потрясения. Они как раз отрабатывали стандарты, и Игорь выстраивал стенку.

— Берёза, сюда иди! — махнул Акинфеев на нужное место. — Машка, правее встань! — крикнул он. Разбегающийся Дзагоев от неожиданности промазал мимо мяча и шлёпнулся на землю, да и все малость подвисли, недоуменно переглядываясь. А Широков, которого молодые футболисты назвали не иначе как по имени-отчеству, даже когда его не было рядом, а остальные разве что в состоянии лёгкого подпития могли назвать «Дедом», полуофициальным прозвищем, лишь поморщился, но послушно, без возражений, принял указанную позицию.

— Ну, чего стоим, кого ждём? — поторопил он игроков, явно не собираясь как-либо комментировать данное прозвище.

— Вася, блять! — эмоционально выразился Акинфеев после разыгранного штрафного.

— Раскорячился, как на панели, — тут же подхватил упрёк Широков.

— Нахуй… — откровенно фейспалмил Березуцкий. — За что?!

— Ты чего? — уточнил Самедов.

— Я смотрю, они же нашли друг друга, два сапога пара! Ты прикинь, если Ромка к нам в клуб лыжи навострит! Это ж полный пиздец настанет! Два капитана спелись, что может быть страшнее?..

@темы: юмор, Футбол, Фанфики

---

10 марта 2010 года руководство ЦСКА закрепило за болельщиками 12 номер ^_^

@темы: арт, Футбол

---

Название: Побочный эффект
Автор: Telia
Соавтор  Natoonai-Vydra
Бета:  Natoonai-Vydra
Фандом: Футбол
Жанр: Слэш (яой), Юмор, Мистика, Повседневность
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг/Персонажи: Игорь Акинфеев, Василий Березуцкий, Георгий Щенников, Артём Дзюба, Роман Широков, Дмитрий Комбаров
Предупреждения: Нецензурная лексика
Краткое содержание: Можно только позавидовать средневековым актёрам, имевшим большое преимущество перед современными спортсменами: максимум, что им грозило за плохое выступление, — это угощение в виде тухлых яиц, летящих в лицо. Футбольные фанаты же вооружались несколько иными боеприпасами, что и довелось Игорю Акинфееву в полной мере прочувствовать на себе. Так в его жизни появились странности, невероятно смахивающие на шизофрению.
Примечание соавтора: Нато продвинулась на восток ажно до Урала и испытывает от этого восторг.

Глава 6. Попытка номер блять

— «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог...» — процитировал Игорь бессмертные строчки из «Евгения Онегина». — Чувствую себя старой развалиной, чуть что, сразу брык в постель, — пожаловался он вслух. Сложившаяся ситуация отдалённо напомнила ему наказание в детстве.

Будучи школьником, Игорь всеми силами увиливал от физкультуры, посещая её только в самых исключительных случаях — он боялся, что получит травму на уроке и подведёт товарищей в ЦСКА. Из-за этого его дневник нередко пестрел двойками по данному предмету. В один отнюдь не прекрасный для Игоря момент из школы позвонили, и отец, так гордящийся его спортивными достижениями, посадил нерадивого сына под домашний арест. И для юного Акинфеева это было похоже на пытку: друзья во дворе гоняли мяч и громко смеялись, а ему оставалось лишь прижиматься к оконному стеклу и с завистью за ними наблюдать, мечтая оказаться там же. Вот и теперь, пока он валялся в кровати, товарищи по команде тренировались и весело проводили время — первые дни всегда проходили с задором.

В этот раз Игорь наказал себя сам: приболел на второй день сборов. Медики сошлись на том, что всему виной Игнашевич, которому тоже нездоровилось, но у Игоря было иное мнение: он предполагал, что всё куда банальней и суть заключалась в его измотанных нервах. Он слишком долго терпел до этих сборов, практически считал дни до заветной даты. И подсознательно ожидал, что стоит ему вступить на территорию гостиницы, как все проблемы мигом рассосутся, ну, хотя бы нелепая ситуация с тайным поклонником точно разъяснится. Мозгами он понимал, что Дзюбы не будет ещё неделю, а без него сдвинуть ситуацию с мёртвой точки не получится, но так и не смог побороть глубокое разочарование, когда при встрече с командой ровным счётом ничего не изменилось. Все эти переживания в итоге и вылились в температуру.

Ночь выдалась беспокойной. В столь поздний час из-за мелкого недомогания Игорь и не подумал обращаться к врачу, пытаясь справиться самостоятельно. Он ворочался, периодически проваливался в дёрганый сон, но быстро из него выныривал — якобы удобное одеяло стало врагом номером один: оно казалось слишком жарким, душило теплом, но стоило его откинуть, как холод пробирал до костей и начинало знобить. И никак не получалось нащупать баланс.

«Гадёныш, ну почему из-за тебя всякая жопа постоянно происходит? Тебя здесь даже нет, а всё равно сплошные обломы, пидорас ты скотский... Как же заснуть?.. Хорошо, что у меня комната на одного, не то сосед давно бы уже швырнул в меня чем-нибудь тяжёлым, чтобы спать не мешал…»

Совершенно измученный Игорь под утро забылся тревожным сном. Ему снилось море и чайки размером с птеродактиля, орущие подозрительно похоже на трезвон будильника... Ну и без вездесущего голоса тоже не обошлось, как будто его мало было наяву. Игорь уже насквозь проникся этой одержимостью — ни минуты без голоса в башке.

— Феич, ты что, специально меня соблазняешь? В такой позе раскинулся... — промурлыкал тот.

— Конечно, я же загораю. И ты присоединяйся.

— Ну что мне с тобой делать, горе ты моё? — с места в карьер сменил тему голос, однако в этих словах прозвучало столько нежности и теплоты, что Игорь прям-таки растерялся — нечасто можно услышать в свой адрес подобные интонации. Но следующая фраза вдребезги разбила очарование обстановки и заставила Игоря вспомнить о реальности:

— Игорь, блять! Вставать собираешься? — прозвучал рядом раздражённый оклик, а после его осторожно потрясли за плечо. Почти сразу рука неизвестного — Игорь спросонья не сообразил, кто именно нагло вторгся в его номер, — перекочевала выше, и на его пылающий лоб легла божественно прохладная ладонь. Пришлось вынырнуть из глубин сна и разлепить словно налившиеся свинцом веки. Первым, что он увидел, была крайне недовольная физиономия Широкова, устроившегося на краю его постели.

«Хочу назад, в сон, пусть и там от голоса не спастись», — тоскливо подумал Акинфеев.

— Баклан, — проинформировал его Роман, убирая руку.

— И тебе доброе утро... — прошептал Игорь. — Я что, проспал?

— Ну чего вы там? — в распахнутых дверях стоял Комбаров.

— Чего, чего... наш бедовый вратарь опять отличился, — проворчал Широков, поднимая упавшее на пол одеяло и укрывая им Игоря. — Тащи сюда врача.

— Все кони бедовые, — не согласился с ним Игорь. — Наверняка до конца сборов с нами ещё куча фигни случится... — он потянулся было к штанам, валяющимся неподалёку, но был перехвачен Широковым и уложен обратно:

— Куда намылился? Лежи смирно, — приказал ему Роман.

— Неплохой совет, кстати, — заявил вошедший в комнату Безуглов, которого Дима, судя по всему, выловил у Игнашевича, живущего в номере напротив. — Что-то часто в последнее время ты становишься моим пациентом, Игорь. Что на этот раз?

— Да ерунда, мне бы малясь отлежаться, к вечеру буду в абсолютном по... — он не успел договорить, так как врач умело воспользовался моментом, и градусник оказался у Игоря во рту. Акинфееву оставалось только промычать нечто возмущённое, но, к сожалению, нечленораздельное.

— Да, так ему и надо! Скажи спасибо, что не ректально, — разулыбался Комбаров.

— А вы что тут забыли? — обратился к ним Эдуард Николаевич. — А ну марш отсюда!

Роман и Дима грустно переглянулись, но, поняв, что больше им ловить нечего, уныло поплелись из комнаты.



Весь день Игорь провёл в полудрёме, отдыхая и отсыпаясь. Березуцкий разок заглянул, по его словам, «проверить, не скопытился ли наш лучший вратарь», на что был вежливо послан в пеший эротический тур. Окончательно Игорь пришёл в себя от ставших привычными претензий:

— Феич, что ж ты так расклеился-то? Я тебя скоро к врачам ревновать начну! Они тебя видят чаще, чем я...

— А, тебе уже доложили обо мне? Вот предатели... — пробурчал Игорь, дотянувшись до мобильника. Там горел конвертик, сигнализирующий об смске. — Ну кто бы сомневался...

«Как вы там, в сборной, поживаете?» — Игорь не ошибся в своём предположении, писал действительно Дзюба.

— Неужели тебе хватило тактичности ворчать только мысленно? — удивился Игорь и быстро настрочил ответ:

«Тут весело, тебе бы понравилось. Твой нынешний клуб над нами ржёт и хвастается трофеем, а твой прошлый клуб пару раз едва не придушил Васю. Тот матч на 4:0 непросто забыть», — Акинфеев покривил душой, лично ему было не до веселья, но надо было держать марку. — «Тебя не хватает, вы бы с ним снова спелись и вовсю терроризировали округу».

«Вот блин, а я всё это пропускаю!.. Был бы ещё и Керж, вот все бы взвыли», — ответ пришёл мгновенно, как будто Дзюба всё это время в ожидании гипнотизировал мобильник взглядом.

«Да уж, вылитые Всадники Апокалипсиса, спасайся всё живое. Рад, что переходишь в стан чемпиона страны?» — полюбопытствовал Игорь.

«А то! Ни одной игры в составе не провёл, а уже чемпион, я крут! Представляю, какими эпитетами меня болельщики встретят».

— Знал бы ты, какими эпитетами я тебя от души награждаю... Да ты и сам за словом в карман не полезешь, это уж точно, — прокомментировал Игорь, но напечатал: «Нашёл о чём думать! Настреляй побольше голов, вот сразу и позакрываешь всем рты».

«Ну да... Да и я не девочка, от кричалок не растаю», — подтвердил Артём.



На следующий день погода стояла замечательная, солнце скалилось с безоблачного неба, поднимая футболистам настроение. Игорь наконец вырвался из заточения и находился в прекрасном расположении духа — оказывается, если немного побездельничать, то рядовая тренировка воспринимается как праздник. Чувствовал он себя на редкость хорошо, словно и не температурил накануне.

— Феич, это пиздец невыносимо! — надрывно произнёс голос.

«О, и ты здесь. Кажется, с тех пор как начались сборы, ты стал реже подавать признаки жизни. Совесть проснулась, что ли? Хотя нет, откуда у тебя совесть... Небось, все силы отдаёшь поднятию “Ростова” со дна».

Ответа Акинфеев, по понятным причинам, не получил, зато его внимание привлекла беседа ребят: они выполняли комплекс упражнений у заборчика, позволявший беззаботно трепаться между собой без опасения сбить дыхалку и нарваться на выговоры, на которые Дон Фабио был весьма щедр.

— И он нам такой предъявляет: «Бегаете со скоростью дохлых улиток, на морозе и то живее двигаетесь! Вас в морозилку засунуть?!», а ты попробуй не носись зимой с бешеными глазами, мигом околеешь... — делился соображениями Шатов. — Кто только до хуйни с этим переходом додумался?

— Во-во, сами бы попробовали в двадцатиградусный мороз в шортах побегать, — поддакнул ему Ионов. — Можно же ведь все причидалы нахрен отморозить. И в интервью ничего не вякнешь, улыбаемся и машем, блять.

— Нет мозгов — считай, калека, — высказался Игнашевич. Выглядел он далеко не так цветуще, как Игорь, и оставалось лишь предполагать, каким путями он добился у врачей разрешения выйти на поле. — Живём на севере, играем зимой, а летом отдыхаем, зашибись просто. Гениально.

— Вы хоть бегаете, — добавил Игорь. — Голосую за ворота с подогревом.

— Тогда уж надо вместо сетки плед повесить, — рассмеялся Вася. — Будет этакий спортивный чум.

— Хорош трепаться, — с ленцой приказал Широков. — Вон нам машут, приступаем к бегу.

— Ну блииин... — протянули футболисты, но филонить не посмели. Тренировка шла своим чередом.



Дни шли один за другим, всё время занимали нудные теоретические занятия и тяжёлые упражнения, Капелло безжалостно гонял их на тренировках, разве что кнута не хватало. После товарищеской игры с Беларусью мрачное предсказание Игоря сбылось, появилась новая жертва сборов, что характерно, со стороны армейцев: Головин заработал травму и почти сразу отчалил долечиваться в клуб. Его участь разделил и Игнашевич — у него обнаружили пневмонию. Так что приезд Дзюбы был омрачён этими событиями.

— Наверно, Капелло надоело, что нас одной левой делают все, кому не лень, вот он и принёс армейцев в жертву футбольному богу, — печально озвучил свою версию событий Алан, когда Игнашевича в срочном порядке увезли лечиться в стационар. Выбыл он явно надолго, накрылись его планы о поездке в Токио. — Боюсь, я следующий.

— Где же тогда победы? — откликнулся Игорь.

— Тоже верно... — вздохнул Дзагоев. — Ладно, хрен с ним, там всех выживших в зале собирают, пошли, поучаствуем...

— Опа, Феич пришёл! — щёлкнуло у Игоря в голове, как только он зашёл в зал. Игорь едва не оступился с перепуга. Голос, точнее, его обладатель, был совсем рядом! И впервые за все дни сборов чётко проявил себя! Игорь буквально ощущал его присутствие. Он был где-то здесь, на расстоянии вытянутой руки, в поле зрения, дышал одним с ним воздухом. Акинфеева почему-то бросило в пот. Было ли это стопроцентным доказательством вины Дзюбы?

Вышеупомянутый Артём Дзюба сидел несколькими рядами впереди. Он обернулся и приветственно помахал Игорю, но потом невозмутимо продолжил болтать с Шатовым и Лодыгиным. Игорь сел на скамейку и уставился ему в затылок с таким напряжением, словно хотел просверлить ему череп взглядом.

«Отзовись, ты, засранец!» — в ожесточении он чуть ли не до крови кусал губы. — «Где ты?»

Но голосу все его просьбы были трын-трава. Акинфеев готов был расплакаться от отчаяния. Да, в течение их своеобразного общения он вполне усвоил, что собеседник его не слышит, но в данный момент ему казалось жизненно важным наладить контакт в обратную сторону, потому что, когда он увидел Дзюбу вживую, его внезапно начали грызть сомнения, а Артём ли тот самый тайный поклонник? Пусть всё так удачно совпало, но его выводы могут быть и ошибочны, так как они базируются на смутных фактах. Вдруг это Дима? Может быть, Игорь рано сбросил его со счетов? Мало ли, недотумкал и какую-нибудь важную мелочь упустил...

«Эй, ты! Чёрт… Какие же у меня могут быть позывные… Я ведь никакой кликухи тебе не дал!» — сокрушался Игорь. — «Всё больше матом… Эй! Приём! Это я, твой Феич, скажи хоть что-нибудь, сцуко!»

— Игорь, ты в порядке? — отвлёк Акинфеева от сосредоточенных дум вопрос Романа Широкова.

— А? Что? — растерянно переспросил он.

— Говорю, подвинь копыта, дай пройти, — с мягким упрёком сказал Широков и двусмысленно хмыкнул. — Пожалуйста.

— Прости, задумался, — зажался Игорь. Роман успокаивающе хлопнул его по колену, прошёл по ряду дальше и уселся за спиной у Кокорина.

«Ну же!» — умолял Акинфеев. — «Вот он я, тут! Чего ты хотел? Как мне тебя вычислить? Подай какой-нибудь знак, что ли! Неужели тебе пофиг, что я здесь? Почему ты молчишь?»

В глубине мозга копошилась назойливая мысль о том, что если он сейчас запрыгнет на стол и с криком Тарзана (не того, который стриптизёр, а того, который в джунглях, но возможно, лучше сработает первый вариант) сдёрнет с себя футболку и штаны с трусами, то его загадочный собеседник точно равнодушным не останется и выдаст нечто эмоциональное, что позволит ему, Игорю, как-то его идентифицировать. Но по разумным причинам от такого концерта Акинфееву пришлось воздержаться.



Артёма нужно было проверить во что бы то ни стало, но Игорь не знал, как надо подкатывать к мужчинам, эксперименты с Щенниковым стоило считать скорее провальными. Да и было бы странно, если бы у него имелся обширный подобный опыт. Для затравки Акинфеев решил не открывать Америку, а пойти проторенным путём, используя подсказки:

«Про что он там трындел?» — попытался припомнить Игорь. — «Залипал на наклоны с приседаниями... Да ну нахрен, этого он от меня не дождётся, я пока не настолько опустился, чтобы задом вилять, как шалава последняя! Ещё он улыбку отмечал... Вот это можно, главное — меру знать, а то на дебила смахивать стану. Что ещё? Ах да, про мой рот... не буду вспоминать в каком контексте. Ладно, учтём...»

Игорь реализовал свою тактику на ближайшей же тренировке, дольше ждать не было ни терпения, ни смысла: улыбался Артёму по поводу и без, «случайные» прикосновения участились и длились немного дольше обычного. Скоро у Игоря создалось впечатление, что Тёмка очень даже не против такого контакта. Также не забыл Акинфеев про мнение голоса насчёт своих губ и расстарался вовсю, постоянно их облизывая. И дождался-таки отклика на свои действия:

— Феич, да что ты со мной творишь-то, паршивец? Ты себя со стороны видел? Боже, дай мне терпения, я же с катушек слечу! — взвыл голос.

— А у Акинфея-то сушняк по ходу, — хохотнул Жирков.

— Так вот чем наш святоша ночами занимается, а то всё «я не пью, не пью»... — поддержал Комбаров.

— Цыц! Заткнулись там! — скомандовал Игорь, обернувшись к шутникам.

«Успехом это назвать никак нельзя, раз все заметили. Мне нужны другие доказательства…» — подумал Игорь, безрадостно взглянув на Дзюбу. Его не отпускало ощущение, что он ввязывается во что-то, чему в итоге будет совсем не рад.

Дальше по плану тренировочного процесса стоял мини-матч, так что их разделили на две команды. К радости Акинфеева, они с Артёмом оказались в одной группе. Он ещё не знал, что конкретно предпримет, но рассчитывал как можно скорее поставить жирную точку в поисках непрерывно беспокоящей его личности с гомосексуальными наклонностями. Его даже слегка потряхивало от нетерпения, выяснить это хотелось просто до зуда. Он был близок к разгадке, как никогда раньше.

— В любви и на войне все средства хороши, — провозгласил Игорь, оттаскивая Дзюбу в сторонку. Там он, приобняв Артёма за плечи, тихонько поведал несколько слабых мест команды противника, которые он заприметил за эту неделю. В частности он посоветовал форварду налегать на Лодыгина: тот часто совершал одну и ту же ошибку, выскакивал из ворот, порываясь подстраховать защитников. Этим следовало воспользоваться. Артём давно не забивал, а такие вещи всегда сильно сказываются на нападающих, и Акинфеев надеялся, что хотя бы на тренировке он прервёт эту сухую серию у Дзюбы.

Его советы увенчались успехом, Дзюба действительно сумел забить на первых же минутах. На радостях он полез обниматься к Игорю, и его рука во время объятий как бы невзначай опустилась гораздо ниже спины. Причём проделано это было с таким профессионализмом, что окружающие ничего не заметили, но Игорь немного охренел от этого умелого жеста — не привык он к столь откровенным поползновениям на своё тело.

Голос упорно проявлял свою злоебучую натуру и будто бы онемел, томя в ожидании, поэтому Игорь отважился на радикальный шаг.

«Трудные времена требуют решительных мер», — взвесил все «за» и «против» Акинфеев, бесстрашно кидаясь в ноги Кокорину, когда тот рванул к нему с мячом. Приём этот был довольно опасен, и в другом случае на товарищеском или тренировочном матче Акинфеев ни за что не стал бы его применять. Но сегодня ему необходима была непосредственная реакция, нужно было пользоваться любым шансом, чтобы выбить из голоса живые эмоции.

«Нахуя я это сделал?!» — секунду спустя подумал Игорь, сложившись от мощного удара в живот — Сашка не успел уловить его маневр и непроизвольно влепил ему со всей дури.

«Блять, Феич! Феич, ты как? Зачем так рисково сейвить, осторожней никак нельзя? Что за херня-то?!»

— Игорь, ты как? Что за херня, осторожней не мог?! — почти в унисон с голосом вторил Комбаров.

«Ну, охуеть теперь... Всё, нахер, у меня так мозг скоро взорвётся! К чёрту намёки и прочее, перехожу к активной части, надо проверить Артёма! Не буду подозревать Комбарова, не то свихнусь точно!»



Под зорким надзором Капелло вытянуть Артёма на полноценное свидание или хотя бы невинную прогулку по городу не представлялось возможным; из отеля лишний раз было не выйти. Игорь поступил исходя из соображений целесообразности и пригласил Артёма вечером в свою комнату. В планах стояло остаться наедине, включить немудрёное кино и по ходу уже окончательно определить, Дзюбу он искал или нет. Игорь отчаянно гнал от себя мысли о том, как сильно это похоже на банальное разводилово, когда с хитрым видом предлагается посмотреть фильм или коллекцию марок в спальне. Артёму его инициатива явно пришлась по душе, он с энтузиазмом согласился. Даже, как показалось Игорю, с излишним энтузиазмом.

— Ради тебя я стал настоящим преступником, нарушаю правила, покинул свой этаж! — провозгласил он, протискиваясь в номер Акинфеева, освещаемый только неоновой вывеской за окном и экраном телевизора, создающим интимный полумрак. Капелло всерьёз взялся за дисциплину среди своих подопечных, и даже проход по этажам гостиницы осуществлялся по карточкам.

Игорь подавил нервную дрожь. Он чувствовал себя как безалаберный дрессировщик, случайно запершийся в клетке с тигром. Мягко говоря, странные ассоциации, с учётом того, что он сам всё затеял.

— Если нас поймают, то я как принимающая сторона огребу больше люлей, — успокоил он Артёма.

— Ценю такую жертву, — проникся Дзюба.— Ну, с тебя агрегат, с меня киношка.

Они улеглись на постели бок о бок. Тёма как истинный киноман выбирал, что именно они будут смотреть — его вкусу Игорь доверял. Впрочем, Акинфеева не особенно волновало, что там будет крутиться, лишь бы голос развести на бурную активность.

— Новый сериал вышел, «Восьмое чувство» называется, я его ещё сам не видел, — рассказал Артём. — Ты как к фантастике с триллерами относишься?

— Врубай, заценим, — кивнул Игорь.

Сериал оказался по-своему интересным, но мешали сразу две вещи: молчание голоса, из-за чего Игорь выжидательно косился на Дзюбу, и невозможность нормально устроиться — Артём вероломно захватил большую часть подушки, а облокачиваться на жёсткую деревянную спинку кровати было крайне неудобно.

— Двинь-ка тазом! — возмущённо ткнул Дзюбу локтём Игорь, стараясь вытащить из-под него предмет спора, но тот только ехидно усмехнулся:

— А хрен тебе!

Немного помучившись, Игорь проиграл и свою часть несчастной подушки, оставшись с жалким её уголком. Артём зловредно за ним наблюдал, но не выказывал желания облегчить страдания друга, так сосредоточенно сопящего при попытках выцарапать себе толику комфорта. Поэтому, плюнув на приличия, Игорь закопошился, устраиваясь поудобнее, ещё раз мстительно пихнул Артёма в бок, а после нагло положил голову ему на плечо. В такой позе сидеть стало куда удобней, Игорь понемногу стал понимать девушек. Артём что-то одобрительно буркнул и возражать не стал.

Но долго так пролежать не получилось, на экране разворачивались захватывающие события: как раз выяснилось, что один из персонажей, Лито, вовсе не такой мачо, каким казался, а очень даже гей. Игорь то ли хихикнул, то ли ойкнул, настолько это оказалось в тему его недавних переживаний — Тёма прямо как знал, какое кино выбрать, — и тут Дзюба плавным толчком перевернулся, подмяв его под себя, и прильнул к его приоткрытым губам. От неожиданности Акинфеев ахнул, чем не преминул воспользоваться форвард, углубляя поцелуй. Его язык уверенно и настойчиво проник в рот Игоря, пока тот пытался допетрить, что происходит и как, собственно, на это реагировать.

«Едрит-динамит! Я целуюсь с мужиком! То есть это он меня целует! Ага, как будто есть существенная разница, типа, один раз не пидорас... А он тяжёлый, но это даже приятно, странное ощущение...» — пронеслось у Игоря в мозгу. — «Он... Эй! Куда он руки суёт? Столько дел разом умудряется провернуть... Сразу видно, нападающий...»

Тёма и вправду не терял времени даром. Его рука уже блуждала по телу Игоря, изучая, расчётливо лаская самые уязвимые точки, нежно сжимая, вынуждая дрожать в сладкой истоме. Внезапно Игорь осознал, что начал откликаться на эти действия. По коже растеклись мурашки удовольствия, ноги сами собой гостеприимно раздвинулись, подставляясь навстречу движениям ладони, а между тем голос как молчал, так и молчит. Это его и отрезвило. Акинфеев протестующе дёрнулся, что заставило Артёма немного отодвинуться:

— Что-то не так? — спросил Дзюба, поймав полный охуения взгляд Игоря.

— Я... Блин! Слезь! — выдавил из себя ошалевший Игорь, поправляя штаны.

— Разве ты не этого добивался? — искренне удивился Артём, неохотно сползая с него.

«Эта сборная — рассадник пидорасов, а я едва ли не председатель гей-клуба! Ебать, тишина в эфире, ты там сдох, что ли?! Ау! Я из-за тебя чуть тебе не изменил, а ты... А! Что я несу?! Бля!»

— Нет! То есть… Это… — вконец запутался Акинфеев, чувствуя, что краснеет. — Не принимай на свой счёт, я лишь хотел… вот и… короче, давай забудем об этом недоразумении?

— Ладно, ладно, я тебя понял, — Артём с трудом сдерживал улыбку от вида растерянного Акинфеева. — Проехали.

— Ага. Отлично, хорошо, — смущённо пробормотал Игорь, покосившись на телевизор, и вскочил на ноги, но Дзюба поймал его за футболку и потащил к себе. — Эй! Какого?!

— Ну и куда ты собрался? — лукаво поинтересовался он. — Хотели просто фильм посмотреть, так в чём проблема? Если я сейчас свалю, могу поспорить, завтра из-за этого будет неловкое молчание и косые взгляды. Оно нам надо? Так что расслабься, договорились? — проникновенно попросил Артём. — Обещаю не приставать! — поднял он руки вверх, демонстрируя свои благие намерения.

Мгновение помедлив, Игорь пожал плечами и внял мудрому совету: вновь забрался на кровать, решив хотя бы сегодня не запариваться, и под смешок Дзюбы пристроил голову на прежнее место — на самом деле ведь удобно.

Акинфеев старательно гнал прочь безнадёгу, поселившуюся в сердце, но на ум приходили несуразные мысли, всё время возвращая его к волнующей теме.

«Комбаров, значит?.. Да нет, вряд ли... Кто тогда? Как же я заколебался... Это может быть кто угодно, хуй я его узнаю... С чего я в принципе взял, что это футболист? Какие-нибудь чуваки из медицинского штаба или работники, которые у поля трутся. Или вообще сам Капелло. Эта хрень не изучена, вдруг она автоматически для меня переводит, а он верещит там на своём и в ус не дует. Ёбаная жизнь!»

@темы: юмор, Футбол, Фанфики

---

Фернандес подал документы для получения российского гражданства! Так что вскоре (через пару месяцев) на одного россиянина станет больше ^_^ Правда он по-русски ни хрена не говорит, но это уже детали))

@темы: арт, Футбол

---

Победа, приятная компания, чего еще можно желать? И пусть я ожидала немного большего от дерби всея Руси, как от игры, так и от шизы, но тем не менее вечер удался!))

По сути, мое первое селфи, если не считать пары фотографий у зеркала))


Феич одобряет!


И Акинфеев, пытающийся не надышаться дыма

@темы: Повседневность, арт, Футбол

---

Кони мои любимые ^_^

@темы: арт, Футбол

---

Название: Побочный эффект
Автор: Telia
Соавтор  Natoonai-Vydra
Бета:  Natoonai-Vydra
Фандом: Футбол
Жанр: Слэш (яой), Юмор, Мистика, Повседневность
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг/Персонажи: Игорь Акинфеев, Василий Березуцкий, Георгий Щенников, Артём Дзюба, Роман Широков, Дмитрий Комбаров
Предупреждения: Нецензурная лексика
Краткое содержание: Можно только позавидовать средневековым актёрам, имевшим большое преимущество перед современными спортсменами: максимум, что им грозило за плохое выступление, — это угощение в виде тухлых яиц, летящих в лицо. Футбольные фанаты же вооружались несколько иными боеприпасами, что и довелось Игорю Акинфееву в полной мере прочувствовать на себе. Так в его жизни появились странности, невероятно смахивающие на шизофрению.
Примечание соавтора: Нато продвинулась на восток ажно до Урала и испытывает от этого восторг.

Глава 5. Угадай с трёх раз

Не только у Игоря, но и у всего ЦСКА пошла чёрная полоса, словно в Черногории помимо файера они поймали и изощрённое, крайне эффективное проклятие — с той мистикой, что творилась в голове Акинфеева, такой вариант вполне заслуживал право на жизнь. Армейцы прилагали уйму сил, отчаянно бились на поле от свистка до свистка, даже в безнадёжных случаях не опуская руки, но всё было зря: одно поражение следовало за другим. Игорь с Васей на пару, как могли, подбадривали команду, но сами не чувствовали и десятой доли проявленного оптимизма. Хотя расписание вселяло в Игоря некую толику позитива: с каждым туром ему удавалось поближе подобраться к разгадке личности бессовестного парнокопытного, поселившегося у него в мозгах.

Акинфеев горько сожалел, что нельзя устроить собеседование, чтобы участники того злосчастного матча выстроились в очередь у кабинета, где бы он их с пристрастием допрашивал. Игоря грызли вопросы о том, кто же этот человек и почему он умудрился на него запасть. Как давно это произошло? От осознания того, что его безответно любят и пожирают тоскливыми взглядами несколько лет, Акинфеев трясся от бешенства (или от чего-то другого) и старался отбросить подобные идеи, убеждая себя, что всё случившееся — бред сивой кобылы или что это началось в недалёком прошлом. Но они с завидным постоянством возвращались, он невольно ставил себя на чужое место и понимал, как же тому херово. Язык не повернётся такое пожелать и заклятому врагу.

Поединок с московским «Динамо» совпал с днём рождения и помог отсеять многих претендентов на роль пидораса. Голос никак не мог проигнорировать это знаменательное событие и поздравил в своей типичной манере:

— Феич, ты ж сегодня именинник! — громыхнул он, отчего Игорь едва не прикусил язык от неожиданности. Большую часть дня настырный сосед по ментальному пространству помалкивал, и Акинфеев почти поверил, что так продлится и дальше — с «Динамо» им категорически не везло, не побеждали пять лет кряду, и, чтобы прервать печальную серию неудач, капитану требовалась полная концентрация. Довольно сложно сосредоточиться на игре, когда помимо болельщиков тебе под руку постоянно трещат всякие озабоченные типы. И ладно, если просто болтают, не занимаясь параллельно чем-нибудь ещё. Теперь от него Игорь ждал чего угодно.

«Не будь паскудой, съеби на хрен, это будет лучшим подарком!» — обратился Акинфеев к голосу, но сообщение, как обычно, адресата не достигло.

— Феич, вот как тебя поздравлять, когда мысли об одном? — с досадой пробубнил тот. — Вряд ли ты оценишь, если я скажу, чтобы ты оставался таким же ебабельным.

«Да пошёл ты!!» — аж подпрыгнул от возмущения Игорь. — «Вообще обалдел?!»

— Да выдохни ты уже, не психуй. Справимся, — лениво посоветовал переодевающийся рядом Игнашевич, от зорких глаз которого не скрылось странное поведение капитана. — Любая серия рано или поздно заканчивается, помнишь, как мы семь лет подряд «Спартак» мордой по земле возили?

— Конечно, справимся, — уверенно кивнул Игорь, мысленно отвесив себе смачного пинка: надо лучше себя контролировать, не то дурка на горизонте замаячит.

— Хотя тебя и без этого норовят потискать все, кому не лень, а я, между прочим, ревную! — продолжал тем временем свой монолог незримый собеседник. — При виде тебя возникает лишь одно желание — валить и трахать. Нельзя же быть таким! Сграбастать тебя в охапку и утащить в тёмный уголок...

«Дело здесь вовсе не во мне, извращенец хренов! Вот только попробуй, зубов не досчитаешься!» — пригрозил в ответ Игорь, но пришлось признать, что почему-то это прозвучало неубедительно. Чуднó было слышать от хорошего знакомого такие слова, ещё и пропитанные нежностью и теплотой. Нет, Игорь догадывался, что некоторые фанаты могут думать в похожем стиле, но на то они и фанаты, к тому же это в теории. А тут всё так близко и по-настоящему...

— Подарить бы тебе наручники и воспользоваться ими по назначению… — в голосе явственно проявились романтичные нотки, заставив Игоря, почуявшего, к чему идёт, конкретно напрячься.

«Не смей, блять, ничего там делать, слышишь?! Мне сейчас на воротах стоять, я не могу на всякую порнографию отвлекаться!»

— Как жаль, что не выйдет лично тебя поздравить, — печально вздохнули на том конце, опомнившись от сладостных мечтаний. — Поскорее бы в сборную…

«В этом вопросе я с тобой полностью солидарен», — искренне согласился с ним Акинфеев. Он ждал вызова в сборную так же страстно, как дети подарков на Новый год, но время ползло мучительно медленно, как удав по стекловате. — «Ага! Значит, ты не динамик», — подметил Игорь, проверяя в телефоне сегодняшние вызовы. — «Плюс не Ребров, не Самедов и не Оздоев, они с днём рождения уже поздравили. Выходит, опять та же самая троица — Широков, Комбаров, Дзюба. Больше склоняюсь всё же к Комбарику, в него ведь тоже чем-то попали в тот день, может, это нас и связало? Я в качестве первооткрывателя сорвал главный куш, он попроще отделался. Надо срочно его выцепить, ждать встречи со «Спартаком» слишком долго. Хотя… я побаиваюсь оставаться с этим маньяком наедине. Блин, вот не хотел же отмечать днюху, а теперь придётся, лучшего повода просто не найти!»

К сожалению, подарок Акинфееву тайный обожатель сделать не соизволил и всю игру изображал чукчу, невозмутимо комментируя всё, что видит, а видел он преимущественно вратаря ЦСКА. Но Игорю это уже не особо мешало, даже наоборот, односторонняя беседа успокаивала. Флегматично отвечая незваному спутнику, Игорь чувствовал, что он не одинок в своём мистическом безумии, и это придавало уверенности.

Однако нужно сказать, что матч это не спасло. Армейцев ждала очередная неудача, зато Игорь вместе с горечью поражения осознал, как он успел привязаться к голосу в голове.

«Как-то это совсем нездорово…»



На радость друзьям, всю неделю нудящим о том, что отмечать надо обязательно, небольшую, почти домашнюю вечеринку Игорь всё-таки закатил. Но истинную цель праздника, то есть заманить в свои сети пидораса, озвучивать, разумеется, никому не стал. Правда, из трёх претендентов на этот пост личным присутствием его почтил только Дима Комбаров — Широков и Дзюба проживали в других городах, и прощупать их не было возможности. Но, учитывая, что главное подозрение пало на Комбарова, отсутствие прочих кандидатов не сильно расстроило Акинфеева, он решил целиком сконцентрироваться на спартаковце, не отвлекаясь на прочие варианты. Игорь готов был поспорить, что если бы все трое припёрлись, то по закону подлости так и стояли бы группкой, и наверняка всё равно осталось бы загадкой, кто из них является обладателем голоса.

Как виновник торжества Игорь находился в центре внимания, поэтому при всём честном народе вести себя с Димой так же нагло, как и с Щенниковым, он не посмел. Можно было бы прижать его к стенке и выкинуть нечто провокационное — например... Что именно «например», бурная фантазия то ли скромно умалчивала, то ли красноречиво подсказывала, но в любом случае пока что он ограничился ролью наблюдателя и параллельно сравнивал реплики в голове с действиями Димы, а также строил коварные планы о заманивании Комбарова в безлюдное местечко и внезапном разговоре про пидорасов — уж на такую-то больную тему голос вряд ли смог бы промолчать. Игорь чувствовал себя одержимым, но старательно гнал прочь подобные ассоциации.

«Получается дешёвое индийское кино», — вздохнул Акинфеев, подсаживаясь к Комбарову. С ним удавалось поболтать лишь на нейтральные темы. Как раз на середине курьёзной истории о том, как опасно играть с братьями Березуцкими в карты на желание, голос с тяжёлым вздохом заявил:

— Феич, ты меня так задрал, просто наваждение какое-то!..

«Весёлый рассказ, не нравится, не слушай», — оскорбился Игорь.

— Ну? А они что? — поторопил запнувшегося на самом интересном месте Игоря Комбаров.

— Уверен, что хочешь это узнать? — хохотнул вспомнивший этот эпизод Василий и лукаво подмигнул Акинфееву.

— Если кратко подытожить, то шулеры они, самые натуральные, — улыбнулся Игорь и ретировался, чтобы не нервировать Диму лишний раз.

Наблюдать за Комбаровым было реально сложно — народ словно сговорился ему помешать. Сначала друзья решили сыграть в «Напои Акинфея», в который раз подчистую в неё проиграв, но Игорь был убеждён, что они и в следующий раз не оставят своих попыток. Почти у всех возникала такая глупая реакция, стоило им услышать, что Игорь непьющий от слова «совсем».

Потом его бывшая, Катерина, немного перебрав спиртного, демонстративно крутилась рядом, призывно улыбаясь, и потащила его танцевать под первый попавшийся медляк. В своё время они расстались мирно и остались друзьями, но сейчас, судя по излишне откровенному флирту, в ней взыграл алкоголь. Акинфеев не хотел быть грубым с девушкой, а избавиться от неё деликатно никак не удавалось.

— Феич, да что ты за человек такой? — возмутился голос, взявший паузу минут на двадцать, без труда перекрывая общий гомон и музыку.

«А что поделать? Думаешь, мне это по душе?» — оправдывался Игорь.

— В кои-то веки выбрался на культурное мероприятие, решил, что отдохну, расслаблюсь… Ага, расслабился, блять! Не ожидал такой подставы… — обиженно ворчал тот.

«Ну не посылать же её, в самом-то деле… Мог бы и вмешаться, а то меня изнасилуют! Скорее бы эта песня кончилась!»

И Дима действительно сразу же по окончании заунывной мелодии присоединился к ним, разрядив обстановку:

— Прекрасный вечер! Побольше бы таких поводов потусить вместе, — вздохнул он. — К сожалению, день рождения только раз в году! Нечасто куда-то вырываемся отдохнуть, сборы не в счёт, с Капелло не забалуешь.

— Не без этого, — кивнул Игорь. — Хотя у нас с тобой предстоит встреча, правда, не слишком тёплая...

— Ха! Если бы Кирюху в ссылку не сослали, мы бы на поле жгли не по-детски, вот бы вам этот матч запомнился!

— Вот жечь не надо, оставим это черногорцам — улыбнулся Игорь. — Когда-нибудь настанет великий бой — «Берёзы против Комбариков».

«Везёт же мне на близнецов! Карма, что ли, такая? Спасибо, что в башке только один завёлся... Интересно, что это Катька притихла? Видок у неё малясь прибалдевший...»

— Скоро грянет другая битва «Комбарик против Комбарика», брат пойдёт на брата, — нахмурился Дима, но тут же рассмеялся. — Впрочем, это отличный шанс ему накостылять!

«И как я раньше не замечал, что у него такие красивые серо-зелёные глаза?.. Хотя было бы странно, если бы я замечал. Но если бы я всё-таки засматривался на мужиков, то счёл бы его весьма привлекательным. Смазливая физиономия, которую даже щетина не спасает, хоть Дима и старается... А уж как он страстно обнимает своих товарищей по команде, просто загляденье! Всегда первый несётся отпраздновать гол. Вот его легко представить на белом коне. Голым. Эй, стоп, стоп! Фу, нахуй мысли! Причём любые!»

— За всё хорошее?

— За все детские обиды! Стырил в детстве машинку? Расплата грядёт! — улыбнулся Комбаров. — Слушай, у меня идея! Подваливай как-нибудь к нам в Домодедово, найдём, чем заняться, и народ потроллим. Прикинь, сколько после такого посещения слухов пойдет, что ты в «Спартак» собрался?

— Кхм, — напомнила о себе доселе молчавшая Катерина, переводя задумчивый взгляд с Димы на Игоря. — Игорь, можно я тебя украду на пару слов?

— Конечно, — неохотно согласился Игорь. Девушка отволокла его в сторону и яростно зашипела:

— Акинфеев! Глазам своим не верю! Ты какого хрена творишь?!

«Обратилась по фамилии, похоже, чем-то сильно задел».

— Ты о чём? — недоуменно уточнил он.

— Я это мечтательное выражение где угодно узнаю, ты так только на меня раньше смотрел! А сейчас на этого... футболиста откровенно пялишься! Ты выпил, что ли, на эксперименты потянуло?

— Здравствуй, блять, молодость, как будто мне снова шестнадцать. И как теперь от стояка избавиться? Прослыву извращенцем… Мне, походу, совсем нельзя о тебе думать… — вновь заговорил голос.

«Обеими руками “за”, не надо обо мне думать, пожалуйста, пожалуйста», — отозвался Акинфеев, пытаясь переварить полученную информацию. Он реально спалился перед окружающими, или Катька его хорошо знает?

— Кать, ты какой-то бред несёшь, — проникновенно соврал он. — Извини, я отойду.

Месяц назад Игорь и в самом страшном кошмаре представить себе не мог, что ему когда-либо придётся напряжённо, до рези в глазах высматривать чужую эрекцию. И расстраиваться, не находя её — в этом плане Комбаров оказался ни при чём, в таких узких брюках спрятать стояк было невозможно. Да и непристойные фантазии в данный момент ему явно были не в тему — судя по жаркому спору Димы с Дзагой.

— Да ёпт вашу мать… Что ж, минус один.



Игра с «Амкаром» принесла новые разочарования, хотя возможно, на неё повлияли отголоски празднества, поэтому Игорь чувствовал за собой лёгкую вину. Они недооценили соперника, болтающегося в самом низу турнирной таблицы. Пришлось извиняться перед болельщиками за очередной проигрыш.

Непривычно было жить как на пороховой бочке, но Игоря буквально заклинило на проблеме выявления таинственного поклонника. В перерывах между матчами он почти не встречался с друзьями, не развлекался, сбрасывая напряжение, а кучу времени посвящал размышлениям. Он столкнулся с кардинальной перестройкой понятий и изучением тем, раньше его никоим образом не касавшихся. Ведь мало того, что Акинфеев был вынужден поверить в сверхъестественную муть, так ещё и геи на повестке дня замаячили. И всё чаще вставал вопрос: что будет дальше, когда он вычислит этого человека? Как себя с ним вести, что предпринять? Можно ли в принципе прекратить их «общение»? Что делать, если знаешь, какие чувства испытывает к тебе товарищ? Прежних отношений между ними точно не сохранить.

Следующий матч армейцам предстоял с «Краснодаром», его Игорь ждал, как никто — ему выпадал неплохой шанс пробить Широкова на причастность к своим неприятностям. Акинфеев предполагал, что все его тщательно рассчитанные планы обычно накрываются медным тазом, и так же произошло и в этот раз, но чтоб настолько...

День выдался странным во всех отношениях. Погода поражала даже свыкшихся с её изменчивым характером москвичей: яркое солнце то и дело сменялось снежной пургой — тот ещё денёк для конца апреля.

Помимо погоды удивлял и голос: у него словно крыша уехала в неизвестном направлении, он нёс такое, что уши сворачивались в трубочку. Сперва Акинфеев попробовал как-то разобраться в этом горячечном бреду, но сдался — тут и Фрейд растерянно развёл бы руками. Хотя нет, пожалуй, как раз Фрейд раскопал бы несколько любопытных толкований поведения его ментального спутника, но в более интимные подробности чужой жизни Игорь вникать не желал, имеющегося с лихвой хватало.

— Грязные дырявые вонючие носки Анюкова, грязные дырявые вонючие носки Анюкова… — затянул волынку голос минут на пять.

«После матча они и не должны благоухать цветами», — растерянно откликнулся Акинфеев. — «Но мне-то это к чему?»

Жертва прослушки ненадолго притихла, скатившись в неразборчивое бормотание, но вскоре продолжила шоу одного актёра:

— Фе… да блять, опять, ну ё-моё! Соберись, тряпка! Носки Анюкова, лысина Мовсисяна…

«Тебе плохо?» — всерьёз обеспокоился Игорь. — «Ты там случайно в маразм не впал?»

Эти непонятные фразы напрочь сбивали с толку, хорошо, что голос примолк по дороге до стадиона, позволив Игорю нормально поразмыслить о причине творящихся странностей.

«Кажется, из-за погоды связь сбоит и фильтрует неправильно, и это блядское обращение сегодня не требуется, вот у меня и помехи в эфире… Ну и хрень же у тебя в башке творится!.. Альцгеймер подкрался незаметно. Всё не как у людей!»

В Химки краснодарцы прибыли раньше хозяев, так что долго искать Широкова не пришлось:

— Ромка, сколько лет, сколько зим! — радостно поприветствовал его Игорь, улыбаясь немного смущённо. Внезапно одолели сомнения о причастности Широкова к гомосексуалистам; настохорошело подозревать в подобных вещах всех подряд. Но надо было идти до конца и убедиться в его невиновности. — Кстати, о зиме! Потянуло обратно в Москву при взгляде на всё это? У вас там, на югах, поди, уже цветёт и пахнет?— Акинфеев кивнул на окно, за которым в причудливом танце вновь закружились снежинки.

— «Анжи»-чемпион! — вклинился в беседу голос.

«“Анжи” спиваются в ФНЛ», — рассеянно отозвался Акинфеев, всеми силами пытаясь сосредоточиться на разговоре: не хотелось попасть впросак и ответить не Ромке, а своему невидимому визави. — «Что ж тебя плющит-то так?»

— Да уж, смотрю, вы тут нашаманили погодку… Родина ждала меня с нетерпением, — иронично протянул Широков.

— Давай, возвращайся к нам, хватит по арендам скакать, — Игорь шутливо пихнул его локтём. Всем была известна нелюбовь Ромы к его нынешнему клубу, руководство и тренеры платили ему тем же, отчего постоянно возникали конфликты, и в итоге Широкова сбагривали с глаз долой в очередную аренду.

— Кокорин и Мамаев, горячее порно без смс и регистрации, ой, не, блять, наоборот! Кадыров в платье, Кадыров… Ёптыть, Феич, я Кадырова в платье представил! Причём с декольте! А-а-а!

«Твою мать, да ты под кайфом! — чуть не охнул поражённый Игорь, едва удержавшись от вскрика. — «Дебила кусок, ты наркоту принимаешь?! Спортсмен херов!»

— А что, Игорь Владимирович, приглашаете? — игриво поинтересовался Широков, потом посерьёзнел. — Начну с малого, слышал, есть шанс, что Слуцкий пост в сборной займёт после Капелло. Там и посмотрим, как дело пойдёт.

— Широков, харэ языком трепать, живо на поле! — рявкнул Кононов, собирающий игроков своей команды, как пастух овец, со всех концов помещения.

— Удачи желать не буду, мы вас всё равно разнесём, — усмехнулся Рома и исчез из вида.

— Мечтай! — сказал ему в спину Акинфеев.

«Если я связан с Дзюбой, тогда ясно, почему у него идёт спад, сто лет не забивает… У него там шарики за ролики заехали. Такую чушь пороть в здравом уме просто невозможно!»

В том, что таинственный пидорас — это Рома, Игорь совершенно разуверился: Широков выглядел абсолютно вменяемым и по-рабочему настроенным на игру. О том, что он сейчас поймал белку, не могло быть и речи. Трудно было вообразить, что он со спокойным лицом несёт этот бред, при этом активно тренируясь. При каждой возможности Игорь посматривал на него во время матча, но так и не выявил связи между Широковым и тем, что выдавал голос.

С «Краснодаром» они сыграли вничью, в немалой степени благодаря тому же Широкову: с его лёгкой ноги получилась голевая передача и под конец краснодарцы сравняли счёт. Такая ничья равнялась поражению, и все это прекрасно понимали.



В день поединка с «Торпедо» с Игорем произошло то, о чём он предпочёл бы больше никогда не вспоминать.

А началось-то всё хорошо — со смутного, незаметно накатившего изнутри ощущения мягкости и давным-давно забытой простоты бытия. Так порой бывает, когда греет весеннее солнце в безветренный день, ослепительными бликами отражаясь в лужах, и можно снять верхнюю одежду, чтобы подставить тело под его нежные лучи. Хочется беспричинно улыбаться и есть мороженое, как в детстве. Акинфеев блаженствовал в потоке этого жидкого счастья, кайфуя на плавно покачивающихся волнах. Наверно, он лежал на надувном матрасе посреди моря, потому что спиной он ощущал какую-то относительно твёрдую поверхность, а вокруг него всё плыло, ускользая. Затем Игоря придавило чем-то приятно-тяжёлым. Вроде бы кто-то похлопывал его по спине, крепко обнимал и довольно посмеивался, но в то же время рядом никого не было видно. Акинфеев, зажатый в хватке властных рук, перестал различать, где верх, где низ, и парил в толще воды, лихорадочно пытаясь ухватить ртом глоток воздуха. Что-то шептало, напоминая о сладостно-запретном, о чём он никому не рассказывал, да и сам не верил, что это происходило с ним. Игорь провёл губами по чужому плечу, чувствуя запах пота и возбуждения, закрыл глаза и устроился поудобнее. Его даже заводило быть таким беспомощным и податливым. Мороженое таяло и текло по пальцам тягучими каплями, возвращая к посеревшему от древности асфальту в родном дворе, где в трещинах пробивались тонкие травинки и первые одуванчики, и уже не солнце ласкало его кожу, а умелый язык скользил по ней, заставляя выгибаться навстречу и раскрывать рот для настойчивых и слегка колючих поцелуев. Волны накатывали, движения учащались, судорога удовольствия прошла по телу, когда он медленно пошёл ко дну...

Что-то здесь было не так, закралась какая-то страшная ошибка, только Игорь никак не мог сообразить, какая именно.

А потом стало мокро.

Игорь очнулся в своей постели. Это оказалось сном — смесью прошлого, настоящего и будущего, вспышки нервных импульсов в расслабленном мозге, наглухо похороненные в глубинах памяти впечатления, безудержная фантазия… Скинутое одеяло валялось в ногах. Было холодно. И мокро. Оказывается, это ему не приснилось. На редкость диковинный сон, и с чего вдруг...

— Ебааать! — высказался Игорь, выдернул ладонь из трусов и уставился на неё с таким испугом, как будто оттуда выползла анаконда. — То есть, нет, не меня ебать, в широком смысле ебать!.. — поспешил добавить он, словно его кто-то слышал. — Да как так-то, что за хрень?!

Он подскочил на кровати и рванул в ванную мыть руки, приговаривая:

— Неужели это реально заразно?! Надо что-то делать, причём срочно... девушку снять, да, или что-то такое, ёбаный стыд, не может быть! Я больше вообще спать не лягу! Это нечестно, от такого я не могу возбудиться, ёбаный мудак, за что, блять?! — тараторил он на одном дыхании. Собственный голос отрезвлял. Мысли в панике метались по черепной коробке и позвякивали, сталкиваясь — иначе откуда ещё этот звон в ушах? Игорь хлебнул воды прямо из-под крана, чтобы немного утихомирить сердце, неистово колотящееся в груди. — Просто сон и ничего больше... просто сон... он ничего не значит...

Узрев свое перекошенное лицо в зеркале, Игорь включил воду похолоднее и сунул голову под струю.

Несмотря на то что на часах светилось пять утра, Игорь не пытался заснуть, понимая, что это бесполезно. Он уже и забыл, когда в последний раз высыпался всласть — у обладателя голоса была паскудная привычка поднимать его ни свет ни заря. Да, в этот раз он поспособствовал пробуждению лишь косвенно, но легче от этого факта не становилось.

Остаток утра Игорь шерстил интернет, решив полностью разобраться в вопросе. Прочитал всё, что нашёл о каминг-аутах и реакции общественности на них, научился без ошибок выговаривать фамилию «Хитцльшпергер», прилежно обходя стороной назойливо всплывающую рекламу гей-порно. Хотя, чего уж греха таить, было любопытно кликнуть на предлагаемую ссылку и таким образом проверить себя. Но Акинфеев сдержался — лучше уж не рисковать. И как-то незаметно для себя он переключился от изучения материала о геях на различные интервью с Дзюбой, видимо, подсознательно следуя правилу «пидораса надо знать в лицо».

— Да, этот может, — спустя минут десять протянул Игорь, вновь утвердившись в своём выборе. — «Чтобы побеждать в таких играх, нужны большие яйца, мы продемонстрировали, что они у нас есть». Боже, Тём, ты не пробовал сперва подумать, а потом говорить? Неудивительно, что у тебя со «Спартаком» проблемы, их начальство довольно болезненно реагирует на лишние фразы...

Игорь покачал головой и вновь полез в ноутбук — давно столько внимания не уделял интернету, обычно имелись занятия поинтереснее. Но тут дело перетекло в разряд острой необходимости.

— Ну что за блядство, рань несусветная, а меня на икоту пробило, спать не могу! Феич, не ты ли меня там вспоминаешь? — вопросил голос.

— Страдай, сучара! — мстительно отозвался Акинфеев, не смирившийся со своим сном, вернее, с реакцией организма на него. — Ладно, что там дальше? «Скажу банально: я алкоголь вообще не употребляю», — зачитал Игорь слова Артёма и хмыкнул. — Зато наркоту, походу, начал... Ничего, попадёшься мне в руки, я сразу возьмусь за твоё перевоспитание. «У меня нету такого, чтобы я хотел всё и сразу. Отец всегда говорил: терпи, жди, твоё время настанет». То есть, со мной ты тоже такую тактику выбрал — ждать у моря погоды? Ну-ну, до старости ждать придётся, а там уж и склероз не за горами, и забудешь о своём плане. Спасибо, конечно, что не лезешь ко мне, но намекнул бы как-то поточнее о чувствах, глядишь, мне не нужно было бы тогда всю сборную в гомосексуализме подозревать. И нахрена ты с Орзул сошёлся, если по мне сохнешь? — с лёгкой ревностью подумал Игорь, но быстро нашёл объяснение этому поступку. — Или ты, интриган херов, специально на камеры с ней попал, чтобы никому правда на ум не пришла? А что, логично, а то слишком уж глупо запалился.



В результате на матч с «Торпедо» Игорь вышел страшно невыспавшийся, а потому вдвойне раздражённый — рычал на всё, что движется. Его поведение едва не привело к трагедии для клуба.

В компенсированную минуту первого тайма торпедовцы заработали угловой. Игорь метнулся за мячом, не ожидая подлого толчка в спину, от которого он со всего маху впечатался лицом в штангу. Понятно, что такое никому бы не понравилось, к тому же Игоря с самого утра переполнял лютый, похожий на набухшую грозовую тучу гнев, жаждущий выхода наружу. Поэтому Акинфеев сдержать эмоций даже не попытался:

— Ты охуел?! — крикнул он Далибору Стевановичу, виновнику неприятного инцидента.

— Извиняй, так вышло, — с издевательской, как показалось Игорю, насмешкой ответил тот.

— Думаешь, это нормально? Нахуй отвалил от меня! — отрезал Игорь, углядев, что Стеванович направился к нему. Прозвучал свисток на перерыв, надо было идти в раздевалку.

— Я, кажется, извинился, — нахмурился торпедовец, бесцеремонно хватая Акинфеева.

— Руки убрал! — рявкнул Игорь, сбрасывая его конечности. Его попросту трясло от злости, и, подметив, что Акинфеев на пределе, Стеванович решил окончательно нарваться.

— Да чё ты как целка ломаешься, как будто я маму твою отсосать прошу!

Для Игоря это стало последней каплей. И без того с трудом сдерживаемые эмоции мгновенно превратились в бесконтрольный взрыв бешенства. Такое спустить на тормозах Акинфеев никак не мог: забыв о том, что может подвести всю команду, он повернулся и с размаха зарядил Стевановичу в челюсть. Далибор свалился, схватившись за лицо, хотя Игорь был готов поклясться, что удар вышел смазанным и не таким сильным, как тот заслуживал — перчатки мешали. Добавлять Акинфеев не собирался, но на всякий случай между ними тут же вклинились судья и Березуцкий. Причём Вася сразу встал так, чтобы загородить то ли Игоря от ответной реакции Стевановича, то ли Стевановича от продолжения банкета со стороны капитана.

— Я просил его отъебаться! — ядовито бросил Акинфеев. Ярость застилала глаза, и ему было плевать в тот момент, что эпизод вполне тянет на красную, он бы её все равно не увидел. Березуцкий исполнял роль живого щита, стараясь успокоить как взбудораженных игроков «Торпедо», так и армейцев, подлетевших к драчунам. Игоря же как прорвало, и он продолжал вести матерный диалог с заведённым Далибором. Безумно хотелось ещё кому-нибудь врезать, злость клокотала внутри, но не находила выхода — никто не давал повода. Заметив, в каком он состоянии, на поле выскочил Онопко и лично уволок капитана в подтрибунку, боясь, что Игорь может не сдержаться от малейшей провокации торпедовцев.

— Феич, ты ебанулся, что ли?! — охнуло в голове.

«Заткнулся нахуй, нарик ёбаный! Всё из-за тебя!» — мысленно орал Игорь.

В раздевалке Акинфееву досталось по самые помидоры, и если тренер и команда придерживались сути проблемы и относительных рамок приличия, то от безымянного пидораса деться было некуда. Игорь, напрасно пытаясь перекрыть мощный словопоток из матерных эпитетов, посвящённый подробному описанию его слабоумия, едва убедил Слуцкого выпустить его во втором тайме. Для армейцев игра закончилась убедительной победой — встряхнувшиеся после рокового эпизода с мордобоем, они так рьяно атаковали ворота «Торпедо», то у тех просто не оставалось шансов. Хоть какая-то польза.

— Завтра у тебя выходной, — сухо обронил Слуцкий после игры. — Чтобы духу твоего на базе не было.

— Я в полном порядке! — взвился Игорь.

— Тебе надо отдохнуть, это уже ненормально, — поддержал тренера Игнашевич. — Вот, пожалуйста, на людей кидаешься...

— Это не обсуждается, — отрезал Леонид Викторович. — Ещё одна такая выходка, и отправишься к психологу.

«А я-то надеялся, что умело скрываю свои заскоки... ну, не считая сегодня...»

— Акинфей, ты заебал, — вкрадчиво поведал Вася. — Если выходной не поможет, мы тебя скрутим и водочную клизму поставим. И я не шучу.

Акинфеев закатил глаза.

Телефон тоже не порадовал: мало Игоря пропесочили устно, так Дзюба до кучи смс-ку написал:

«Ты там что творишь? Башкой ударился, что ли?»

«Тебя ебёт? Тебе же лучше, чтобы меня удалили!» — настроение у Акинфеева стояло на нуле, и церемониться не было никакого желания.

«Столько лет на поле, а элементарных вещей не выучил! У тебя целая орава футболистов, которые по одному твоему слову вырубят виноватого, нахрена самому палиться?» — мягко пожурил его Артём.

«Это кто же способен ради меня на такие подвиги?» — кокетливо поинтересовался Игорь.

«Да хотя бы и я, если в сборной. Пасть порву, моргала выколю!))»

Этот день положил начало обширной смс-переписке между ними. Оказалось, что с Дзюбой можно общаться почти на любые темы, и Игорь перестал сомневаться, что Артём — как раз тот, кого он так долго искал, а потому позволял себе маленькие поблажки. В сообщениях всё чаще проскальзывало лёгкое заигрывание с его стороны. Желание поехать в сборную разгорелось в нём заново, но поторопить время он был не в силах, а потому приходилось терпеть. Теперь, когда он определился с загадочной персоной своего собеседника и вышел с ним на контакт, ждать стало гораздо легче.



Личная встреча с Дзюбой состоялась аж спустя месяц после памятного матча с «Торпедо» — на поле они едва успели друг друга поприветствовать. В тот день голос и его обладатель беспокоили Игоря чуть больше, чем курс чилийского песо к монгольскому тугрику, судя по всему, Артёму тоже было не до обращений к «Феичу». В одной из самых напряжённых игр в сезоне решалось очень и очень многое: «Ростов» бился за право остаться в Премьер-лиге, а ЦСКА зубами выдирал себе второе место в турнирной таблице, нацелившись подвинуть угнездившийся там «Краснодар».

Матч проходил напряжённо, голос упорно молчал, что было крайне непривычно, но Акинфеев отлично понимал причину такого поведения. «Ростов» сумел забить, а потом ушёл в глухую оборону, так что Игорь мог сесть в позу лотоса, спокойно попивая чаёк — когда все одиннадцать игроков толпятся в своей штрафной, на корню задавливая любую попытку атаки, его воротам угрожало разве что вторжение инопланетян.

Удача всё же повернулась лицом к армейцам, и они сумели выбить у соперников ничью. А затем и «Динамо» подсобило, выведя их на второе место. И это действительно был праздник.

— Ну что, Феич, типа, поздравляю... — с горечью дал о себе знать голос.

«Тёмыч, не переживай, вы без проблем пройдёте отборочные, ты их вытащишь! Прорвётесь, даже не сомневайся в этом!»

Игорь поймал себя на том, что от волнения затаил дыхание — казалось, что теперь, после того как он вычислил своего мистера Икс и назвал его по имени, что-то произойдёт, как минимум, тот откликнется. Чуда не случилось, но Игорь отнёсся к этому философски. Жизнь постепенно налаживалась.

@темы: юмор, Футбол, Фанфики

---

Золотая лихорадка!AU - очередная аушка от треда с крайне условными временными рамками. Золотая лихорадка там спокойно существует совместно с Гражданской войной, и это никого не смущает. И не должно. Суть аушки заключается в том, что персонажи живут в неком городе N, где есть простые жители, шериф с помощниками, судья, мэр, бордель - куда ж без него. Есть и бандиты, и золотоискатели, и много кто ещё. Единой сюжетной линии аушка не имеет - скорее, это переплетение разных линий - и ей даже посвящен целый фест.

Заявка: Мальчик Дурм (продает газеты) случайно видит то, что не должен (что-то вроде преступных действий Переса и Смородской). Его как опасного свидетеля пытаются убрать, но его спасает Игорь Акинфеев (в компании с Березуцкими). Игорь ранен, мальчика надо спрятать, половина людей шерифа - подчиняется напрямую нечистому мэру, так что всех спасает младший помощник Дебюши И мадам Оливия, которая прячет всех у себя в борделе.
Можно ХЭ, с приездом какого-нибудь начальства и отправки в Тюрьму всех виновных.

Бета:  Еретик-теоретик

Исполнение

Маленький городок на Диком Западе едва не плавился, изнемогая от обрушившейся на него жары. Солнце жарило так, словно пыталось истребить всех жителей без исключения, раскалённый воздух маревом колыхался над дорогой. Но люди практически не обращали внимания на воцарившееся в городе пекло, занимаясь своими не всегда законными делами, разве что праздно прогуливающихся прохожих на улице сильно поубавилось.

Только один человек не стремился отдохнуть в тени от полуденного зноя и смело носился по улицам в самый солнцепёк — мальчик в яркой жёлтой накидке по имени Эрик Дурм. Он активно махал газетой, призывая окружающих ознакомиться с последними новостями. Эрик был бы и рад спрятаться от палящих лучей солнца, но день выдался неудачным — сумка с печатной продукцией с утра практически не стала легче. В кармане уныло звенела всего пара монеток, так что пришлось на время забыть о комфорте и пахать в буквальном смысле в поте лица.

— Газеты! Покупайте газеты! Самые свежие и горячие новости только для вас! — надрывался мальчишка, но немногочисленные прохожие не удостаивали его даже мимолетным взглядом, равнодушно проползая мимо. В такую погоду их интересовали не новости вялотекущей жизни в городе, а прохладная кружечка эля, с нетерпением ожидающая их в баре.

Эрик повертел головой, выискивая готового раскошелиться клиента, но досадливо прикусил губу, так и не обнаружив никого подходящего. Мальчишка быстро сообразил, что если ничего не предпринять, то жалованье он сегодня увидит в лучшем случае во сне — любимое правило его начальника гласило: «кто не работает, тот не ест». Оставаться же без денег Эрику после недавнего знакомства с индейцем по имени То-мас очень не хотелось: у того было множество необычайно интересных вещиц, с которыми индеец был готов расстаться в обмен на монеты. Эрик уже присмотрел несколько амулетов, но денег катастрофически не хватало.

Дурм тоскливо вздохнул, но долго печалиться он не умел, так что вскоре настроение подскочило вверх: Эрика посетила, как ему показалось, гениальная идея — если газета сама по себе скучна, то надо хоть на словах приукрасить её содержание, тогда продажи без всяких сомнений подскачут вверх.

«Тех двоих я точно видел у церкви…» — припомнил мальчик, заприметив бредущих в его сторону людей — «А этот часто трётся рядом с мадам Оливией, надо этим воспользоваться. До чего ж полезна работа на улицах! Всё подмечаешь, оставаясь для окружающих невидимкой…»

— Сенсация! Пастер Гомес напивается в церкви! Алкоголизм или божественное провидение? — без труда отключив совесть, заорал Эрик. Вот он, рецепт успешных продаж: надо всего лишь припомнить гуляющие по улицам сплетни, смешать их с толикой фантазии, и выручка сама потечёт в карман. Главное в этом деле — вовремя сменить дислокацию, не то обманутые читатели не преминут надрать уши. — Внезапная страсть мадам Оливии, кто же этот счастливчик?

— Серьёзно? Это есть в газете? — нервно поинтересовался поравнявшийся с ним парень, так резко остановившись, что поднял облако пыли. Его взгляд жадно прикипел к сумке с газетами.

Эрик же нахмурился, силясь вспомнить, где видел этого человека. Хоть городок и был небольшим, но, тем не менее, всех не упомнишь. Вроде он как-то был связан с шерифом… младший помощник, что ли? Властям врать чревато, но интересно, к тому же идти на попятную было уже поздно. Шалить и выворачиваться из неприятностей мальчишка умел, а вот каяться ему ещё не приходилось. Разве невинная ложь может сильно усложнить его жизнь?

— Конечно! Возьмите и убедитесь сами! — бойко протараторил он, глядя на собеседника честными глазами. — Берёте?

— Да. Давай сразу две! — потребовал младший помощник шерифа.

— И мне одну! — подключился к разговору ещё один прохожий.

— Мне тоже, — зевнул третий. У помощника шерифа задёргался глаз, он явно не желал делиться такими новостями с кем бы то ни было, похоже, была бы его воля, он скупил бы весь тираж, дабы до него больше никто не добрался.

Эрик оперативно всучил всем желающим по экземпляру и поспешил исчезнуть прежде, чем помощник шерифа поймёт, что ему нагло навешали лапши. Облюбовав новое местечко, мальчик, недолго думая, решил повторить столь успешно сработавшую уловку, так как выручки всё равно было маловато.

— Преступная связь шерифа и Рамоса, правда или вымысел? — задорно заорал он, уже не выглядывая прохожих людей. Такие вести могли заинтересовать любого, кто был знаком с шерифом или просто уважал закон. Не найдя отклика в душах немногочисленных прохожих, Эрик пошёл дальше, решив затронуть более интересные темы. — Сенсация! Золотая лихорадка мадам Смородской, станет ли Суровый Игорь её следующей жертвой? Мэр…

— Кхм, — красноречиво произнесли у него за спиной, мальчика цепко сграбастали за воротник и дёрнули назад, заставив подавиться воздухом, так и не закончив начатую фразу. Эрик весь сжался в предчувствии неприятностей — когда ловят подобным образом, однозначно жди беды. Он медленно, едва ли не со скрипом повернул голову, а поняв, кто его держит, просто-напросто онемел от ужаса. Случилось самое страшное, что только можно было представить — позади стоял мэр Перес, рассматривавший его с интересом гробовщика, готового взять мерки. Но вовсе не он так напугал мальчишку — в Эрика вцепился телохранитель мэра, Диего Коста. У местной детворы он был самым обсуждаемым персонажем, какие только байки и страшилки о нем вечерами не травили! Самая знаменитая повествовала о жутком подвале, в который Коста ночами утаскивает неугодных мэру людей. Что он с ними там делает, никто толком не знал, но фантазия у детей была богатой, так что мнения разнились. Главное, что больше тех людей никто никогда не видел.

Раньше Эрик особо не верил этим байкам, но сейчас, увидев зловещую ухмылку, искривившую губы телохранителя, он подумал, что многие из этих историй вполне могли оказаться правдой. Жить захотелось с необычайной силой, так что мальчик испуганно пискнул и с низкого старта рванул прочь, оставив в руке Диего кусок ткани, а под ногами казенную сумку с газетами.

Довольно быстро выяснились два не самых приятных для Эрика факта: Коста вполне мог похвастаться неплохой скоростью, и не стоило оборачиваться на преследователя, когда мчишься сломя голову, подвывая от страха — оступившись, мальчик кувырком полетел в кусты. А когда на четвереньках выполз из них, носом уткнулся точно в сапоги Диего. Тот больше не собрался давать мальчишке шансов на побег: сомкнул пальцы поистине стальной хваткой на его плече, Эрик даже ойкнул от боли.

— Отпустите! Я ничего не сделал! — заорал Дурм, когда Коста грубо поволок его назад.

— Заткнись, — презрительно бросил Коста, сильнее сжав пальцы. С перепуга мальчику даже показалось, что он слышит, как хрустят его кости. В целях самосохранения он замолчал, не отбрасывая, впрочем, мыслей о побеге. Как вскоре стало ясно, направлялись они в ближайший закуток, где уже нетерпеливо топтался мэр.

— Вот он, босс, как и заказывали! — воодушевлённо доложил телохранитель.

— Начнём с того, что ты не должен был его упускать, — поморщился мэр и обратился к мальчику. — Ну? Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Эээээ… — завис Эрик, не очень понимая, чего от него ждут. Вроде мэру насолить у него не было возможностей, да и что он мог такому влиятельному человеку сделать? Окно в его доме разбить? В суп плюнуть? Но Перес явно ждал ответа, всё сильнее злясь из-за молчания, так что Эрик решил действовать по старой, почти всегда срабатывающей схеме: люди просто таяли, увидев на его милом личике искреннее раскаяние. — Простите, я больше так не буду, правда! Отпустите, а?

— Я же говорил, что там какая-то тень мелькнула, а вы мне не поверили, — укоризненно заметил Диего.

— Это когда? — лениво уточнил Перес, сверля мальчишку тяжёлым взглядом.

— Когда вы с госпожой Ольгой обсуждали новые поставки контрабандного золота и решили, что её заместителя пора устранить. Много знаний приносят одни беды... — философски вздохнул Диего, бросив на враз побелевшего Дурма многозначительный взгляд. — Мальчишка этот под окном шарился, зуб даю!

— Н-неправда! – заскулил Эрик, только сейчас осознав, насколько глубоко он влип на сей раз. Можно сказать, с головой нырнул в неприятности, и, судя по виду телохранителя, у него имелись все шансы уже никогда из них не выплыть. — Я ничего не слышал! Не я это!

— Кому ещё ты рассказал? — сурово спросил мэр. — Скажи правду, и я тебя отпущу.

— Я вообще не понимаю, о чём вы!.. — захлебываясь словами, затараторил Эрик. — Я просто пытался продать газеты! Я ничего не знаю, я фантазировал! Пожалуйста, мистер Перес, я всё сделаю, не губите!..

— Знаешь, а я тебе верю... — задумчиво протянул Перес, но тут же равнодушно пожал плечами. — Но теперь уже не имеет значения. Ты явно не понравился моему телохранителю, и он просто не оставил мне выбора… Диего, займись им. И не облажайся, как в прошлый раз, никаких следов, — приказал мэр, покидая зловещий закуток.

— Так точно! — радостно оскалился Коста, переведя не предвещавший ничего хорошего взгляд на задрожавшего мальчика.

Заметив в его руке нож, Эрик, до конца не желавший верить в реальность происходящего, обомлел от ужаса. Не сводя взгляда с опасно поблескивающего в лучах солнца лезвия, мальчик медленно попятился, молясь всем богам, включая Сервуса, о том, чтобы выбраться из переделки живым. Коста же, садистки улыбаясь, медленно облизнул лезвие, явно наслаждаясь страхом своей жертвы. Ну правильно, разве нормальные люди пойдут в телохранители к такому мерзавцу, как мэр?



Игорь Владимирович Акинфеев со своими верными спутниками — офицерами царской армии братьями Березуцкими — битый час кружили по улицам города, пытаясь найти постоялый двор. Даже дорогу спросить было решительно не у кого, с каждой минутой надежда обнаружить внятно объясняющегося местного жителя таяла как тени под палящим солнцем. Пока они наткнулись только на пьяного индейца, что-то бормочущего о кактусах, но доверять полученной от него информации не стоило. Ситуация сложилась достаточно глупая, экспедиция Русского Географического Общества… заблудилась. Они навернули множество кругов, но уже начинало казаться, что найти постоялый двор, в котором они остановились, им не по силам.

— Как же я скучаю по зиме… — пробормотал Алексей. — Как в таком пекле люди выживают?

— Сам же видишь, никак, нету их, — ворчливо отозвался его брат, Василий. — В аду и то прохладнее…

— Так, стоп, — решительно скомандовал Игорь. — Василий, вы хуже Сусанина, уже чёрт знает куда нас завели.

— Что, кстати, весьма удивительно, — словно невзначай заметил Алексей. — Обычно Вася работает, как компас, только если компас указывает на север, то Василий — на ближайший бордель…

— Старею, видать, — печально развёл руками Березуцкий, ничуть не обидевшись на замечание брата. Им нередко удавалось втянуть в свои шуточные пикировки и Акинфеева, но не в этот раз:

— Всё с вами ясно, — покачал головой Игорь. — Не будем пугать местную публику, дальше я один попробую выяснить направление. Подождите меня здесь.

— Чтобы её пугать, надо сначала найти… — недовольно проворчал Василий.

Игорь успел довольно далеко отдалиться от своих спутников, когда из неприметного закутка, на который он сперва даже не обратил внимания, донёсся полный ужаса и обречённости голосок:

— Пожалуйста, не надо! Насилуют, убивают!

Акинфеев никогда не считал себя рыцарем в сияющих доспехах, но оставить человека в беде, даже не попытавшись ему помочь, просто не мог. К тому же голос был детский, что только подстегнуло мужчину: он, не размышляя, метнулся на зов о помощи.

Ситуацию Акинфеев оценил мгновенно, представшую его глазам картину невозможно было интерпретировать неправильно: мужик, не торопясь, с садистским выражением лица замахивался ножом на сжавшегося ребенка. Мальчика словно парализовало от страха, он даже не пытался загородиться руками, остановившимся взглядом глядя на приближающуюся смерть. Скорость не подвела, Игорь успел буквально в последний момент: на рывке дотянулся до мальчика и дёрнул его на себя, выводя из-под удара. Нож свистнул в миллиметре от ребёнка, не задев, мальчик кубарем прокатился по земле, но тут же вскочил на колени, ошалело уставившись на нежданного спасителя. Акинфеев же застыл напротив убийцы, который тоже не спешил что-либо предпринимать, оценивая нового противника. Он явно считал, что мальчишка от него никуда не денется. Игорь же искренне пожалел, что рядом нет его спутников — их сейчас крайне не хватало.

— Валил бы ты отсюда, пока жив… — предложил маньяк, удобнее перехватывая нож. Отчего-то Игорю показалось, что даже захоти он сейчас ретироваться, чего он делать, разумеется, не собирался, то незнакомец, не моргнув и глазом, всадит ему нож в спину.

— То же самое могу посоветовать и вам, — угрюмо отозвался Акинфеев. Вступать в драку в заведомо проигрышной позиции не тянуло — неизвестный весьма профессионально держал в руках нож, у Игоря же в наличии были только кулаки. Но выхода явно не оставалось — что бы ребёнок ни натворил, смерти он не заслужил. — Что застыл? Беги отсюда, — спокойно скомандовал Игорь мальчику, глядящему на него как на ангела, сошедшего с небес.

Убийце его спокойствие сильно не понравилось, он стремительно сделал выпад ножом, видимо, решив, что время для разговоров кончилось. Но Игорь ожидал от него подобного хода, так что без труда увернулся и позволил себе слегка улыбнуться — судя по топанью за спиной, мальчик последовал мудрому совету, хоть одной проблемой стало меньше. Теперь стоило подумать о своём будущем... возможно, крайне коротком.

Выбить нож или причинить незнакомцу ощутимый вред не получалось, тот действовал весьма умело, бросалось в глаза, что с холодным оружием мужик на короткой ноге. Пока что Акинфеева спасала только блестящая реакция, но так не могло продолжаться долго, и оба это прекрасно понимали.

Вот Игорь на долю секунды промедлил, за что тут же и поплатился — нож вскользь его зацепил, бок резануло сильной болью. Противник решил не ждать, пока потеря крови сделает своё дело, и попытался закрепить успех, нанеся ещё один быстрый удар. Игорь перехватил его руки, но не удержался на ногах, и драка перетекла в горизонтальную плоскость, причём преимущество было не на стороне Акинфеева: незнакомец придавил его к земле, настойчиво норовя прижать лезвие к горлу. Игорь был категорически против столь близкого знакомства, но его мнением не сильно интересовались: нож по миллиметру, но приближался к шее. Убийца громко сопел от усердия, и Акинфееву пришла в голову неуместная мысль, что со стороны, наверно, они очень интересно смотрятся. Как там мальчишка кричал, «насилуют, убивают»?

Когда казалось, что уже всё, конец, убийца неожиданно дёрнулся и обмяк, распластавшись на Игоре. В первый момент Акинфеев не понял, что произошло, а потом хмыкнул про себя: оказывается, Дикий Запад меняет людей. Кто бы мог подумать, что он будет счастлив от того, что на нём растянется потный мужик?

Не без труда свалив с себя тяжеленное тело, Игорь сел, зажимая сочащуюся кровью рану. Судя по тому, как стремительно рубаха окрашивалась в красный цвет, он слегка недооценил тяжесть ранения: стоило поспешить принять меры.

Рядом обнаружилась несостоявшаяся жертва маньяка с табуретом в руках. Похоже, именно это суровое орудие утихомирило незадачливого преступника. Мальчишка в сердцах сплюнул и несколько раз пнул бесчувственное тело, вымещая на нём пережитый страх.

— Я же велел тебе бежать, — с лёгким упрёком заметил Игорь, аккуратно, придерживаясь за стену, вставая. Адреналин схлынул, на смену ему пришла пульсирующая боль в боку.

— Я и сбежал, — легко согласился мальчишка. — До бакалейной лавки, что напротив. А там вопли в подсобке, про Лукаса орут... Ну я и сориентировался… Да неважно! Надо отсюда убираться! Мэр может вернуться!

От слов мальчика по спине Акинфеева пробежал холодок плохого предчувствия — запахло серьёзными неприятностями. Когда в криминальном деле замешаны высокопоставленные лица, это очень и очень плохо. Во что он умудрился вляпаться на сей раз?.. Проблемы так к нему и липли всю экспедицию, просто мистика какая-то.

— Причём тут мэр? Ничего объяснить не хочешь? — резко спросил он.

— Хочу, но не сейчас, пойдёмте же, ну! — поторопил его мальчишка, нетерпеливо схватил за руку и потащил прочь. — К шерифу тоже нельзя, он работает на мэра, это всем известно! На нас напал его телохранитель, он обычно всю чёрную работу делает. Говорят, в подвале часто людей пытает, не знаю, правда ли…

— Тогда к лекарю отведи, — скрипнул зубами Игорь. Ситуация с каждой минутой нравилась ему всё меньше и меньше. Хотя и изначально приятной её было никак нельзя назвать.

— Туда тоже нельзя, — решительно помотал головой мальчишка. — Там сразу хана.

— Связан с мэром или настолько плохой врач? — риторически поинтересовался стремительно бледнеющий Акинфеев. — Сейчас направо, — скорректировал он их маршрут, на что мальчик беспрекословно повиновался, судя по всему, его не слишком волновало, куда они держат путь, лишь бы оказаться подальше от места происшествия. Он всё время оглядывался назад, кусая губы. Спасибо хоть не умчался, куда глаза глядят, а послушно подстраивался под постепенно падающую скорость Игоря — рана с каждой минутой всё сильнее давала о себе знать. Благо, шли они дворами, да и жара в кои-то веки пригодилась, людей, способных удивиться странной парочке в окровавленной одежде, на пути не встречалось. Поэтому когда из-за угла внезапно вынырнули Березуцкие, мальчишка подскочил, как заяц, Игорь едва успел ухватить его за плечо, удерживая на месте:

— Спокойно, это мои спутники, — обронил он.

— Игорь Владимирович, ну где вас носит столько времени?! — раздражённо воскликнул Василий, но тут же осёкся. Его взгляд как магнитом притянула пропитанная кровью рубаха. Ладонь уже совсем не помогала, и кровь, срываясь с руки, гранатовыми каплями падала вниз, смешиваясь с дорожной пылью. — Оп-па...

— Знакомлюсь с местным населением и их обычаями, — поморщился Игорь, с благодарностью принимая помощь — Василий поднырнул под его руку, помогая удержаться в вертикальном положении. Это оказалось совсем не лишним, так как стоять самостоятельно уже становилось затруднительно, сказывалась потеря крови. Алексей тоже не растерялся, быстро отодрал от собственной одежды значительный кусок, сложил его в несколько раз и приложил к ране.

— Держите крепче, — приказал он. — А ты немедленно веди к доктору! Он далеко живёт?

— Нельзя, нас там сразу найдут и убьют! И на постоялый двор нельзя! — шмыгнул носом мальчишка, опасливо разглядывая братьев.

— Попали мы по самое не балуйся, — криво улыбнулся Игорь. — Влезли в разборки местных властей…

— На мелочи не размениваемся, — вздохнул Василий.

— Надо что-то делать! — поторопил их Алексей. — Какие предложения?

— Пойдёмте к мадам Оливии, там точно искать не будут!.. — внезапно осенило мальчишку. — Здесь недалеко… Она хорошая, не откажет… Там я всё расскажу…

Не зная ни подробностей произошедшего, ни города, спорить с ним никто не собирался. Тем более аргумент про расстояние пришелся как нельзя кстати, так как Игорю явно становилось хуже — он всё сильнее бледнел и наваливался на Василия.

— Хорошо. Веди, — принял решение Акинфеев.

На том и порешили. Эрик шёл впереди, указывал дорогу, то и дело бросая встревоженные взгляды на Акинфеева. Он явно порывался что-то сказать, то ли поблагодарить, то ли извиниться, но никак не мог решиться. Игорь был этому только рад, его в данный момент волновали другие вещи, в частности, как бы не отрубиться на руках у Березуцких.

— Кто она такая? — проявил бдительность Алексей, зорко отслеживая состояние Игоря.

— Я слышал, она что-то понимает в лекарском деле… А если нет, то там девушек много, кто-нибудь да разбирается, — ушёл от прямого ответа мальчик. — Меня, кстати, Эрик зовут...

— Не могу сказать, что был рад знакомству, — негромко заметил Акинфеев. Мальчик бросил на него благодарно-сочувственный взгляд, но ничего не сказал.

— Игорь, ты настоящий мужик, всё налево тянешься, — спустя какое-то время заметил Василий, стараясь таким образом скрыть нешуточную тревогу. Акинфеев только сейчас сообразил, что от слабости его постоянно ведёт в сторону, преимущественно левую. Он уже всем весом навалился на Василия, голоса его спутников доносились глухо, как из тумана. Со зрением тоже творилась какая-то ерунда, окружающее расплывалось, превращая местность в смазанные пятна, поэтому он вперил взгляд в дорогу, сосредоточившись на том, чтобы просто переставлять ноги. Земля казалась как никогда притягательной и мягкой, невыносимо сильно хотелось вытянуться на ней и не шевелиться. Не находись рядом Березуцкие, он так бы и поступил, но подставлять их ещё сильнее Игорь не хотел. На него и без того накатывало раздражение, ладно бы сам влип, но ведь потянул за собой и их. Теперь они рисковали жизнью из-за него. А он едва находил в себе силы, чтобы просто находиться в сознании, приходилось барахтаться на грани забытья, усилием воли удерживаясь от обморока. Хотя это выглядело так заманчиво! Окунуться в окутывающую сознание черноту и не чувствовать больше боли, что алым цветком расцветала в боку, мешая нормально дышать. Жара уже совсем не донимала, даже наоборот, Игоря пробил озноб, что было плохим признаком.

— Держи его, он сейчас отрубится! Несём на руках! — сквозь обволакивающую слабость донёсся до Игоря голос одного из братьев. Возмущение придало сил и помогло немного взбодриться: этого ещё не хватало! Акинфеев открыл глаза, про себя удивившись — даже не заметил, когда успел их закрыть.

— Не сметь! — прошипел он яростно.

— О, ругается, значит не всё так плохо, — грустно подметил Алексей.

— Это наша вина… — тихо заметил Василий. — Снова не уберегли, как тогда, на дуэли с этим мерзавцем Велл-тоном…

— Нельзя было его одного отпускать… — тоскливо согласился Алексей. — Мы со своими обязанностями совсем не справляемся, то металлическим факелом по голове получает, теперь это вот ещё…

— Прекратите, а, — попросил Игорь. — Я не маленький, чтобы надо мной трястись.

— Но невезучий, — вставил Василий.

— Нам сюда, заворачиваем, — подал голос Эрик. Они зашли в опрятный дворик перед двухэтажным зданием. — Это чёрный ход, я приведу мадам Оливию. Я мигом! — быстро объяснил он и, не дожидаясь ответа, юркнул в здание.

— Игорь, продержись ещё немного, мы уже почти у цели… — жалобно попросил Василий, поудобнее перехватывая оседающего на землю Акинфеева, а тот не сумел сдержать тихого болезненного стона, лезвием полоснувшего по сердцу Березуцкого. Василий всегда очень трепетно относился к Игорю, и то, что происходило сейчас, тяжким грузом вины и страха осело на его плечах.

— Да что он там копается!.. — в сердцах высказался Алексей, хотя прошла всего лишь минута. Его знатно потряхивало от напряжения, и каждая секунда бездействия тянулась невыносимо долго.

Казалось, целую вечность спустя дверь открылась, и из здания в компании Эрика выпорхнула стройная женщина лет тридцати. Она была одета в облегающее алое платье, выгодно подчёркивающее её стройную фигуру. В другое время взоры собравшихся здесь мужчин, безусловно, прикипели бы к глубокому декольте, но сейчас все мысли Березуцких занимал только тяжело дышащий, истекающий кровью Игорь. Ткань уже промокла от крови, и толку от неё почти не было.

— Госпожа Оливия… — выступил вперед Алексей, но женщина не стала дожидаться окончания его фразы. Увидев живописную шайку оборванцев, она тут же замахала руками, будто кур прогоняла:

— О нет, мне не нужны неприятности! Прочь, прочь подите!

— Пожалуйста, помогите! Нам больше некуда пойти! Мы ни в чём не виноваты, но, кроме вас, нам больше никто не поможет! Это дело жизни и смерти, прошу вас! Мы вам заплатим!.. — отчаянно взмолился Эрик. Он бросил робкий взгляд назад, но поймав кивок от братьев, немного приободрился и уже более уверенно продолжил. — Прошу вас, мадам Жиру, вы наша последняя надежда! Он ни в чём не виноват, пострадал из-за меня, а я… — Эрик всхлипнул. Если вначале он собирался по привычке ломать комедию, то под конец своей довольно бессвязной речи понял, что сейчас разревётся вполне по-настоящему.

— Думаешь, меня можно этим пронять? К чему мне ваши деньги на виселице? — едко поинтересовалась женщина. — Убирайтесь отсюда!

— Мадам Оливия, я вас очень прошу, хотя бы выслушайте, прежде чем отказывать, — дрогнувшим голосом попросил Василий.

— Кто его так? — прозорливо спросила мадам Оливия, сразу ухватив суть проблемы.

— Если верить пацану, то… — Алексей чуть замялся, понимая, что, скажи он правду, не видать им помощи. Но, поглядев на стоящую перед ними властную женщину, внезапно понял, что если сейчас соврёт, то им точно ничего не обломится. — Мэр.

— Вот как… Нет, для меня это слишком. Простите, — с явным сожалением в голосе произнесла она. Мадам Оливия уже собралась было уйти, но остановилась, когда в беседу вступил Акинфеев: он приподнял голову, с трудом фокусируя взгляд на женщине, и слабо прошептал, на громкую речь его уже не хватало:

— Мы уйдём, как только стемнеет, даю слово... всего пару часов...

Мадам Оливия застыла, разрываясь между жалостью и здравым смыслом. Стоит ли игра свеч, надо ли взваливать на себя груз чужих проблем? Нет, решила она для себя, вопрос в другом: выживет ли этот парень, если она сейчас от них отвернётся?

— Чёрт с вами… Расскажете всё, без утайки. Заносите, что уж там… — тяжело вздохнула она, меняя своё решение.

Дальше Василий уже не церемонился, решив для себя, что Игорь может ругаться, сколько душе угодно, но пришло время максимально облегчить его передвижение. Поэтому Березуцкий, не мудрствуя лукаво, легко подхватил его на руки, словно Игорь совсем ничего не весил, и Вася не волок его всю дорогу на себе. Впрочем, поговорка «своя ноша не тянет» не с пустого ведь места родилась на свет. Судя по тому, что на этот раз никаких возражений, кроме глухого стона, не возникло, дела были плохи.

Мадам Оливия, крадучись, повела незваных гостей на второй этаж, мысленно придумывая оправдания случайным свидетелям их необычного шествия. Хотя как можно такое объяснить? Производственная травма, затрахали до смерти? Она даже улыбнулась краешком губ, представив, как будет объясняться перед тем же Дебюши, в последнее время зачастившего к ней. Лучше уж никому не попадаться на глаза…

Но, несмотря на все усилия, тайно прошмыгнуть в комнату они не успели: навстречу вылетела красивая девушка в весьма откровенном наряде. Её светлые волосы находились в беспорядке, да и сама красотка явно пребывала в волнении, на побледневшем от переживаний личике ярко проступили веснушки:

— Мадам Оливия, помогите! Они всё-таки устраивают эту тупую дуэль!.. — эмоционально воскликнула она, но умолкла, не договорив, заметив за спиной мадам Жиру необычную процессию. Девушка ошарашенно моргнула, но удивление мгновенно схлынуло, словно такие вещи были для неё в порядке вещей. Это заставило Алексея удивленно приподнять бровь: чем же здесь обычно занимаются, если такая картина не вызывает ничего, кроме лёгкого недоумения? — Я могу с вами поговорить, когда вы освободитесь? — деловито поинтересовалась она.

— С твоим офицером разберёмся позже, сейчас есть дела поважнее, — поморщилась мадам Оливия. — Будь добра, принеси в третий номер иголку, нитки, бинты, и возьми у Джиджи бутылку его знаменитого самогона. И никому ни слова обо всём этом, хорошо?

— Само собой, — передернула плечиками девушка. — Сейчас всё будет.

Номер был стильно обставлен, но не убран — то тут, то там можно было разглядеть фривольные пеньюарчики и платья, разбросанные в хаотичном порядке. Эрик даже разглядел плетку, небрежно заброшенную под кровать. Женщина решительно прошла мимо всего этого богатства и остановилась у широкого стола, с которого одним махом смахнула всё на пол:

— Кладите сюда. Да осторожней вы, не мешок с зерном тащите! — прикрикнула мадам Жиру, хотя в окрике никто не нуждался — Вася максимально аккуратно сгрузил свою драгоценную ношу на деревянную поверхность. Алексей тут же подсунул Игорю под голову найденную тут же розовую кружевную подушечку, ещё и надушенную в придачу. Игорь так и не открыл глаз с момента разговора во дворе, так что никак не отреагировал на подобную выходку. Мадам Жиру профессионально быстро расстегнула его рубашку и отогнула край в сторону, рассматривая рану. Потом легонько похлопала раненого по щекам, привлекая внимание:

— Постарайся не отключаться, ладно? — ласково попросила она. — Все будет хорошо, я об этом позабочусь. Ты в надёжных руках.

Игорь едва заметно кивнул, показывая, что её услышал. Мадам Жиру окинула комнату взглядом, после чего подняла с кровати шарфик и бросила Васе:

— Окончательно снимите с него рубаху, она будет только мешать, и зажмите рану, он и так уже много крови потерял. Сейчас вернется Фернанда и приступим к полноценному лечению. А пока постарайтесь слишком откровенно не пялиться и начинайте уже ваше повествование… — стрельнула она глазками в сторону братьев и, повернувшись спиной, плавным движением избавилась от платья. Алексей от неожиданности издал полузадушенный звук, а Вася едва ли удостоил её взглядом, полностью занятый Игорем, почти не реагирующим на происходящее. Алексей тряхнул головой и присоединился к нему, приподнимая раненого, чтобы избавить от потерявшей презентабельный вид одежды. Зато Эрику всё явно очень понравилось, мальчик вылупился на необычное зрелище, забыв, что нужно хоть изредка моргать. Но, поймав пинок от Алексея, отвёл глаза от переодевающейся женщины и наконец ознакомил окружающих с неприятной ситуацией, в которую волею злодейки-судьбы все были вовлечены. История, правда, получилась короткой, особо рассказывать-то было нечего.

— И это ещё… я невезучий… — подал голос Игорь.

— Н-да, в конкретное дерьмо вы меня втянули… — озадаченно протянула мадам Оливия. — Хотя сама виновата, головой надо было думать… — она поглядела на напрягшихся братьев и мягко улыбнулась. — Да успокойтесь вы, теперь не выгоню. О, вот и Фернанда, быстро управилась.

Девушка и правда впорхнула в номер со всем необходимым в руках.

— Вот и я! Соскучились? — пропела она, бросая заинтересованный взгляд на Игоря.

— Куда же мы без тебя, — откликнулась мадам Оливия. — Как тут закончу, разберёмся с твоей дуэлью. А пока уведи отсюда мальчика, рано ему на такие вещи смотреть, — распорядилась женщина, спешно вымачивая иголку, нитку и бинт в спирте.

— Эй! Я не маленький! — возмутился Эрик.

— А лучше отведи к Тихоне, пускай сделает из него девочку.

— Ч-чего?! — перепугался Эрик, представив процесс превращения. Но Фернанда сразу сообразила, о чём речь, понятливо кивнула и утащила упирающегося Эрика из комнаты.

— Девочку? — недоуменно переспросил Алексей. Не то чтобы его это действительно сейчас волновало, но уточнить всё же стоило.

— Потом объясню, — отмахнулась мадам Жиру и протянула Васе бутылку с подозрительно выглядящим пойлом. — Надо влить в него хотя бы пару глотков, не то совсем мучительно будет…

— Игорь, слышишь меня?.. — позвал Вася, осторожно погладив Акинфеева по плечу. Тот с явным трудом приоткрыл глаза, но, увидев рядом алкоголь, отвернул голову, слабо попытавшись оттолкнуть бутылку рукой:

— Опять ты за своё… Не пью… Отстань… — прошептал он.

— Надо же, какой упрямый, — подивилась мадам Оливия.

— Надо, Игорь, надо... Давай, пару глотков ради меня, — Василий настойчиво приподнял голову Игоря, поднеся к его губам горлышко бутылки. У Акинфеева совсем не осталось сил на споры, так что итог был предрешён: глотнув самогона, он закашлялся и тут же сжался от боли в раненом боку.

— Прости, дорогой, сейчас будет еще больнее, — сочувственно вздохнула мадам Жиру и решительно прижала вымоченный в спирте бинт к ране. Игорь взвыл.

— Охрана не сбежится? — опасливо спросил Алексей, покосившись на побледневшего Василия. Тот выглядел так, как будто его самого режут по живому. Похоже, будь такая возможность, он с радостью поменялся бы с Акинфеевым местами. — Вась, возьми себя в руки, паникой делу не поможешь, — попросил он брата.

— Об охране можете не беспокоиться, — заметила женщина, успокаивающе поглаживая тяжело, со всхлипами дышащего Игоря по плечу. — Знали бы вы, какие тут иногда звуки бывают, таких вопросов бы не возникало… Так, как вас там?

— Алексей, — едва по привычке не щёлкнул каблуками Березуцкий, но в последний момент сообразил, что данный жест будет совсем не к месту.

— Рану придётся зашивать, ваша задача — соединить её края. Всё не так плохо, как кажется, органы не задеты, внутреннего кровотечения нет. А вы, Василий, держите его крепче, будет больно.

Мадам Жиру действительно знала толк в лекарском деле. Так что вскоре мучительная операция подошла к концу, серого от боли Акинфеева перевязали и со всевозможным комфортом устроили на кровати.

— День был трудным для нас всех… — устало вздохнула мадам Жиру, остановив взгляд на измученном лице Игоря. — Могу разместить вас в соседних номерах, они пустуют, из-за жары клиентов немного.

— Не стоит беспокоиться, мы ляжем здесь, — отказался Василий, не желающий отходить от Игоря дальше, чем на несколько шагов.

— Брат прав, спасибо вам за гостеприимство, но сегодня мы его уже оставили, и вот что вышло… — тяжело вздохнул Алексей.

— Понимаю, — кивнула мадам Жиру. — Тогда я принесу одеяла, устроим вас здесь. И, думаю, пара рубашек тоже найдётся, ваша одежда уже никуда не годится, вы похожи на мясников. О мальчике не волнуйтесь, Фернанда о нём позаботится, завтра увидите его в новом образе. Он достаточно смазливый, мэр будет искать уличного мальчишку, а здесь останется только миловидная дочка одной из моих девочек. Такое иногда случается, от всего не убережёшься.

— Мы даже не знаем, как вас благодарить… То, что вы делаете для нас, просто бесценно! Я… — заговорил Алексей, пытаясь выразить словами обуревавшие его чувства.

— Ох, оставьте, — поморщилась мадам Жиру. — Из ваших слов выходит, что я ангел.

— Это так, — кивнул Василий, ласково коснувшись волос Игоря. — Мы у вас в неоплатном долгу.

— Пустое, просто не забудьте о моём поступке, когда всё закончится. А сейчас простите, мне нужно отлучиться на пару часов и спасти жизни двум упрямым ослам. С тем же, что вы рассказали, разберёмся позже, такие дела сгоряча не решаются.

— Могу я предложить свои услуги? — выступил вперёд Алексей, желающий хоть как-то отплатить сердобольной женщине.

— Ну что вы, с такой ерундой я способна справиться и сама, — отмахнулась женщина. — Фернанда поговорит со своим офицером, а я возьму в оборот второго. Он наш завсегдатай, так что просто сообщу ему неприятную новость: если дуэль состоится, он отправится в чёрный список нашего заведения, и ни одна девочка не согласится больше его обслуживать. И придётся ему завоёвывать женские сердца своими силами. Посмотрим, что выберет… Ложитесь спать, сейчас уже ничего не сделать. Если возникнут проблемы, — она кивнула на спящего Игоря, — позовите.

Прихватив со стула своё шикарное платье, она величаво покинула номер. Вася тут же присел рядом с Игорем, словно боялся, что если перестанет его касаться, то случится ещё что-то плохое. Посмотрев на его осунувшееся от волнения лицо, Алексей вздохнул и попытался немного отвлечь брата от переживаний:

— Вась, а я тебе задолжал, получается… — задумчиво протянул он.

— О чём ты? – рассеянно откликнулся тот.

— Помнишь, ты бился об заклад, что затащишь Игоря Владимировича в бордель? Затащил, причём буквально.

— Я бы предпочёл сделать это при иных обстоятельствах, — вздохнул Василий, заботливо поправив одеяло, в которое закутали Игоря.




Проснувшийся среди ночи Игорь был полностью дезориентирован. Не сразу сообразив, где находится, он едва сумел подавить порыв резко вскочить — столь глупый поступок организм ему бы не простил. Повернув голову, Игорь разглядел спящего рядом Василия, устроившего руку у него на груди, видимо, ему было спокойней, когда он чувствовал биение сердца. События постепенно восстановились в памяти, и Акинфеев поморщился — это же надо было так попасть!..

Пить хотелось так сильно, что Игорь уже согласился бы и на ту жуткую выпивку. К тому же его донимала жара — настолько, что он начал мечтать о леднике. Мысли о нём плавно сползли на морг, и Акинфеев решил, что лучше уж не думать вовсе, чем о таких вещах. Но будить Березуцких совесть не позволила, они тоже устали за этот бесконечно длинный день. Игоря хватило на несколько минут, но потом жажда и жара окончательно одолели, и он попытался как можно тише избавиться от одеяла. Усилия оказались напрасны, Вася, судя по всему, спал вполглаза и сразу же встрепенулся:

— Игорь? Как ты?

— Что случилось? — вскинулся и взъерошенный Алексей, устроившийся на полу возле кровати.

Кратковременный отдых облегчения не принес, Акинфеев чувствовал себя вялым и до предела вымотанным, от движений рана в боку посылала вспышки боли по всему телу, но рассказывать об этом Березуцким он не собирался.

— Нормально… — голос прозвучал совсем устало и слабо, Игорю пришлось сделать над собой усилие, чтобы звучать бодрее. — Не отказался бы от воды… — теперь уже ничто ему не мешало избавиться от одеяла. Немного удивил тот факт, что штаны на нём отсутствовали, вроде логично, только момент раздевания полностью выпал из памяти.

— Сейчас, — Василий быстро налил воды и, нагло игнорируя явное возмущение со стороны Акинфеева, поднёс стакан к его губам.

— Я тебе тут… помираю что ли?! — прошипел Игорь, но, тем не менее, помощь принял, просто не смог устоять, слишком уж хотелось пить.

— Простите, Игорь Владимирович, но вам ещё рано напрягаться, — вздохнул Вася и бесцеремонно дотронулся до его лба. — Чёрт, кажется, температура… Лёш, бегом за мадам Оливией, — распорядился он.

На Акинфеева же с удвоенной силой навалилась усталость — этот краткий момент бодрствования выжал все силы. Безумно хотелось закрыть глаза и снова провалиться в сон, но Игорь не мог позволить себе такую роскошь. Они и без того слишком здесь задержались, ему надоело втягивать людей в неприятности. Поэтому он заставил себя собраться и уже ясным взглядом встретил встревоженную хозяйку.

— Что тут у вас? — уточнила она, пристально разглядывая раненого. Потом наклонилась и, в отличие от Васи, температуру померила иначе: прижалась губами ко лбу не успевшего ответить Игоря. — Пока ничего страшного, температура невысокая, — подытожила она, отстранившись. — Проследите, чтобы он пил побольше жидкости, если станет хуже, то утром схожу за снадобьем к Жозе. Пока же просто требуется много отдыха.

— Не волнуйтесь, — тихо проговорил Игорь. — Мы больше не смеем… злоупотреблять вашим гостеприимством. Уходим… как и обещали, — непроизвольные паузы в предложениях сильно раздражали и выдавали истинное положение дел.

— Вот так заявление! И куда же это вы собрались? — всплеснула руками женщина. И, не дожидаясь ответа, продолжила. — Не отпущу, даже не надейтесь. Раз уж я согласилась вас приютить, то теперь несу за вас ответственность. И не позволю, чтобы мои труды были напрасны.

— Находясь здесь, мы подставляем… вас под удар. Не имеем права… Так рисковать. Василий, Алексей, собирайтесь, — кратко распорядился Игорь.

— Игорь Владимирович, она права, вы не в состоянии... — заикнулся было Алексей.

— Извольте исполнять приказ! — хлёстко приказал Игорь, приподнявшись.

Вася покачал головой, положил руку ему на плечо и мягко, но настойчиво вернул в горизонтальное положение. Руку он так и не убрал, чтобы предотвратить дальнейшие попытки подняться, которые несомненно бы последовали. Даже этого лёгкого препятствия хватило, чтобы приковать ослабевшего мужчину к постели — сбросить руку Березуцкого ему просто не хватило сил.

— Я неясно выразилась? — грозно прищурилась мадам Жиру. — Никуда вы не пойдёте. Сделайте нам всем одолжение, не напрягайтесь. Не дай бог, швы разойдутся, а швеей я вам не нанималась.

— Можешь потом мне выговор влепить или наказать, в общем, что захочешь, но сейчас останешься в кровати, — проинформировал его Василий. Игорь попытался прожечь его взглядом, но Березуцкие давным-давно приобрели иммунитет к подобным вещам.

— Принесу-ка я вам один отварчик… — задумчиво проговорила мадам Оливия. — Снимет боль, да и не только…



Влетевший в салун младший помощник шерифа Матьё Дебюши не сдержал наполненного тоской вздоха: в баре было тихо и пусто, он же надеялся застать иную картину. В оживлённом в любое время суток заведении сейчас было безлюдно, лишь за столиком дремал местный пьянчуга, который находился здесь со времён строительства здания, став извечной декорацией этого места. Бар никак не смахивал на захваченное опасными злоумышленниками место, как Дебюши втайне надеялся — очень уж хотелось стать героем в глазах очаровательной хозяйки борделя. В нетерпении покосившись на лестницу, ведущую на второй, куда более интересный этаж, он с неохотой перевел взгляд на бармена — опросить его всё же стоило.

— Доброе утро. Вы ничего подозрительного не замечали? Странные посетители не докучали? — вежливо спросил он.

— Да сегодня вообще клиентов считай что нет, одни убытки от этой погоды, — поморщился Джиджи, продолжая протирать и без того до блеска чистые стаканы. — Вон, поцапались вчера двое из-за шлюхи, едва до драки не дошло… лучше бы дошло, содрал бы с них за ущерб втридорога… — мечтательно протянул он.

— А мадам Оливия на месте? — с замиранием сердца спросил Дебюши. Пусть лиходеи здесь не появлялись, чем это не повод лишний раз увидеться с мадам Жиру? Это его интересовало гораздо сильнее, чем какие-то стычки, постоянно вспыхивающие в баре. В городке существовало не так много развлечений и подогретые спиртным люди то и дело разгоняли кровь, мутузя друг друга, обращать на это внимание не стоило, Джиджи и сам прекрасно справлялся.

— А чёрт её знает, — пожал плечами бармен. — Сходи, проверь, только постучись сперва, — издевательски предложил он.

— Обязательно, — недовольно буркнул Матье. Он двинулся было к лестнице, но тут его вниманием завладела миловидная девочка в ярком платьице. Она сосредоточенно смотрела под ноги, осторожно спускаясь по ступенькам, словно боясь навернуться в непривычной обувке. Странно было видеть столь юное создание в таком развратном месте.

— Две бутылки красного вина и одну вашего фирменного, пожалуйста, — подойдя к стойке, пропищала она тоненьким голоском.

— Юная леди, не рано ли вам приобретать крепкие напитки? — строго нахмурился младший помощник шерифа, пока опустив более важный вопрос о том, что она здесь забыла. Девочка подняла на него нахальный взгляд, но, заметив форму, испуганно ойкнула. Однако тут же, словно что-то сообразив, обаятельно улыбнулась:

— Маменька попросила купить, она тут работает, а я ей помогаю в мелочах… — пояснила она лукаво, в глазах отплясывали наглые чертенята. Такой взгляд можно было встретить у дворовой детворы, напакостившей, но уверенной в своей безнаказанности.

— Я это проверю, — насупился Дебюши, которого не оставляло чувство, что мелкая девчонка самым наглым образом ему врёт, но было непонятно, в чём именно — по какой другой причине она могла оказаться в таком месте? Да и ситуация почему-то казалась знакомой. — А после сможешь проводить меня к мадам Жиру?

— Конечно! Пройдёмте за мной, — почему-то хихикнула девочка, сгребла со стойки свой заказ и повела Дебюши наверх.



Девочка постучала и, не дожидаясь отклика, решительно зашла в комнату, Дебюши, преодолевая возникшую робость, последовал за ней. Сидящая в кресле мадам Жиру неспешно обмахивалась веером, создавая имитацию прохлады. Но при виде них веер выскользнул из её рук, со стуком упав на столик. Она взволнованно поднялась на ноги, в глазах плеснулась сильнейшая тревога. Это утвердило Дебюши в подозрениях, что с девчонкой не всё чисто, похоже, малявка уже успела натворить что-то незаконное.

— Мадам Оливия, к вам посетитель! — громко пропищала девочка, опережая реплику женщины. Дебюши незаметно поморщился — до чего же у неё противный голосок!

— Спасибо, милочка, можешь идти, у Тихони есть ещё парочка поручений для тебя, — мадам Оливия незаметно выдохнула с облегчением, и тут же на её губах заиграла улыбка, от которой у Матьё всё таяло внутри, и сердце пускалось в галоп. — Мне казалось, у вас жалование только через неделю… — лукаво протянула она.

Девочка незаметно выскользнула из комнаты, но Дебюши не обратил на неё внимания, очарованный прекрасной женщиной, он напрочь забыл о своих подозрениях:

— Нет… То есть, да, вы правы… — смутился он, чувствуя, что лицо начинает заливать краска, как и частенько случалось во время бесед с мадам Жиру. — Я здесь по долгу службы…

— Вот как… А я уж было решила, что вы соскучились по мне… — разом поскучнела женщина и иронично поинтересовалась: — Чем могу служить доблестному слуге закона?

— До нас дошли сведения, что рядом с вами видели опаснейших бандитов, — пояснил Дебюши. — Вот я и хотел…

— Вы меня в чём-то обвиняете? — гневно нахмурилась женщина. — Да как вы смеете!

— Нет, что вы! Я бы никогда!.. — он замолчал, заметив смешинки в ее глазах. — Вы специально меня дразните, да? — с укором уточнил Матье.

— Простите, не смогла сдержаться, — улыбнулась мадам Оливия. — Вы так мило смущаетесь…

Дебюши с усилием собрал разбежавшиеся по углам мысли и поспешил вернуть беседу в рабочее русло:

— Так вот… Очевидец сообщил, что их видели неподалеку отсюда. Не замечали? — он протянул женщине листовку, на которой художник наспех изобразил Эрика и Игоря. На оригиналы они смахивали весьма смутно, но похожие черты всё же угадывались. — Есть информация, что один из них серьёзно ранен. Возможно, имеются сообщники.

— Надо же, такой молодой, а уже опасный преступник… — задумчиво пробормотала мадам Оливия, указав на Эрика. — Что же они такого страшного натворили?

— Простите, я не имею права разглашать служебную информацию, — решил немного порисоваться перед ней Дебюши.

— Сами не знаете? — приподняла бровь женщина, сразу раскусив собеседника.

— Не успел справиться об этом, — вновь покраснев, пробормотал Матье, признавая свой промах. — Узнав, что их видели неподалеку отсюда, я посчитал, что вам может угрожать опасность и поспешил …

— Это очень мило с вашей стороны, но полноте, о какой опасности речь? Мы говорим о ребёнке и тяжело раненном человеке.

— Шериф распорядился стрелять на поражение, значит, они действительно опасны, — насупился Дебюши, категорическое требование шерифа и вправду выглядело странно, было очень сомнительно, что странная парочка несла озвученную степень опасности.

— Стрелять на поражение… Надо же… — поразилась мадам Жиру. — Но позвольте, меня крайне удивляет ваше отношение к делу! Неужели вы вот так запросто готовы убить людей, даже не разобравшись толком, за что?

— Разумеется, я постараюсь до такого не доводить. Но если они угрожают покою нашего города и мирных жителей, то я просто обязан принять меры, даже такие радикальные, — неохотно признал Дебюши. Ситуация изначально выглядела мутной, и сильно сгустивший краски шериф только усугубил сомнения Дебюши. К тому же шериф не раз был замечен в различных махинациях и тёмных делишках, просто его ни разу не брали с поличным. Но не рассказывать же об этом мадам Оливии?

— Вы меня разочаровываете, — с осуждением покачала головой хозяйка борделя. — Неужели вас ничего во всём этом не тревожит? Впрочем, о чём это я, не женское это дело… вы ещё что-то хотели? У меня много дел.

— Если что-то заметите, сразу пошлите за мной… — растерянно попросил младший помощник шерифа, почувствовав, что внезапно впал в немилость.

— Всенепременно, — холодно кивнула мадам Оливия, выпроваживая его из комнаты.

Матье медленно поплёлся к лестнице, размышляя про себя, где допустил ошибку. В какой момент беседа свернула не туда? Он приостановился, размышляя, есть ли смысл вернуться, но что в таком случае можно ещё добавить? Не отказываться же от своих слов, в самом-то деле.

Из-за своей медлительности он и стал свидетелем странного происшествия: из номера, воровато оглядываясь, выскользнула давешняя девочка, имя которой он так и не удосужился узнать. Он плавно шагнул назад, за угол, выходя из поля её зрения: интуиция просто вопила, что происходит нечто зазорное. Девочка опустила взгляд, тихо чертыхнулась под нос и поправила сильно задравшееся платье. Ещё раз оглядев себя, она мечтательно улыбнулась и удалилась прочь от номера.

Младшему помощнику шерифа очень хотелось верить в порядочность людей, но эта вера разбилась, осыпав его осколками, когда приблизившийся к таинственной комнате Дебюши услышал за дверью мужские голоса. Он задохнулся от отвращения, не погнушались ведь тем, что девочка совсем мала! Вешать таких подонков надо и никак иначе!

Его настолько охватила ярость, что младший помощник в кои-то веки забыл о смущении и, плюнув на то, что может попасть в крайне неловкое положение, застав людей в интимный момент, ворвался в комнату.

Первое, что бросилось ему в глаза, это лежащий в постели чрезвычайно бледный мужчина, тот самый, что был изображён на листовке. Выглядел он совсем нездорово, вызывал сомнение даже тот факт, что он сможет подняться без посторонней помощи, не то чтобы причинить кому-то вред. Чего нельзя было сказать о его сообщниках, резко развернувшихся в сторону Дебюши. Два здоровенных лба совершенно одинаковой бандитской наружности. Назвать эту встречу приятной Матьё бы не смог и под градусом.

Немая сцена длилась недолго: близнецы среагировали мгновенно, слаженно рванув к нему. Дебюши выхватил револьвер из кобуры, но так некстати в его голове прозвучал осуждающий голос мадам Жиру: «неужели вы вот так запросто готовы убить людей?» Он секунду промедлил, и эта нерасторопность стала для него роковой: младший помощник шерифа и моргнуть не успел, не говоря уж о полноценном сопротивлении, как его скрутили и примотали к стулу ремешками, что нашли тут же. Матье даже не испугался, его затопил стыд, что всё произошло настолько позорно быстро — незнакомцам даже не пришлось его бить. Герой, ага.

— И что теперь делать? — озадаченно почесал затылок один из мужчин.

— Я представитель закона, всех на виселицу отправлю!.. — заорал возмущенный до глубины души Матье, но ему, не мудрствуя лукаво, ловко заткнули рот первой попавшейся под руку вещью. Дебюши не разглядел, чем именно, но догадывался, что этот предмет одежды относится к числу нижнего белья, отчего снова начал краснеть. Поняв, что именно его беспокоит в данной ситуации, он мысленно вздохнул:

«Я безнадёжен…»



— Нет, ну как это называется? — всплеснула руками мадам Жиру, увидев живописную картину примотанного к стулу воздыхателя и виновато потупившихся рядом братьев. Оставалось только порадоваться, что Дебюши был одет, судя по необычным путам, картина могла бы быть и иной.

— Несчастный случай?.. — робко предположил Василий.

— Фантазия у вас что надо! Да вы умудрились моих девочек переплюнуть! Ни на минуту нельзя одних оставить! Что в следующий раз устроите? Клиентов начнёте уводить? Приютила на свою голову! — гневно отчитывала их мадам Жиру, словно перед ней стояли не двое взрослых мужчин, находящихся в розыске, а пятилетние дети, разбившие любимую вазу. Дебюши в полном обалдении хлопал глазами, но задать парочку уточняющих вопросов по понятным причинам не мог. В его распоряжении было лишь беспомощное мычание, но гордость пока не позволяла так глупо себя вести. Всё равно толку не будет.

— До этого точно не дойдёт! — испуганно перекрестился Алексей.

— В следующий раз? — осторожно уточнил Василий. — Вы думаете, мы сможем остаться?..

— Как будто вам есть куда идти с раненым на руках, — фыркнула мадам Оливия, бросив взгляд в сторону крепко спящего Игоря. Тот выглядел трогательно беззащитным и расслабленным, и никак не реагировал на их беседу в повышенных тонах. Впрочем, после коварного отвара мадам Оливии, включавшего в себя в том числе и снотворное, он просыпался всего пару раз, и то ненадолго. — Только вчера зашивали, двигать его категорически запрещаю.

— Но как же тогда?.. — растерянно спросил Алексей, переглянувшись с братом.

— Опять всё в руках слабой женщины, ну что за мужики пошли?.. — ядовито пробормотала под нос мадам Жиру и продолжила уже громче. — Матьё Дебюши — честнейший человек, я верю, что он не отвернётся от нас, когда узнает правду. — Младший помощник шерифа сердито засопел, выражая категорическое несогласие с её словами. Хотя он не мог не признать, что роль атаманши мадам Оливии очень к лицу.

— Матьё, мне очень жаль, что всё так получилось, — искренне вздохнула мадам Оливия, но тут же слегка поморщилась: говорить, глядя на собеседника сверху вниз, было неудобно и некультурно. Недолго думая, она заняла вакантное место на его коленях, приобняла для удобства за шею, выгодно представив взгляду глубокое декольте. И пусть сейчас оно волновало помощника шерифа в последнюю очередь, глаза туда он всё же, не удержавшись, скосил. — Я понимаю, что ситуация сложилась не лучшим образом, но… Ой, это что, мои?.. — ахнула она, разглядев, из чего сделан кляп, но тут же мотнула головой, решив не отвлекаться по пустякам. Однако обжигающий взгляд братьям подарила.

Дебюши после её слов тоже дернулся — его худшие опасения подтвердились — и промычал что-то смущённое, но со стороны это прозвучало как нецензурная брань. Женщина лишь крепче к нему прижалась и капризно протянула:

— Прекратите немедленно, мне же неудобно!

За спиной младшего шерифа явственно фыркнули, но Матье предпочёл сделать вид, что ничего не услышал. Дёргаться и вправду не было смысла, так что он послушно замер.

— Я могу попросить вас забыть о том, что вы здесь видели? — поинтересовалась тем временем мадам Оливия, невинно хлопнув ресницами. Этот блеск в глазах мог заставить дрогнуть любое сердце. Но не в случае, когда против воли привязан к стулу таким интересным способом.

— Мхмф!!

— Я так и думала… — не расстроилась хозяйка борделя. — В таком случае я всего лишь прошу вас внимательно меня выслушать… Впрочем, выбор у вас небогатый. Понимаю, трудно поверить этим проходимцам…

— Эй! Мы офицеры царской армии, с важным заданием по охране экспедиции сюда прибыли! — праведно возмутился Василий.

— …Этим проходимцам, — как ни в чем не бывало продолжила мадам Оливия. — Кляп пока побудет, хорошо, милый? Не хочу, чтобы вы перебивали меня через слово, речь ведь пойдёт о важных вещах. Люди, которых вы здесь видите, не преступники, а скорее жертвы обстоятельств… А вон тот, — она кивнула на Игоря, — в каком-то смысле герой, он не прошёл мимо и спас ребёнка из-под ножа этого психопата Косты. Я вижу полное недоверие в вашем взгляде, — на самом деле после слова «герой» Матье припомнил утренние мысли, и его взгляд стал совсем несчастным, но мадам Оливия интерпретировала его реакцию по-своему. — Но я склонна им верить, и если вы хоть немного задумаетесь над происходящим, то придёте к тем же выводам, что и я. Наш благочестивый мэр пошёл на преступный заговор с госпожой Смородской. Не знаю точно подробностей, но это связано с золотом, которое они тайно переправляют. Её заместитель сунул нос слишком глубоко, и ему вынесли смертельный приговор. А заодно и лишним свидетелям, — она кивнула на Березуцких. — Думаю, недолго Суровому Игорю осталось на этом свете… Большое знание ведёт к множеству бед, в частности, к вечному сну…

— А теперь хотелось бы услышать ваше мнение, — заметил Алексей, сверля младшего помощника шерифа недоверчивым взглядом. Он явно не верил, что Дебюши может им чем-то помочь, и что сразу же не помчится за подкреплением.

Оливия ловко соскочила с колен Дебюши и аккуратно освободила его от импровизированного кляпа.

— Тьфу, гадость… — кое-как отплевался он. — Да что вы несёте?! Поверили этим… этим педофилам?! — несчастная кроха никак не выходила у него из головы даже с учётом полученных сведений. Если эти люди способны на такое преступление, как можно принимать их слова за чистую монету?

— Вы совсем башкой ударились?! Будь мы в ином месте, я непременно вызвал бы вас на дуэль за такие подозрения! — разъярился Алексей. Это было последнее, что он ожидал услышать в свой адрес.

— А я бы просто по шее надавал… — протянул Василий.

— Педофилы… О боже, скажете тоже… — не удержалась мадам Жиру, сразу сообразив, о ком он говорит. Её звонкий смех наполнил комнату, разгоняя накапливающееся напряжение.

— Я сам видел! Почему девочка была наедине с ними? И вышла в таком виде?! — не сдавался Дебюши.

— Может быть потому, что здесь находится наша раздевалка? — с ехидцей уточнила мадам Оливия, решив до поры до времени не выдавать Эрика. Кто знает, чем закончится их разговор, хотя бы мальчишка пока в гарантированной безопасности. — Здесь мы храним некоторые наряды, переодеваемся вон за той шторкой. Кто же знал, что комната так внезапно превратится в лазарет. Вот девочки, когда торопятся, забегают сюда.

Дебюши почувствовал себя круглым дураком — снова акцентировал внимание совсем не на тех вещах. Но с ошибкой его немного смирили действия мадам Оливии: она утешительно погладила его по плечу, в глазах светилось одобрение — явно оценила порыв защитить малявку.

— Матьё, меня оскорбляет ваше мнение обо мне. Вы ведь всерьёз не думаете, что я стала бы покрывать бандитов? — спросила женщина.

— Я думаю, что вас могли обвести вокруг пальца, — недовольно заметил Дебюши скорее из упрямства. Исходя из его знаний, озвученная версия событий выглядела весьма правдоподобной.

— Учтите ещё один момент, — нахмурилась мадам Оливия. — Насколько я знаю характер мэра, он поставил на уши весь участок. Если произведёте арест, придётся арестовать и меня. До тюрьмы живыми мы не доедем, уверена, мэр об этом позаботится. Вы настолько готовы слепо следовать приказу, что приговорите нас к смерти?

— Я не могу понять, почему вы сразу не обратились ко мне?! К чему вся эта ложь? — после продолжительного молчания выдал Дебюши.

— Правда не понимаете? — грустно вздохнула мадам Оливия. — Я вас знаю, Матьё. Узнай вы правду, вы бы не смогли остаться в стороне. Ваше решение разобраться ставит на кон как вашу карьеру, так и жизнь. Это означает, что придётся пойти против шерифа и мэра, пусть и правда на нашей стороне.

— Как благородно, — прошипел Дебюши. — Хорошо, давайте на секунду представим, что всё так и было. Что вы собирались предпринять?

— А чёрт его знает, — пожал плечами Алексей. — Предупредить этого вашего Игоря, подлечить нашего и валить из столь гостеприимного города.

Повисла пауза, младший помощник шерифа обдумывал полученную информацию, все с напряжением ждали его решения. Они явно не знали, что предпринять в случае его упрямства. Даже этот факт говорил в их пользу — если бы они соответствовали тому образу, что описывал в участке шериф, Матье давно остывал бы на полу с дыркой в черепе.

— Даю слово, — медленно произнёс Дебюши, — что до выяснения всех обстоятельств этого странного дела не причиню вам вреда. Будьте так любезны, развяжите меня наконец. Но если ваша история не подтвердится… — он оставил фразу угрожающе висеть в воздухе.

— Понятное дело, — расплылся в улыбке Василий.

Вырвавшийся на свободу Дебюши на всякий случай старался пока не делать резких движений. Он растёр руки, потом покосился в сторону раненого, шагнул было к нему, но на пути непроходимой стеной выросли Березуцкие:

— Спокойно, — Матьё даже поднял руки, демонстрируя благие намерения. — Я просто хочу посмотреть, что с ним. Вам не кажется, что он слишком крепко спит? Драка, — тут он покривил душой, дракой то унижение назвать было невозможно, — наша беседа, а он и ухом не повёл.

— Все так, как и должно быть, — устало пояснила мадам Жиру, всё-таки сложившаяся ситуация требовала от неё много моральных сил. — Я осматривала его утром, температура немного спала, рана не воспалена. Подмешала в питье травку с обезболивающим и лёгким снотворным эффектом, это более гуманный в данный ситуации способ удержать его в постели. Скоро уже должен проснуться.

— Ясно, — кивнул Дебюши, окончательно решаясь на авантюру. — Мне нужны все подробности произошедшего. После чего допрошу Сурового Игоря, посмотрим, что он скажет. Ваша задача не попадаться, по поводу крайне короткой в случае ареста жизни вы, подозреваю, правы. На самом деле лучшего времени просто не найти, у нас в управлении сейчас проверка, начальство приехало… если будут доказательства, то к ним напрямую обращусь, они-то быстро справятся с шерифом, на них его власть не распространяется.

— Я пойду с вами, — сходу вызвался Алексей.

— Не доверяете? — поморщился Дебюши, хотя отлично понимал Березуцкого. Иначе тот поступить попросту не мог.

— В том числе. А также подстраховываю, кто знает, какие неожиданности могут там ждать, ваш город непредсказуем.

— Матьё… Спасибо вам, — искренне выдохнула мадам Оливия, и вся злость на неё за враньё мгновенно испарилась. Трудно быть влюбленным, из тебя веревки вьют, а ты и рад.

@темы: юмор, Футбол, Фанфики

---

Название: Побочный эффект
Автор: Telia
Соавтор  Natoonai-Vydra
Бета:  Natoonai-Vydra
Фандом: Футбол
Жанр: Слэш (яой), Юмор, Мистика, Повседневность
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг/Персонажи: Игорь Акинфеев, Василий Березуцкий, Георгий Щенников, Артём Дзюба, Роман Широков, Дмитрий Комбаров
Предупреждения: Нецензурная лексика
Краткое содержание: Можно только позавидовать средневековым актёрам, имевшим большое преимущество перед современными спортсменами: максимум, что им грозило за плохое выступление, — это угощение в виде тухлых яиц, летящих в лицо. Футбольные фанаты же вооружались несколько иными боеприпасами, что и довелось Игорю Акинфееву в полной мере прочувствовать на себе. Так в его жизни появились странности, невероятно смахивающие на шизофрению.
Примечание соавтора: Нато продвинулась на восток ажно до Урала и испытывает от этого восторг.

Глава 4. Game over

К своему глубокому стыду всю дорогу до Санкт-Петербурга, — а вылетели они за день до игры, — Игорь продрых, бессовестно оккупировав плечо Лёши Березуцкого. Сказалась ранняя и необычная побудка. На этот раз голос ему не мешал, молчал, словно воды или чего другого в рот набрал, наверно, исчерпал силы на сегодня. Что ж, тем лучше.

Акинфеева растолкали только по прибытии в пункт назначения. Причём, по словам Тошича с Игнашевичем, рискнувших нарушить его мирный сон, он пинался, наотрез отказывался вставать и посылал их в Амстердам в крайне грубой форме, но Игорь ничего такого не помнил.

Северная столица встретила футболистов ЦСКА с типичным питерским гостеприимством. С серого хмурого неба шёл мелкий дождь вперемешку со снегом. Зато прохлада помогла взбодриться и окончательно проснуться.

В автобус до гостиницы Игорь забрался последним. Не торопясь усаживаться рядом с Васей, он рассеянно оглядел знакомых и родных ребят и непроизвольно представил, как один из них мастурбирует на его светлый образ. Поняв, что именно прокручивает в памяти, Игорь покраснел, едва удержавшись от матерной тирады в лучших традициях голоса. Внезапно во всех подробностях всплыло и устроенное для него утреннее эротическое аудиошоу. По телу прошла волна жара, и Акинфеев почувствовал себя подростком с бушующими гормонами, который ни о чём, кроме секса, думать не в состоянии. «Ну и кто этот пидорас?» — едва не озвучил свой козырный интерес Игорь, но успел прикусить язык. — «Построить бы всех в шеренгу и приказать: “Кто на меня с утра дрочил — шаг вперёд!”»

— Что, по головам пересчитываешь, вдруг кого забыли? — хохотнул Дзага.

— Давайте Берёзу забудем, их всё равно двое, не жалко, — великодушно предложил Тошич.

— Берёз много не бывает, — нравоучительно поведал Слуцкий. — Игорь, садись уже, чего застыл, как Мамаев курган?

«Нет, это точно не мои, ну не могли они!.. Раз меня матерной волной не снесло нахер, когда я вокруг Жоры увивался, то мой голос этого позора не видел. Значит, кто-то в сборной», — напомнил себе Акинфеев. — «Можно хоть по этому поводу не психовать».

— Сволочь ты, Жора, — процедил сквозь зубы Игорь, проходя мимо защитника. — Такую версию на корню загубил…

— О чём он? — полюбопытствовал сидящий рядом с Щенниковым Набабкин.

— Мне бы кто объяснил... — тихо вздохнул Жора и громким шёпотом добавил: — Да он в последнее время сам не свой. Короче, меньше знаешь, крепче спишь.

Акинфеев же, заняв место, прижался виском к холодному стеклу. Санкт-Петербург ему всегда нравился — удивительный город с прекрасными видами даже в подобную погоду, но сейчас он не обращал внимания на проносящиеся за окном достопримечательности, сверля подпространство пустым взглядом. После сцены утром у него было над чем подумать. По сути, Игорь до сих пор толком и не отошёл от свалившегося на него откровения о сексуальных предпочтениях тайного собеседника.

«Пришёл пиздец, откуда не ждали… Мало того, что в башке посторонний матюкается, так он ещё и пидорасом оказался!» — возмущался Игорь. — «Обо мне мечтающим! Да блять, как можно на коллегу-футболиста… да что уж там, на мужика запасть?! Таких неприятностей у меня ещё не было! Надо быть бдительным, а то подойдёт со словами “Феич, у меня для тебя сюрприз! Закрой глаза, открой рот”… Да я уже и не против, чтобы подошёл, хоть пойму, кто это… М-да, а раньше реакция была бы одна — дать в табло, чтоб не повадно было. Вот хуйня-то творится! Нормальные люди в моём возрасте женятся, детей заводят, а я ищу своего пидораса на белом коне, или на чём он там ездит…»

— Да ёб вашу мать, — протянул Акинфеев в очередном витке отчаяния.

— Ладно, ладно, больше не будем, — принял его ругань на свой счёт Ерёменко. Они с Вернблумом с самого начала поездки травили Страндбергу байки о суровых русских обычаях и о не менее суровом капитане команды. Об этом Игорь догадался лишь по мелькающим в беседе фамилиям: паршивцы на всякий пожарный болтали по-шведски.

«Нет, ну пидорасов в футболе хватает, конечно», — Акинфеев мстительно припомнил пару случаев, когда после свистка судьи игроки намеренно пинали мяч в его ворота. — «Но чтобы настолько буквально — это перебор!»

— Вась, можно тебе деликатный вопрос задать? — тихо обратился Игорь к сидящему рядом Березуцкому. — У тебя случайно знакомых геев нет? — прошептал он в доверчиво подставленное ухо.

«У них, говорят, гей-радар есть, или что-то такое, и они сходу определяют своих. Проконсультироваться бы…»

— Боюсь даже спросить, нахера тебе? — Васю передёрнуло.

— И правильно боишься, — кивнул Акинфеев. — Я сам боюсь. Но всё же, есть?

— Горько каюсь, но извини, таких знакомств не имею. И тебе не советую. Если ты понимаешь, о чём я.

Игорь отвернулся, в глубине души расстроившись. Чего-либо в этом роде он и ожидал, наоборот, было бы странно, если бы у Васи оказался абонемент в гей-клуб. А больше спросить не у кого, иначе точно решат, что у него после известных событий наступил сдвиг по фазе.

«Что ж, будем полагаться на силу собственного разума, не все же мне мозги отбили», — взял себя в руки Игорь. — «Нужно его вычислить, а потом уж что-то делать», — продолжал он свои логические умозаключения. — «При слове “пидорас” о ком сразу думается?.. Кокорин и Новосельцев, однозначно. Но это не они, я уверен, у Ваньки дело вроде к свадьбе идёт, а Сашка если и гей, то запал вовсе не на меня. Как всё сложно!.. Ладно… Если откинуть армейцев и зенитовцев — их я завтра прощупаю, ведь эта зараза, увидев меня, сто пудов ляпнет что-нибудь гейское! — и кто тогда останется?.. Да дохерища народу остаётся!» — Акинфеева бросило в дрожь от таких блестящих перспектив.

— Люди, а когда у нас там следующий вызов в сборную?

— Тебе прошлого выезда было мало, уже снова не терпится? — хмыкнул Березуцкий. — Или хочешь ставки собрать, на кого в следующий раз кирпич свалится?

— В июне товарняк с белорусами гоняем, — откликнулся Серый, оторвавшись на секунду от беседы с Чепчуговым. — Не скоро, успеешь поправиться.

— Спасибо, — не смог сдержать улыбки Игорь. — Ясно.

«Я не с того бока подошёл к проблеме. Надо распознать, на кого голос похож по характеру, а не кто из футболистов смахивает на пидораса. Если навскидку прикинуть… Портнягин… нет, мы с ним недостаточно хорошо знакомы… Самедов… ну нет, он слишком мягкий по натуре, а мой мудак совсем другой. Денисов… а вот это может быть. Дзюба тоже подходит по стилю разговора, да и в принципе он явно не заморачивается по пустякам… А что? А ничего. Широков… не знаю, вроде что-то есть, но это ж Ромка! Где он, а где пидорасы?! Да и не матерится он так сильно, как все считают. Ну, кто ещё? Если только Комбаров, больше никого не могу представить. От этого списка, что ли, отталкиваться теперь? А как? В душе уронить мыло, медленно наклониться за ним, у кого встанет, тот и... тьфу, блять, ну о чём я думаю?! Почему он на меня запал? Я же никогда не давал повода слюни распускать!»

Праведное возмущение немного поутихло, когда Игорь вспомнил, сколько раз он шлялся по раздевалке в одном полотенце, и как они с приятелями отпускали шутки в гейском стиле, прикалываясь друг над другом, и о своей вполне безобидной привычке от радости повиснуть на друзьях, поздравляя их с победой...

«Да что я тут из-за какого-то извращенца оправдываюсь?! Извращенца, да… А как тоскливо это у него прозвучало… Ох, ему ведь тоже не позавидуешь, он же даже подкатить не может, только исподтишка пялиться… на меня, ага! Нет, сочувствовать ему я точно не буду!»

— Как же меня всё заебало… — пробурчал Игорь.

«Что вообще может привлекать в отношениях с парнями?» — задумался он, и ответ пришёл сам собой. — «А разве сердцу прикажешь?.. Интересно, каково это — целоваться с мужчиной?..» — размышлял Акинфеев и поймал себя на том, что неосознанно облизывается. — «Блять, куда меня понесло, это что, заразно, что ли?! Отставить!» — спохватился он, испуганно осмотревшись по сторонам, как будто кто-нибудь мог прочесть его мысли. В свете последнего это было уже не просто присказкой. — «К чёрту всё, надо срочно его найти! Интимные детали его жизни мне уже поперёк горла стоят. Главное — не докатиться до того, чтобы дрочить на то, как дрочат на меня!»



На следующий день всё-таки распогодилось. Характерные для Санкт-Петербурга снег и дождь сменило солнце, весело выглядывающее из-за серых туч и подбадривающее хмурых футболистов тёплыми лучами. Позитив армейцам бы не помешал: пока капитан с головой ушёл в гнетущие мысли о гомосексуальности в футболе, остальные тоже не могли похвастаться боевым задором. Не было обычного радостного оживления перед игрой, никто не перебрасывался дурацкими шуточками, все серьёзно настроились на встречу с извечным соперником в гонке за первое место и на ерунду старались не отвлекаться. Игорь максимально сосредоточился, изо всех сил стараясь достучаться до голоса и передать ему сигнал не отсвечивать хотя бы до конца матча. Никакого отклика на свои требования он так и не получил, что можно было истолковать по-разному: то ли послание не нашло адресата, то ли голос внял его горячим мольбам. Однако во второй вариант верилось с трудом.

— Я на вас надеюсь, — подытожил свою речь Слуцкий, в который раз объясняющий футболистам установку. — Давайте, вываливайтесь на поле и разнесите их всех!

— Sure thing, we gonna kick their asses! — кивнул Вернблум, главный коллекционер жёлтых карточек в команде. Для него разнести противника в пух и прах что в игре, что на словах не составляло труда.

— И постарайся без юбилейного семьдесят пятого горчичника! Remember about yellow… — нахмурился Слуцкий, а потом махнул рукой. — Кому я это говорю?..

Понтус лишь коварно усмехнулся — как тренер ни пытался с ним бороться, дежурную жёлтую в каждом матче швед получал в восьми случаях из десяти. Но на красные никогда не замахивался, умудряясь ходить по лезвию бритвы, не оступаясь.

Только ступив на газон «Петровского» для разминки, Игорь приободрился. Ему даже показалось, что всё вернулось на круги своя и сверхъестественная пакость его не донимает. Он был в родной, привычной с детства футбольной стихии, где всё знакомо и ясно: важнейшая задача этих девяноста минут — выложиться на поле по полной, засунув все прочие волнующие вопросы в дальний уголок сознания. Глубоко вздохнув, он позволил себе слегка улыбнуться.

«У меня всё замечательно, сейчас я это всем докажу. И никакие мудаки мне не указ», — поклялся Акинфеев и лёгкой трусцой направился к воротам. Ни та, ни другая сторона особой радости от встречи не испытывали, но Саша Кержаков, как всегда и бывало при очном противостоянии клубов, лучезарно улыбнувшись, помахал ему издалека в знак приветствия, да и Юра Лодыгин подошёл поздороваться — конкуренция в сборной абсолютно не влияла на их вратарскую дружбу и солидарность.

— Давай сегодня обойдёмся без эффектных покиданий поля, хорошо? — с улыбкой попросил Юра, пожимая ему руку. — На этот раз я не смогу заменить тебя в воротах.

— А жаль, — ответил шуткой на шутку Игорь. — Не дождётесь, я не горю желанием снова кататься на тележке, одним разом сыт по горло.

«Юра? Я уже параноик какой-то, всех вокруг подозреваю. Нет, он не скоро навострится так складно материться. Юра по-любому не может быть моим пидорасом. Керж подошёл бы, балабол редкостный, но Капелло в Черногорию его не вызывал…»

— Вот и договорились. Ладно, побегу дальше разогреваться, труба зовёт! — хмыкнул Лодыгин и отчалил на свою половину поля. Игорь тоже не стал терять времени даром и приступил к разминочному комплексу упражнений. Качество травы на стадионе было потрясающим, на такой и поваляться не жалко, чем Игорь и занимался, то и дело оказываясь на газоне, чтобы поймать мяч, любезно отправляемый в ворота Чепчуговым. Физически Игорь чувствовал себя отлично, зря Ярдошвили беспокоился, но вот в психологическом плане точил червячок сомнения: а ну как всё пойдёт наперекосяк?

В раздевалке по сложившейся традиции Игорь оказался первым, там его ожидала красная форма — приятное разнообразие после стандартной зелёной, в которой он выступал постоянно. Он начал переодеваться, но долго скучать в одиночестве не пришлось — вскоре к нему присоединился Вася Березуцкий.

— Ты как? — поинтересовался Акинфеев, натягивая свитер и цепляя капитанскую повязку. На следующий год дизайнеры обещали прямо на форме изобразить полосу, а пока приходилось мучиться с повязкой, нередко норовившей слететь из-за активной работы руками.

— Как огурчик! — выдал тот. — Всё нормально, не подведу. Да, и это… если Жора выйдет на замену, будь с ним помягче, он какой-то нервный стал… — он прервался, так как стали подтягиваться и остальные. Обсуждать Щенникова в его присутствии было бы невежливо, и Игорь утвердительно моргнул. У него самого на душе кошки скребли из-за недавнего казуса.

«Как бы мне вас, мужики, не подвести с этими загадками, Жору вот сломал… Вчера этот гад весь день вёл себя тише воды, ниже травы. Вот бы повезло, и сегодня его тоже не было... Хотя я и везение — взаимоисключающие понятия», — печально подумал Акинфеев.

И тут, как назло, подрезая крылья встрепенувшейся было надежде, в голове у Игоря раздался до боли знакомый голос:

— Ладно, Феич, хрен с тобой, хочешь себя в гроб загнать, вперёд. А я побуду благородным и пожелаю тебе оставить ворота сухими, пусть мы и соперники.

«Да твою ж мать, подавись своим благородством!» — Игорь зажмурился от неожиданности, подавив желание с разбега как следует приложиться лбом об стену. Остановило его лишь то, что его поступок вряд ли смогли бы правильно интерпретировать. Несмотря на то что его логические выкладки подтвердились и армейцы никакого отношения к этому акустическому издевательству не имели, радости он не испытал.

— Ну всё, поскакали, — тяжело обронил покосившийся на часы Ерёменко. Игорь одобрительно кивнул.

Выводя команду на поле, Акинфеев был полон сомнений и плохих предчувствий, но старался ничем не выдавать своего вздрюченного состояния. Как и капитан, голкипер должен заражать уверенностью и спокойствием свою команду, а не психовать по личным неурядицам, что он и имитировал, судя по всему, удачно. А с внутренним дурдомом он как-нибудь сам разберётся, потом, когда найдёт таинственного знакомца, заставляющего смотреть на многое иначе и задумываться о вещах, что раньше на ум не приходили.

Бросив на трибуны мимолетный взгляд, Игорь обратил внимание, что трибуна армейских болельщиков окрасилась в красно-синие цвета и там развернули впечатляющих размеров баннер: «Мы не дрогнем в бою за столицу свою». Это укрепило его в мысли, что никакому козлу заднеприводному нельзя позволить мешать игре. Он должен сделать всё, чтобы оправдать доверие преданных фанатов, которые ездят за командой даже в Грозный, где порой и арбитры небезосновательно опасаются за свою безопасность и поэтому далеко не всегда судят объективно.

Акинфеев присмотрелся к небу, оценивая положение солнца, чтобы проще было выбрать ворота в случае победы в жребии. «Когда же в моей жизни наступит просвет?» — вздохнул он.

— Ёбана, Феич, ты в красном! Охрененно смотришься! Вот только пиздец какой напряжённый, взбодрись! — снова активизировалось неугомонное трепло. — Обнять бы тебя, успокоить...

«Руки сначала помой!» — огрызнулся Игорь, мотнув головой. Но арбитр с Мигелем Данни поняли его движение по-своему, так что Акинфеев, скрипнув зубами, занял совсем не те ворота, на которые изначально нацелился, и теперь солнце било ему в глаза.

«Ну, понеслась», — подумал Игорь, услышав свисток судьи. Футболисты рванули за мячом, забитые под завязку трибуны возбуждённо загудели, фанаты зарядили любимые кричалки, стараясь переорать поддержку соперников, но для Игоря все звуки отошли на второй план, стали фоном, как шум волн, ударяющихся о прибрежные камни. Он не отводил взгляда от мяча, то и дело зычно командуя:

— Не фолить! Вышли! Набаба, влево!

Питерцы с первых же минут со всей присущей им энергичностью и напористостью бросились осаждать ворота, но Берёза пока держал своё слово — защита не давала поводов для критики, действовала уверенно и слаженно. Слуцкий на теоретическом занятии предупреждал их, что игра так начнётся, поэтому все были готовы к подобному развитию событий. У Игоря почти не было работы, но он не обольщался и не расслаблялся ни на миг. А вот голос делал всё, чтобы вывести его из себя:

— Феич, наш комментатор отжигает, — поведал он с неуместным весельем. В этот момент Игорь как раз выносил мяч и едва не поскользнулся из-за резко раздавшейся ремарки. От воплей тренера можно абстрагироваться, а здесь даже уши не заткнуть. — «До Акинфеева мяч не доходит, и он развлекает себя сам». Ты там дрочишь, что ли? Хотел бы я на это посмотреть.

«А ты на диване пивко потягиваешь? Ты вообще за кого?» — Акинфеев не уставал удивляться нахальству непрошеного гостя в голове. Но тут стало не до мысленных пикировок: Миланов нарушил правила, доведя до штрафного. Игорь поморщился, но, в отличие от Березуцкого с Игнашевичем, претензий арбитру высказывать не стал, посчитав это бесполезным. Ну когда это судьи меняли своё решение из-за возмущения футболистов? Чем активнее наседаешь, тем больше шансов вместо справедливости заработать карточку, и хорошо ещё, если жёлтую.

— Ну, давайте, плотнее встали! — заорал Игорь, выстраивая стенку. Халк у мяча — слишком серьёзная угроза для ворот. Удар у бразильца был сильным, и порой ощущение, что можно вместе с мячом улететь в сетку, было довольно реалистичным. — Жора, сюда! Начо!

Все они были давно сработанной командой, понимающей друг друга с полуслова, и никаких дополнительных объяснений не требовалось, хватало отрывистых команд, а нередко и просто жестов. Штрафной обошёлся без трагедий, хотя Халк и сумел пробить под стенкой — очень уж неудачно Натхо, Тошич и Миланов подпрыгнули, и мяч прошёл точно под ними.

«Я вам на тренировке устрою!» — сделал заметку Игорь, нацеливаясь на мяч. В падении он сумел вцепиться в него, намертво зафиксировав так, что при всем желании не выцарапать.

— Хрен вам, а не гол! — практически озвучил его мысли голос.

«Надеюсь, сейчас этот извращенец не надумает на меня дрочить! Представляю, какие ему открываются виды, чуть что, я на газоне лапками кверху, бери не хочу. Фу, блять! Что слышу, то и пою! Пора с этим кончать», — Игорь вытряхнул из головы всё лишнее, предельно сосредоточившись на поле. Руководство защитниками никто не отменял.

Но вскоре питерцы смогли прорвать оборону, крайне опасно подобравшись к его воротам. Игнашевич обломал Халка, не позволив ему добраться до мяча, но и сам не сохранил его, а мяч, как известно, в игре долго бесхозным не бывает — им быстро завладел Смольников, отдав пас на Витселя. Армейские защитники ничего не успели ему противопоставить, и он в упор расстрелял ворота, наконец создав Акинфееву реальную работу. Но отпраздновать триумф после забитого гола ему было не суждено — Игорь не дал себя обыграть, угадал с выбором позиции и без труда, чётко и хладнокровно зажал мяч в перчатках.

— Феич, молодца, так держать!

«Без тебя знаю, завянь!»

В футболе редко всё идёт гладко, и этот матч не стал исключением: вскоре появились и пострадавшие в стройных армейских рядах — Лодыгин изо всех сил вдарил по мячу, попав Мусе чётко в лоб. Пока нокаутированный Ахмед соображал, что произошло, Игорь разочарованно вздохнул — Муса, судя по всему, не получил травмы, а вот мяч, срикошетив от него, вполне мог отскочить в ворота. Не повезло.

«Ну, Юрка, вот ведь киллер! Я ещё понимаю, если я буду на людей кидаться, с этим голосом и не такое станешь вытворять, но с Лодыгиным-то что?» — удивился Акинфеев.

Он оказался прав. Уже через минуту Муса резво носился по полю галопом, но появилась новая причина для беспокойства: Халк рухнул в штрафной. Всё вокруг тряхнуло, как от землетрясения в три балла, а у Игоря ёкнуло сердце — для полного счастья им только пенальти не доставало. Он прекрасно видел, что форвард свалился сам, без посторонней помощи, но что скажут на это судьи? Иногда было впечатление, что арбитры находятся в каком-то ином измерении и поэтому не замечают самых очевидных вещей, хоть очки с биноклем им вручай. Акинфеев забрал мяч, с испугом ожидая свистка и неприятного на данный момент жеста судьи, но их не последовало; Иванов верно разобрался в ситуации, и справедливость восторжествовала.

— Ебааать, Феич, как ты там подскочил! А могли бы и Халку горчичник за симуляцию выписать, совсем охренел, так нагло падать, — прокомментировал этот эпизод голос.

«В кои-то веки я с тобой согласен».

Зато дальше последовал небольшой бонус за потраченные нервные клетки: вместо углового арбитр назначил удар от ворот, Игорь благоразумно не стал его убеждать в обратном, а с удовольствием послал мяч в далекий полёт на чужую половину поля. Ударом ногами он по праву гордился, не зря отец в детстве доводил его до слёз тренировками.

В общем, игра шла своим чередом, основная заваруха творилась в середине поля, к вратарям мяч попадал редко, ни одна из команд пока не лидировала. Поэтому надо было быть вдвойне внимательным, каждую минуту всё могло перевернуться, и далеко не факт, что в пользу ЦСКА.

— Феич, хорош гольфы подтягивать, ты и без того соблазнительно выглядишь! Эти твои наклоны мне крышу сносят…

«Эй, ты, хватит уже на меня облизываться, задрал!»

Проблем подкинула защита. Березуцкий, видимо, решил, что капитан слишком заскучал, и отдал ему пас, когда рядом хищно тёрся Халк. Игорь был вынужден выбить мяч за боковую линию. Он в сердцах сплюнул, осуждающе взглянув на Васю, тот лишь развёл руками, извиняясь, что поставил в неловкое положение.

Но как защитники ни старались, шанс блеснуть мастерством и физической формой у Игоря всё-таки появился — пришлось посоревноваться в скорости с Халком, хотя Акинфеев предпочёл бы избежать экстрима.

«Бляяять», — только и пронеслось у него в голове, пока он на всех парах мчался к мячу наперегонки с форвардом. Долю секунды он думал, что не успеет, и Халк издевательски вколотит мяч в бесхозные ворота. Но опасения оказались пустыми — игру Игорь читал отлично, стартовал вовремя и успел высоко подпрыгнуть, сцапав драгоценный мяч натурально перед носом у нападающего. В этот момент как никогда раньше захотелось поступить по-детски и показать раздосадованному бразильцу язык, но Игорь удержался от столь неразумного поведения. Мало ли, ещё сочтут, что у него совсем нелады с башкой.

Конец тайма выдался дёрганым, число ошибок вблизи ворот в разы возросло, и у Акинфеева появилось сильное желание наскипидарить всю команду.

«Ёклмн, куда вы смотрите?!» — возмутился Игорь. Выход один на один не по вкусу любому вратарю, а здесь получилось полноценное свидание с Данни. Но зенитовскому капитану не удалось в ближнем бою его перехитрить — Игорь на скорости вылетел из ворот, сложившись, проехался по газону, отбив мяч ногами. Тут же вскочив, он приготовился к повторной атаке, но её не последовало: питерцам не удалось добивание, мяч улетел выше ворот.

— Феич, зря я на тебя наговаривал, ты сегодня безупречно играешь. А меня спрашивают, что это со мной, что я так в экран вылупился… Запущенный Феич головного мозга третьей степени, вот что со мной, как в блядской мелодраме, — с толикой горечи вставил голос. — И как я до жизни такой дошёл?..

«Вот не до тебя сейчас, честно. Давай позже вернёмся к этому вопросу, со всеми подробностями, именами, явками и паролями…»

Футболисты ЦСКА ввалились в раздевалку взбодрённые счётом на табло. Но, судя по концовке, пока нулям можно было только порадоваться.

Второй тайм начался для Акинфеева жутковато. Пять минут не прошло, когда на трибуне за спиной Лодыгина загрохотало, и всё поле заволокло дымом.

«Чё, опять?..» — мелькнуло у Игоря. Рука автоматически потянулась к шее, но на полпути он рваным движением опустил конечность обратно. Железобетонный контроль: камера может уловить его жест, и народ, чего доброго, станет его жалеть. Игорь вообще бы предпочёл, чтобы об этом случае все поскорее забыли. Так спокойнее.

Судья, недолго думая, засвистел, останавливая игру — в таком густом дыму надо в противогазе играть, да и то никаких гарантий, что твой гол заметят и засчитают.

— Феич, они там совсем все охуели с этими файерами! — высказался голос. — Будете теперь бродить, как ёжики в тумане…

Игорь и раньше не одобрял ярких проявлений футбольных симпатий на грани хулиганства, а после происшествия в сборной и подавно. Он с опаской стрельнул глазами на трибуну, хотя и понимал, что свои фанаты в него этой дрянью швыряться не будут. Да и расстояние там было такое, что разве что олимпийский чемпион по метанию копья добросил бы до поля. Впрочем, всякое бывает, кто мог предположить, что у Черногории снайпер найдётся?.. На миг Акинфеев вообразил, что у него в мозгах вразброд трындят уже два пидораса, и неслабо так содрогнулся.

— Феич, не дрейфь, всё будет путём! — сразу же отреагировал голос.

«Странно это слышать от тебя, но спасибо», — у Игоря на душе потеплело. Видать, неизвестный поклонник действительно пристально за ним следит. Волнуется, блин, губы кусает, наверно, кулаки держит, и всё такое. Прямо маши рукой в объектив камеры и передавай привет...

После капитанского внушения и уточнений Слуцкого относительно тактики в минутный перерыв футболисты ЦСКА с новыми силами кинулись к воротам противника, раз за разом стараясь распечатать их ворота. Но мяч упорно не желал попасть в сетку, скача вокруг неё, словно дразнясь. Тотальная непруха.

Когда после углового Вася выбил мяч подальше, тот попал к Шатову, который точно отпасовал Халку.

«Оффсайда нет, Серый стормозил», — Игорь судорожно пытался решить, куда прыгать, куда пробьёт?!

— Твою мать, твою мать, твою мать! — в унисон взвыли Игорь с голосом, проявив небывалую для них солидарность. Мяч летел с необычайной быстротой, превратившись в смазанное пятно. Акинфеев прыгнул, вытянулся в воздухе, он уже видел этот мяч, практически ощущал, как тот обдул кончики пальцев ветерком и… пролетел мимо. Падая, Игорь извернулся и проводил его взглядом. Самое противное в работе вратаря — когда ты больше не в силах помешать полёту мяча, и остаётся лишь беспомощно смотреть на происходящее. Не хватило какого-то миллиметра, чтобы дотянуться, мяч ударился о штангу и отскочил в сетку. Гол.

«Пиз-дец!» — констатировал Игорь и опустил голову, пряча лицо. Умом вроде понятно, что почти не было шансов взять такой мяч, но это он стоял в воротах, а значит, он и виноват. Получается, подвёл болельщиков, собравшихся на стадионе или следивших за игрой по телевизору. И его никто не смог бы переубедить.

— Да нахуй этого Халка, Феич, не отчаивайся, сравняете!

Пропущенный гол заставил москвичей энергичнее прежнего идти вперёд, поэтому в обороне возникали коридоры, куда охотно устремлялись зенитовцы при малейшей возможности. И это привело к опаснейшему штрафному — Вернблуму только ценой нарушения и любимой жёлтой удалось остановить рвущегося вперед Данни.

«Почти пенальти… Да что ж такое! “Сравняем”, да, конечно! Сглазил, сука!»

Выстроив стенку, Игорь приготовился. Раздался свисток, от богатырского удара Халка мяч в обход стенки полетел в ворота, но здесь реакция Акинфеева не подвела. Несмотря на бешеную скорость Игорь успел согнуться и отбить его, но на этом атака не прекратилась. Халк постарался добить, мяч отлетел к Витселю, они с Игорем бросились вперед, в итоге Акинфеев налетел на полузащитника и с кувырком свалился на землю одновременно со свистком арбитра. Едва поднявшись, Игорь незамедлительно кинулся осуществлять миротворческие меры, не то могла вспыхнуть настоящая драка, причём из-за него: у армейцев и раньше хорошо был развит инстинкт защищать своего вратаря от всех и от всего, а после матча в Черногории этот инстинкт, можно сказать, обострился донельзя. Не вникая в детали произошедшего, Набабкин ринулся отстаивать его честь с кулаками, так что Игорю пришлось дружески приобнять Витселя, показывая тем самым, что конфликт исчерпан.

— Эй, Феич, хорош там с ним обжиматься, я ревную уже! — возмутился голос.

«Я тебя обниму… потом… если захочешь», — скрипнул зубами Игорь.

Но потом стало хуже. К его воротам помчались четыре зенитовца, защитники откровенно за ними не поспевали, и Игорь догадался, что сейчас последует. Голова была совершенно пуста, действовал он чисто на рефлексах. Начал движение в одну сторону, когда осознал, что бить будут в другую. Развернуться было тяжело, но он это сделал, каким-то чудом, на противоходе, сумел отразить мяч и мгновенно оттолкнулся от газона, взвиваясь на ноги, подозревая, что это ещё далеко не всё. К сожалению, интуиция его не подвела — что может быть неприятней, чем увидеть в паре метров от своих ворот форварда с мячом? Фернандес едва на шпагат не сел, силясь дотянуться, но всё было тщетно, с такой шикарной позиции Халк не промахнулся. Мяч влетел в ворота. Счёт в пользу «Зенита» удвоился.

Акинфеев измученно сел на газон, поправляя гетры — теперь просто так, без задней мысли и не наклонишься.

— Ну, ёб вашу мать… — вздохнул голос.

Игорь даже говорить ничего не стал. Обидно.

Ближе к концу игры армейцы сумели немного реабилитироваться и забили гол, Страндбергу как новичку улыбнулась удача, а потом Ерёменко едва не сравнял, но не хватило толики везения. Сколько не атаковали, ничью выцепить не удалось.

Зенитовцы радостно орали, смеялись так счастливо, как будто праздновали золото в Чемпионате, и обнимали героя матча — Халка, сделавшего дубль. Впрочем, их можно было понять. Армейцы же уходили, подавленные поражением. Игорю хотелось послать всё к чертям и побыть одному.

— Феич, прорвёмся, — неуверенно попытался подбодрить его голос, но Акинфеев отмахнулся от его слов. Это была архиважная встреча, и они не осилили, все жертвы оказались напрасны. Надежды догнать «Зенит» в таблице почти не осталось.

«Ну, вот найду я тебя, и что?» — неожиданно подумал Игорь и вздрогнул от этого безответного вопроса: для него весь мир залило липкой непроглядной тоской, и никакого просвета в этой тьме не было.

@темы: юмор, Футбол, Фанфики

---

Там Широков забивает, уже дубль сделал, а из-за очередного приступа паранойи у Малаги видео нет... хнык((

@темы: Повседневность, Футбол

---

Вот и пришло время выкладки. Признаться честно, никак не ожидала, что писать миди будет так легко и интересно. Нато просто волшебница, то, что она творит с текстом и какие идеи ее посещают просто невероятно! Этот текст ее заслуга.

Название: Побочный эффект
Автор: Telia
Соавтор  Natoonai-Vydra
Бета:  Natoonai-Vydra
Фандом: Футбол
Жанр: Слэш (яой), Юмор, Мистика, Повседневность
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг/Персонажи: Игорь Акинфеев, Василий Березуцкий, Георгий Щенников, Артём Дзюба, Роман Широков, Дмитрий Комбаров
Предупреждения: Нецензурная лексика
Краткое содержание: Можно только позавидовать средневековым актерам, имевшим большое преимущество перед современными спортсменами: максимум, что им грозило за плохое выступление, — это угощение в виде тухлых яиц, летящих в лицо. Футбольные фанаты же вооружались несколько иными боеприпасами, что и довелось Игорю Акинфееву в полной мере прочувствовать на себе. Так в его жизни появились странности, невероятно смахивающие на шизофрению.
Примечание соавтора: Нато продвинулась на восток ажно до Урала и испытывает от этого восторг.

Глава 1. Индивидуальная реакция

Глава 1. Индивидуальная реакция

Шея от боли пульсирует так, словно неизвестный садист упорно пытается её откромсать ржавой тупой пилой — ни голову повернуть, ни приподняться. Глаза вроде бы открыты, только ничего не видно, сплошная тьма. Плечо горит, рукой пошевелить не получается, стоит запах палёного и чего-то сладковато-химического. На заднем фоне, на периферии восприятия шумит нечто, слегка напоминающее морские волны, вызывая непреодолимое желание выблевать желудок, только сил ни на что нет. Попытки разобраться, что произошло, ни к чему не приводят. Единственное, что Игорь Акинфеев может точно сказать, — так это то, что он сейчас лежит, уткнувшись лицом в нежную прохладную травку стадиона. Это ни с чем невозможно перепутать. Однако то, как он в таком положении очутился, покрыто мраком. Следил за едва начавшейся игрой, вышел из ворот и вдруг — темнота и боль. Сознание, как песок сквозь пальцы, норовит вновь ускользнуть, и Акинфеев почти поддаётся этому соблазнительному желанию, но его останавливает насмерть перепуганный голос:

— Феич!.. Что за хуйня творится? Где, блять, ёбаные врачи?! Феич, ты жив? Да помогите же ему, иметь вас всех в уши, пидарасы черногорские!

В голосе звучит такое искреннее волнение за него, Акинфеева, что голкиперу совесть не позволяет снова нырнуть в беспамятство. Он вяло шевелится, вдыхает и не может сдержать глухого стона: череп словно взрывает изнутри, мысли разбегаются, как крысы с тонущего корабля.

— Игорёк?

Этот голос Акинфеев узнаёт — Вася Березуцкий. Тут же на Игореву многострадальную голову льётся вода вперемешку со льдом, заливается за шиворот. Как ни странно, помогает, и зрение понемногу возвращается.

— Игорь? Слышишь меня? — это Эдуард Николаевич Безуглов, полевой главврач сборной. Значит, врачи уже добежали. Сколько же времени прошло?..

— Да он в отрубе, суки ёбаные!

— Ы... — пытается ответить Игорь.

Руки, кругом руки. Его ощупывают.

— Ожог мягких тканей, — резюмирует Безуглов. — Руку не трогать, голову не поворачивать. Лидокаина и бинты!

— Готово! — отвечает Михаил Бутовский, его первый помощник.

— Ёбана, лишь бы не сотрясение! — а вот кто это матерится, до сих пор не ясно.

— Повязку!

На шею сзади кладут что-то очень холодное, приглушающее боль.

— Он в сознании, — подмечает главврач. — Кислородная маска не нужна! Игорь!

— Слава богу! — это Дзага. И ты здесь...

— Мы так играть не будем, Феич! Шли б они строем по трое в свою черножопскую гору! То есть, в черногорскую жопу!

Игорь весь мокрый. Его аккуратно, словно он хрустальный, переворачивают на спину, под шею пихают что твёрдое и холодное. Очень хочется просто лежать, чтобы никто не трогал и суета вокруг него пропала, но даже в таком состоянии Игорь понимает, что это невозможно. В лицо светят фонариком.

— Игорь, сосредоточься! — командует Безуглов. — Тошнит? Сколько пальцев видишь?

— Феич, бля, скажи хоть что-нибудь! Ты жив?

— Три… Я могу играть, только руку не чувствую… — выдыхает Игорь. Свет прожекторов режет глаза. — Что ж так больно-то... Не помню ничего... — шепчет он. Эдуард Николаевич и Михаил смотрят на него сверху. У них за спиной проступает и тут же расплывается белое — полевые игроки.

— Игорь, не поверишь, файером прилетело, — подает голос Михаил.

— Держись, в больничку поедем! — информирует Безуглов. — Сейчас тебя в мобиль погрузим. Три-два-один, взяли...

Его плавным рывком поднимают. И когда только носилки принесли?..

— Всех порву, суки! — добавляет голос.

Стадион плывет и качается за спиной у штатного сотрудника, который придерживает Игоря одной рукой, а другой рулит в подтрибунку под изысканную матерщину и свист зрителей.



Дорога в больницу проходила для Акинфеева под лозунгом «Полцарства за снотворное!» — в сон клонило так, словно он не спал как минимум несколько суток, убаюкивающе действовал даже характерный пронзительный вой сирены, но никто не собирался предоставлять Игорю возможность подремать. Безуглов терзал стандартными для подобной травмы вопросами о сегодняшней дате и названии города, местные врачи разговаривали между собой и деловито записывали в бумаги его данные, изредка переходя на ломаный английский, который Акинфеев автоматически пытался перевести, что при сильной головной боли сделать было не так-то легко. Над ухом кто-то — Игорь никак не мог сообразить, кто именно, — продолжал озвучивать изощрённые кары «черногорским пидарасам», преимущественно эротического характера.

— Просто боевые действия какие-то, впервые с таким сталкиваюсь… — растерянно бормотал Михаил Насибов, отправленный с ними в качестве представителя ЦСКА в сборной и помощника на подхвате. — Никогда не понимал, где они эти файеры проносят!

— Гораздо интереснее, чем они думали, — процедил Эдуард Николаевич. — Не по-людски так поступать. Игорь, помнишь, что было в последние пятнадцать минут?

— Упал, очнулся, гипс, — вяло отшутился Акинфеев. — Ещё новых выражений наслушался, знают люди толк в извращениях…

— Шутишь, это хорошо, — кивнул Безуглов. — Не переживай, мы тебя мигом на ноги поставим. Вот доедем, проведём первичное обследование…

— А мне сразу тут не понравилось, — нахмурился Насибов. — Предчувствие нехорошее. Слышали, какой у Черногории гимн страшный? Военный марш какой-то, а не гимн.

— Мы видели, как он летит, — разоткровенничался главврач. — И когда ты упал, сразу к тебе бросились, судья ещё засвистеть не успел...

Скорую резко дёрнуло, водитель раздражённо высказал пару ласковых на черногорском вслед подрезавшей их машине. Его голос был низким и прокуренным, так не похожим на тот, что развлекал Игоря уже около получаса, но он не сразу уловил нелогичность происходящего.

— А куда мы так далеко едем? — сам себя перебил Безуглов, когда машина скорой помощи поехала по мосту. — Нам же показывали травмпункт через дорогу от стадиона?

— Where we go? — попытался перевести Насибов. — The medical center is near the stadium, we know!

Пока выясняли, что травмпункт не предназначен для ожогов, так что они направляются в city clinic, неизвестный маньяк — а судя по его угрозам, это был именно маньяк, — болтал на своей волне:

— Феич, ты не поверишь, эти дауны хотят игру возобновить! — поражённо воскликнул он, даже не подумав поучаствовать в диалоге врачей. — Вот найду эту мразь, так морду разукрашу, что жопой дышать научится!

— Игра меня сейчас волнует в последнюю очередь, вот честно. Только не ори в ухо, — поморщился Игорь, с недоумением заметив, что взгляды всех присутствующих сошлись на нём, а Эдуард Николаевич, жестом остановив коллег на полуслове, всерьёз встревожен его словами. Игорь попытался проанализировать, что же он такого ляпнул, что вызвал столь странную реакцию, но мысль упорно не давала себя ухватить.

— Игорь?.. – переспросил Безуглов.

Внезапно все кусочки головоломки встали на свои места, картина полностью проявилась, и тут-то Акинфеева и пробрало до копчика. Голкипер порывисто сел и очумевшим взглядом оглядел машину скорой, игнорируя ноющую шею и мучительно натянувшуюся под повязкой кожу. От резкого движения куски обеда устроили поединок за право первым покинуть желудок, но Игорь не обратил внимания на откровенное возмущение тела таким бесцеремонным обращением и предупреждающий окрик врача. Акинфеева прошиб озноб, и он со всей остротой почувствовал бедность своего словарного запаса. Подходящие слова не находились, а те, что приходили на ум, произносить не хотелось.

— Нет! Нет, нет, пожалуйста, только не это... — в ужасе прошептал он, вцепившись пальцами в волосы, его просто затопило отчаяние — то, чего он боялся больше всего, сбылось. — Это не со мной... Это тупой розыгрыш... — Видимо из-за удара Игорь ещё не слишком хорошо соображал, потому что его внезапно пробило на паранойю — ему показалось, что врачи уже обо всём догадались и коварно везут его в Кащенко или в его аналог в Черногории. — Мне... мне нужно на воздух! Остановите машину! Мне нужно выйти! — запаниковал Акинфеев, вырываясь из хватки попытавшегося уложить его обратно Михаила. С другой стороны навалился и Эдуард Николаевич, удерживая его на месте:

— Анальгетик, быстро! Болевой шок! — рявкнул врач, и на этот раз перевод не потребовался: не успел Игорь опомниться, как в плечо вонзилась игла шприца. В некотором плане полегчало — от осознания того, что с ним приключилось, самостоятельно успокоиться ему не светило.

«Не шок у меня, а бред…» — тоскливо подумалось Игорю.

— Ёбана! — словно подтверждая его мысль, откликнулся голос. — Феич, ты там только держись, пожалуйста, я этих уёбков всех сам порву на флаг Брунея!

Голос существовал только в его голове. И с этим надо было смириться.



То ли укол оказался волшебным, то ли с перепуга организм сам излечился, но надоедливый голос пропал как страшный и крайне несуразный сон. Игорю даже стало немного стыдно за своё поведение в машине — психанул, как истеричная малолетка. Ведь последствия могли быть и куда хуже — как-никак, подозрение на сотрясение. Впрочем, медосмотр прошёл спокойно и без лишних нервов. Повезло, что осматривающий его врач, Милян Зиндович, неплохо владел русским языком и терзать многострадальный мозг ещё и переводом с английского не пришлось.

— Как самочувствие? Нет никаких посторонних шумов?

— Бляха-муха, Феич, пенальти просрали! — колокольным набатом прогремел в голове злосчастный голос. Игорь дёрнулся, едва не свалившись с кушетки. Надежда, что он отделался лёгким испугом, растаяла как утренний туман. Хорошо, что врач в тот момент отвлёкся на писанину и не заметил острой реакции на совершенно обыденный вопрос. Акинфеев нервно покосился по сторонам и очень ярко представил своё ближайшее будущее после откровения, что он нежданно-негаданно стал шизофреником.

«Идея рассказать об этом тянет на премию Дарвина…» — Игорь вперил безнадёжный взгляд в потолок. — «Не хочу быть похожим на помесь дебила с овощем…»

— Нет, всё в полном порядке, — печально вздохнул он.

После этого на вопросы врача Акинфеев отвечал чуть-чуть заторможенно, потому что его мысли в панике метались, спутываясь с ненавистным голосом, и приходилось не только прикладывать усилия, чтобы разобрать слова, но и жёстко себя контролировать. Благо доктор Зиндович, кажется, списал всё на усталость и, окончив опрос, отправил его дожидаться результатов обследования в палате.

Компанию Игорю составили Эдуард Николаевич и Насибов, то и дело зависающий в телефоне. Мобильник Игорь вместе со всеми своими вещами оставил в раздевалке на стадионе, и Михаил выполнял не столько привычные ему функции массажиста, сколько оперативно получал и передавал информацию из клиники на стадион, в Москву и обратно. Убойная доза обезболивающего, полученная по дороге в больницу, ещё действовала, так что, помимо общего недомогания, Игоря беспокоило только собственное шаткое психическое состояние. Ему хотелось как можно скорее покинуть гостеприимные стены клиники.

— Пока тебя не было, звонил Младен Кашчелан из тульского «Арсенала», с тобой связаться не смог, мне набрал. Очень рвётся извиниться, — проинформировал его Безуглов. — Я сказал, ты перезвонишь, как сможешь.

— За что извиняться-то? — удивился Игорь. — Не он же на трибуне бушевал. Да и всякое бывает, это же футбол.

«Эх, Младен, Младен, тебя со всей командой кто-то поиметь обещался в особо экзотических позах, а ты и не в курсе», — вяло подумал Акинфеев.

— Меня возмущает, что игра так и продолжается! — выразил негодование Михаил, меряя помещение шагами. — Им что, мало того, что произошло? Летал нужен?

— Не накаркай, — поморщился Безуглов.

— Надо родителей успокоить, — заметил Акинфеев и протянул руку. — Дай позвонить, а?

— Пока снимки не принесут, никаких телефонов! — отрезал Эдуард Николаевич на редкость строго.

— Не переживай, Слуцкий держит руку на пульсе и постоянно с твоими созванивается, — сообщил Михаил. Словно отзываясь на его слова, вновь зазвонил телефон, Насибов взглянул на экран. — Похоже, какие-то новости появились, надеюсь, больше нет пострадавших. Я на минуту, — добавил он и вышел.

— Пойду с врачом поговорить, что с твоими результатами. Отдохни пока, а потом решим, можно ли тебе лететь в Москву или лучше остаться на ночь здесь.

— Я готов лететь, — сразу вставил Игорь.

«Дома и стены помогают, просплюсь, и всё пройдет. Главное — в это верить».

— Посмотрим, — мягко улыбнулся врач, отправляясь на поиски черногорского коллеги.

Секунд тридцать после его ухода Акинфеев спокойно лежал, закрыв глаза.

— Феич, как бы узнать, что там с тобой в больнице, а то они всё мурыжат, ничего толком сказать не могут! Мы без тебя не улетим!

— Пошел нахрен! — незамедлительно отозвался Игорь, убедившись, что кроме него в палате никого нет. Прослыть психопатом его не сильно тянуло. — Как же ты меня заебал!.. — добавил он в отчаянии. Он нечасто использовал это слово, но сейчас оно идеально подходило к ситуации. Игоря уже конкретно достал и сам голос и прозвище, которым тот его окрестил: ладно бы просто «Феич», ещё можно понять, но голос умудрялся произносить его с почти порнографическим выдохом на «ф» и блядским причмокиванием на «ч». Игорь терялся в догадках, как интерпретировать подобное отношение собственной шизы к самому себе.

И тут вошёл Насибов.

— Игру всё-таки остановили! — возбуждённо проинформировал он. — Их фанаты какую-то мелочь швырять начали, и наконец-то дошло, что пора прекращать этот фарс.

— Техничка? — уточнил Игорь.

— Пока официально не объявили, но что же ещё? Такой скандал, все на ушах. Надо рассчитывать на штрафы и санкции. В кой-то веки не нам.

— Позвоните нашим, раз они освободились, сообщите им, что я помирать не собираюсь, — попросил Игорь, волей-неволей прислушиваясь к воображаемому голосу: как ни крути, а что-то полезное и он мог подсказать. — Пусть без нас не улетают, — внезапно для самого себя он повторил ранее подслушанные слова и мысленно чертыхнулся: «Ни в коем случае не потакать развивающейся шизофрении!»

— Как считаешь, мы бы выиграли, если бы не это всё? — откликнулся Насибов.

— Мишань, я уверен, ему теперь совсем не до этого, — заметил вернувшийся врач. Собственно, он был прав, у Акинфеева голова была другим занята. — Значит так, мы с доктором Зиндовичем посовещались и пришли к выводу, что ты вполне в состоянии отправиться в Москву. Гемодинамика стабильная, данные снимков в пределах нормы.

— Наконец-то хорошие новости! — кривовато улыбнулся Игорь.

— Разумеется, в Москве сразу же проведём полноценное обследование, так что даже не думай в ближайшие дни выйти на поле, — сразу добавил врач.

— Понятное дело... — вздохнул Игорь, мечтающий только о том, чтобы оказаться дома. В тишине.



Выбравшись из клиники и дорвавшись до телефона, Игорь в первую очередь обзвонил родственников, успокоив их. А уже в холле отеля его встретили товарищи по команде, готовящиеся к отправке домой срочным рейсом. Сначала раненого в неравном бою голкипера заметил Артём Дзюба:

— Какие люди, и без охраны! — радостно воскликнул форвард. Он явно хотел стиснуть Игоря в медвежьих объятиях, но не рискнул, опасаясь задеть повязку, поэтому ограничился похлопыванием по здоровому плечу.

— Охрана нам явно не повредит, — вставил свои пять копеек Олег Шатов.

Тут же с чемоданами и дорожными сумками наперевес подтянулись и остальные игроки сборной — обеспокоенные его травмой, измотанные несуразной игрой и долгим ожиданием в перерыве, донельзя возмущенные всей ситуацией. Обстановка явно разрядилась, когда стало ясно, что Акинфеев пострадал незначительно.

— Так ты с нами летишь? Выписали? Здорово! — вторил Дзюбе Жора Щенников. — Что сказали? Сотряса нет?

— Ожог, — уклончиво пробормотал Акинфеев в ответ.

— Черногорцы жгут! Тут пожарную машину надо было!

— Ты как, чудо файерное? — поинтересовался Роман Широков. — Мы тебя больше без шлема на поле не выпустим.

— Ага, как у Дарта Вейдера! Зато теперь я знаю, что тебе на днюху дарить, — присоединился ко всем предложениям Березуцкий.

— Лучше уж сразу ведро на башку, безопаснее, — подкинул идею Дзюба.

— И доспехи! Бронебойная защита ворот!

Но громче всех оказался голос в его голове:

— Живой... — с невероятным облегчением выдохнул он.

«Живой», — был вынужден согласиться Игорь. — «Только спятивший».

Глава 2. Шизофренировка

Глава 2. Шизофренировка

После негостеприимной Черногории Акинфеев, по настоянию врачей, несколько дней отлёживался дома — отдыхал и набирался сил. Вынужденная передышка пришлась весьма кстати. Игорю требовалось время не только для того, чтобы прийти в себя после физических травм, но и чтобы смириться с новым статусом шизофреника. Психологический ущерб был, пожалуй, страшнее всех ожогов и подозрений на сотрясение вместе взятых. Слуховые галлюцинации так и не оставили его в покое и периодически напоминали о себе в самый неподходящий момент. Когда Акинфееву уже было казалось, что всё вернулось на круги своя и о голосе можно забыть, как тот заводил шарманку по новой, дополняя свои разнокалиберные замечания неизменным прозвищем:

— Феич, я сейчас, как последний лох, в трёх соснах заблудился! Тебя бы с твоим чувством направления сюда…

— Поздравляю. У моей шизы к тому же топографический кретинизм. И куда же ты собрался спозаранку? — простонал Акинфеев и от отчаяния спрятал лицо в ладони. До чего дошло: он начал отвечать собственным глюкам! Надо срочно брать себя в руки! — Ну почему я даже свихнуться по-человечески не могу? Всё через жопу! — взвыл он.

Игорь горестно взирал в зеркало ванной. Отражение поводов для оптимизма не прибавило, ибо вид у него был далеко не цветущий, что в фас, что в профиль. Первым делом в глаза бросалась нездоровая бледность, словно залётный вампир, не удержавшись, высосал у него пару литров крови. Белоснежная повязка на шее скрывала ярко выделяющийся на коже багровый ожог, но в то же время и придавала Акинфееву сходство с раненым на поле боя бойцом, что, в принципе, было близко к истине, так как армеец действительно пострадал за Родину на поле, пусть и на футбольном. И будто этого всего было мало, под глазами образовались тёмные круги от бессонницы — по ночам одолевали тревоги и страхи о неясном будущем, мешая нормально высыпаться. Довершающим штрихом в картине стала тёмная щетина, отливающая синевой на осунувшемся лице.

«Красавец-мужчина в полном расцвете сил!..» — пришёл к однозначному выводу Игорь. — «Самому смотреть страшно. Своим появлением я точно произведу фурор. Ещё и мутит в придачу. Отлично. Как бы на тренировке не блевануть, ведь еле-еле добился допуска на поле… Чуть что, меня ж сразу в больницу прямым рейсом отправят, а там и до полного детального обследования недалеко… С другой стороны, могу отпугивать соперника от ворот одним своим видом».

— Эй, ты, плод моего больного сознания, — обратился Игорь вслух к галлюцинации, пристально рассматривая себя. — Я уже понял, что всё бесполезно и просто так ты не исчезнешь. Может, скажешь хотя бы, что тебе от меня надо?! И что мне надо сделать, чтобы ты раз и навсегда заткнулся?

Ответ от зловредной шизы Игорь получил далеко не сразу. Лишь спустя минут десять голос вновь заговорил, заставив Игоря поперхнуться чаем от неожиданности — нелегко адаптироваться к тому, что в голове внезапно звучат чужие слова:

— Феич, ходят слухи, ты там полным ходом на поправку идёшь, даже есть вероятность, что с «Зенитом» сыграешь? Надо бы тебе звякнуть…

— Этого ещё не хва… — Акинфеев резко осёкся, услышав мобильник, бодро зазвеневший мелодией в лучших традициях фильмов ужасов. К телефону голкипер подходил мучительно медленно, с опаской, будто бы тот мог наброситься и, как минимум, покусать. Однако номер звонившего, вопреки самым страшным ожиданиям, определился.

— Здорово, болезный! — весело поприветствовал Акинфеева Артём Дзюба.

— Привет. Что хотел? — с облегчением выдохнул Игорь, решив, что надо полечить нервы; ему и шизофрении было вполне достаточно, чтобы добавлять к списку отклонений ещё и паранойю.

— Ну как же, звоню узнать, не склеил ли наш любимый вратарь ласты! Ходят слухи, что такого трудоголика, как ты, ничем не удержать, и ты уже на поле рвёшься? — полюбопытствовал форвард.

— Коварное ты создание, на свой новый клуб шпионишь? — сострил Акинфеев. — Как раз на базу собираюсь.

— Хреновый из меня разведчик, на раз раскусил! — рассмеялся Артём. — Ты там осторожнее, наверняка целое стадо журналистов по твою душу вокруг базы пасётся, как бы из-за тебя не передрались. Такая сенсация! Новость дня будет.

— Ещё бы, ёбаный эксклюзив, — поморщился Игорь. — Я удивлён, что пока в кустах у дома на них не натыкаюсь. Придётся с ними побеседовать, по-простому не отвяжутся ведь.

— Готовься морально, — усмехнулся Дзюба. С заднего плана донеслись какие-то крики. — Оу, мне пора, Бердыев ругается.

— Удачи! — успел добавить Акинфеев, прежде чем форвард повесил трубку.

Бросив рассеянный взгляд на часы, Игорь сообразил, что слишком задержался дома. Опаздывать он категорически не любил — как капитан он обычно на тренировки приезжал одним из первых, подавая пример остальным, и сегодня не собирался делать исключение.



Опасения подтвердились: по дороге Акинфеев встал в громадную пробку на Калужском шоссе. Поднятое звонком Дзюбы настроение стремительно падало вниз и всё больше уходило в минус с каждым гудком раздражённых водителей, которые сигналили, возмущённо махали руками над рулём и переругивались друг с другом. В лобовое стекло моросил мелкий неприятный дождик, превращая мир вокруг в серую хмарь. Одолевали мрачные мысли. Из состояния тупого ожидания в заторе Игоря вывела, как ни странно, проявившаяся шиза — хоть на что-то полезное сгодилась.

— Погода сегодня просто омерзительная! Феич, я тебе даже немного завидую, отдыхаешь дома, в тепле, и не надо вкалывать в этом болоте…

— Мне вот любопытно… — задумчиво сказал Игорь. — К тебе можно мысленно обращаться? А то не хочу каждый раз ждать, когда будет удобно тебя наедине послать подальше и поглубже…

Разумеется, на это голос промолчал, как всегда, игнорируя все его попытки наладить обратную связь, зато телефон завибрировал смс-кой от Широкова:

«Могу поспорить на собственную печень, что у вас в команде теперь царит хаос и разрушение под руководством Берёз, давай выздоравливай и наводи там порядок».

Игорь рассмеялся, придя к выводу, что, будь братья в настроении, Ромка оказался бы недалёк от истины. Но после событий в Черногории и игры с Казахстаном у них элементарно не должно было остаться сил на проказы.

«До основания базу разнести не успеют… надеюсь», — быстро накатал он в ответ.

Не успел Игорь убрать телефон в карман, как аппарат разродился новой смс-кой, на этот раз от Димы Комбарова:

«Игорь, привет! Мы с братом очень волнуемся о твоём здоровье, поправляйся скорее! До сих пор после этого экстрима как на иголках, ну и матч выдался…»

«Я уже вполне дееспособен В тебя ведь тоже чем-то попали?..»

«Ну, до тебя мне всё равно далеко! Ты и тут оказался вне конкуренции!» — пришёл мгновенный ответ.

Короче, Акинфеев умудрился прибыть на базу вовремя и даже в немного приподнятом расположении духа. Только при виде голубой вывески «Учебно-тренировочный комплекс ЦСКА» к нему пришло осознание того, как сильно он за эти дни себя накрутил и насколько соскучился по нормальному человеческому общению с друзьями, которые поддержат любую произнесённую тобой фразу задорными глупостями. Последние не заставили себя ждать.

— Воу, Игорёк, ты реально погано выглядишь! — присвистнул Вася Березуцкий вместо приветствия. — Прекрасно иллюстрируешь поговорку «Кто рано встаёт, у того синяки под глазами».

— На себя полюбуйся, Ален Делон, — беззлобно огрызнулся Игорь.

— Если бы дело было именно в этом, — подключился к разговору Серёжа Чепчугов, окинув Игоря сочувственным взглядом. Впрочем, возможно, в его словах подтекстом сквозила и вратарская ревность.

— Ты точно готов к труду и обороне? — продолжал докапываться Березуцкий. — Или просто так, навестить пришёл?

Акинфеев ободрительно потрепал Серёжу по плечу и ответил Васе вопросом на вопрос:

— Лучше расскажи, как с Казахстаном покалечиться умудрился?

— Талант не пропьёшь, — опередив Васю, вставил Кирилл Набабкин. — Хотя он явно пытался, ты только глянь на его рожу!

— Блин, погода отвратная, а стоит на тебя посмотреть, ещё холоднее становится. Помимо прочего, решил и простуду заработать? — скривился Жора Щенников, потянулся и застегнул ветровку на поёжившемся от ветра Игоре.

— А вот кудахтать надо мной не надо, — осадил его Акинфеев.

«Мне и беспокоящейся шизы за глаза хватает...»

— Как будто ты позволишь, — хмыкнул отлично знакомый с характером Игоря Сергей Игнашевич.

— Игорёк, у нас сегодня первое апреля, а не Хэллоуин, зря нежить изображаешь! — вновь напомнил Березуцкий о его внешнем виде.

— Мозги не отдам, и не проси! — рассмеялся Алан Дзагоев. — Самому нужны!

— Эх, вы, мозги капитану зажали… — посетовал Игорь, уже не скрывая улыбки. Ребята всегда умели поднять настроение и в трудные времена.

— Да откуда у него мозг, Игорёк, ты чего? — с искренним трагизмом удивился Вася. — Я аппетитнее!

— Эй! — возмутился Алан. — Это тебе вечно по башке мячом прилетает!

— Видишь, я даже играю старательнее, буквально не щадя головы. Учись, студент! — парировал Березуцкий.

— Феич, улыбайся почаще, от твоей очаровательной улыбки фанатки передохнут, не выдержав умиления, и перестанут за тобой охотиться... — поучаствовала в разговоре и шиза.

«Ну, круто... Кто бы мог подумать, что у меня такая развитая степень нарциссизма...»

— Дети, угомонитесь! Потом за Акинфеева подерётесь, — резко хлопнул в ладоши позади них Сергей Овчинников, прерывая тёплую встречу. — Игорь, марш к Ярдошвили, потом вместе с ним в тренажёрку. Сегодня занимаешься там в щадящем режиме под его надзором и ни шагу на улицу.

— Я готов работать в общей группе, — нахмурился Акинфеев.

— Это ты ему скажи, — отмахнулся тренер вратарей.



Александр Эдуардович не потащил его в медицинский кабинет, решив ограничиться устным опросом, что порадовало Игоря.

— Итак, как общее самочувствие? — поинтересовался Ярдошвили, когда они заняли кресла в холле. — Что-нибудь беспокоит?

«Внутренний голос, не затыкающийся даже ночью», — мысленно вздохнул Акинфеев, но внешне никак этого не выразил:

— Нельзя сказать, что я здоров, но ничто особо не беспокоит, разве что по мелочи. Так, голова вот вчера вечером болела, но не сильно, ожог тоже потихоньку заживает, мазь хорошо помогает… В принципе, жалоб нет, — смиренно повествовал он, взмолившись про себя, чтобы врач, частенько видящий игроков насквозь, не просёк, что он теперь откровенно недоговаривает. В плане здоровья Игорь был достаточно дисциплинирован и обычно ничего от врачей не скрывал, поэтому, судя по всему, Ярдошвили не почуял недомолвок.

— Головокружение? Тошнота? Быстрая утомляемость? — задал он уточняющие вопросы.

— Ничего подобного, — отвечал Акинфеев. — Да и где мне уставать, дома же столько времени провёл, лишний раз с дивана не вставал.

— И правильно… Как сам считаешь, готов к тренировкам?.. Только честно, речь ведь о твоём здоровье идёт.

— Феич, прикинь, мне сейчас посоветовали быть вежливее. Интересно, как они себе это представляют? «Сударь, вы изволили сфолить на мне, я требую сатисфакции!» Фу, блять, — крайне недовольно поведал голос. Игорь с трудом удержался от неуместного смешка, но постарался придать лицу как можно более серьёзное выражение.

— Я нормально себя чувствую, Александр Эдуардович, — заявил он. — И могу тренироваться со всеми, мне поблажки не нужны.

Видимо, Александр Эдуардович положительно оценил возникшую паузу, решив, что Акинфеев всерьёз оценил своё состояние и озвучил не сиюминутное, а взвешенное решение.

— А по виду и не скажешь, — возразил врач. — Но если ты уверен… Ладно, попробуем. И посмотрим на тебя после полноценной тренировки. При малейших признаках недомогания сразу говори, понял?

— Разумеется. Я же себе не враг, — пожал плечами Игорь.



Тренировка проходила в обстановке тотального контроля. Игорь понял, что несколько переоценил свои силы, да ещё и внешние раздражители мешали сосредоточиться на упражнениях, что давались ему сегодня далеко не так легко, как обычно. Да, он имел за плечами колоссальный опыт выступлений на публике, но сегодня встревоженный взгляд Жоры Щенникова конкретно выводил из себя, не говоря уж о Ярдошвили, который, как ястреб, зорко следил за каждым его движением. Хорошо, хоть голос умолк и не отвлекал по пустякам, не нарушая концентрации. В целом, Акинфеев мог собой гордиться: сжав зубы, он сумел отрешиться от окружающих и более-менее справлялся с обычной нагрузкой.

А после тренировки его ожидала серьёзная беседа с Леонидом Викторовичем Слуцким. Главный тренер нервно рассекал по кабинету туда-сюда, Ярдошвили устроился на стуле, Игорь же прислонился спиной к стене.

— Положение у нас сейчас незавидное, — вздохнул Слуцкий. — Следующая игра, можно сказать, решающая…

— Мне можете не объяснять, — заметил Игорь. — Если проиграем «Зениту», то, по сути, отдадим чемпионство. Знаю.

— Мне надо точно знать, в какой ты форме. Вася выбыл и не очухается к этому матчу на девяносто девять процентов, так что надо уже окончательно определяться с тобой. Чепчугов не справится. Он хороший вратарь, но засиделся на скамейке, опасно его выпускать в настолько важной игре, — тяжело вздохнул Слуцкий.

— Но зато он абсолютно здоров, — гнул свою линию Александр Эдуардович. — Вы так ему не доверяете, что хотите рисковать Игорем?

— Тут приходится принимать в расчёт и другие аспекты, — был вынужден признать Слуцкий. — Дело в команде. Если мы проиграем с Серёжей в воротах, это погубит его самооценку на корню. А второй вратарь нам так и так нужен, как ни крути. Если мы проиграем с Игорем, это в любом случае будет восприниматься игроками иначе, в каком-то смысле легче. Это они переварят. Я могу рисковать Игорем, но не могу рисковать командным настроем, потому что это пустит под откос всё. Если он может играть физически, я буду настаивать.

— Сложно сказать… — протянул Игорь, сверля глазами Ярдошвили в поисках поддержки. Он понимал, что имеет в виду главный тренер.

— В данных условиях ничего утверждать не стану, — покачал головой врач. — Просто не имею права. Сотрясение мозга — очень коварная травма, никогда не угадаешь, где и как она проявит себя. Пока видно, что Игорь быстро поправляется, и если всё и дальше пойдёт так, то к пятому числу он будет в относительном порядке. Но если есть возможность, то лучше не торопиться.

— Не торопиться — это сколько? У нас потом «Динамо».

— Подобных крайних прецедентов в известной мне практике пока ещё не было, и я совсем не хочу, чтобы Игорь стал первым, — жёстко возразил Ярдошвили.

— Игорь, ты как считаешь? — деловито насупился Слуцкий. — Не собираюсь на тебя давить, сам всё понимаешь. Как скажешь, так и будет. Последнее слово за тобой.

Акинфеев медленно перевёл взгляд с Ярдошвили на Слуцкого и обратно. От свалившейся на него ответственности даже в глазах слегка потемнело. Ему предстояло принять сложнейшее решение самому. Ради любимого клуба он мог играть с любой травмой, вспомнить хотя бы ситуации, когда приходилось стоять в воротах, поминутно прикладываясь к нашатырю. Но в тот раз положение дел кардинально отличалось от нынешнего: тогда он был внутренне абсолютно уверен в себе, а сейчас остаётся шанс подвести команду даже в простом эпизоде. Кто знает, как поведёт себя шиза, когда он вновь окажется на поле? А если всё усугубится? Имеет ли он право так рисковать? Но ведь рано или поздно выйти на поле придётся, не заканчивать же карьеру… Не с кем посоветоваться, некому рассказать правду…

— Если надо, значит надо, — поколебавшись, выдавил он, нарушая тишину кабинета, сопровождаемую едва слышным стуком капель дождя в оконные стёкла.

«Будем надеться на лучшее. Больше ничего не остаётся», — подумал Игорь, терзаясь от неизвестности.

Ярдошвили недовольно дёрнул бровями, а Слуцкий молча кивнул, принимая его решение.



Дзюба как в воду глядел — спустившись на первый этаж, Игорь нос к носу столкнулся с дежурившим под дверью проходной журналистом, который буквально просиял при виде него и рванул вперёд, сметая всё на своём пути, с воплем:

— Игорь, пожалуйста, пару слов для канала «Москва 24»!

Обычно Акинфеев всеми силами избегал различных интервью, «наевшись» ими ещё в начале карьеры, но теперь решил, что надо поступиться принципами и ответить на вопросы, интересующие в последние дни всех неравнодушных. Это надо было сделать хотя бы ради фанатов, искренне переживающих за него.

По дороге в зал, где они договорились пообщаться, Игорь уловил краем глаза своё отражение в стеклянной двери и торопливо сорвал повязку — с ней он казался чересчур болезненным и вялым, а надо было держаться бодрячком хотя бы внешне.

И всё бы ничего, но вечером Акинфеев пожинал плоды своей беседы с журналистом — был настоящий скандал, причём устроенный его собственным воображаемым голосом.

— Феич, ты будешь играть?! Вы там все охренели, что ли, дебилы! — взорвалось внутри за ужином, перекрывая гундёж вечерних новостей. Картошка встала Игорю поперёк горла, и он, глухо закашлявшись, направился в ванную, чтобы охладить лицо холодной водой.

— Выбора, говоришь, нет?! Решил себя в гроб загнать?! — яростно разорялась шиза. — Ой, ебанутые! Да ты на всю голову больной, как я погляжу...

— Вот от тебя-то этого я точно не ожидал услышать! — обиделся Игорь.

— Феич, ты себя давно в зеркало видел, трудоголик невменяемый?! — продолжал бушевать голос, и Акинфеев поневоле уставился в зеркало. — Еле ходит, а всё туда же! Привязать бы тебя к кровати на пару суток!

— Кончай орать, — шепотом попросил Игорь. — Дай поесть спокойно.

— Вообще спятил? Играть с «Зенитом»! Эти обезьяны тебя жалеть не будут, не посмотрят, что ты с травмой! — надрывалась шиза, не обращая на него никакого внимания.

— А днём ты так не возмущался, — по привычке пожаловался Акинфеев сам себе и вдруг испуганно осел на край ванной. Пол под ногами мягко качнулся вбок, по телу прошла горячая волна, ужин жизнерадостно зашевелился в животе.

«Мамочки…»

Игорь, наверно, и правда неслабо головой ударился, если только сейчас смог сложить два и два.

— А ведь до тебя дошло лишь тогда, когда в сети появилось интервью… Это... Это означает, что ты не можешь быть моей фантазией… — дрожащими губами проговорил Акинфеев, поражённый осенившим его озарением. — Это же не моя шиза. Это живой человек. С которым я, походу, знаком. Кто же ты, мать твою, такой?!

Глава 3. Пиздец в прямом эфире

Глава 3. Пиздец в прямом эфире

Ужин можно было смело отправлять в мусорное ведро: аппетит пропал напрочь. Что ни день, то новое потрясение, и одно веселее другого, ну нахрена такая жизнь? Акинфеев постепенно смирился с тем, что он слегка спятил, а теперь приходилось переваривать, что он, по сути, наглейшим образом подслушивает сокровенные мысли другого человека, посвященные ему. Шизофрения хотя бы известна науке, а тут просто «Битва экстрасенсов» отдыхает.

— Охренеть, да я вуайерист! — поражённо прошептал он, вцепившись пальцами в край ванной. — Нет, даже король вуайеристов, сразу влез в чужой мозг, я ведь максималист по натуре, чего мелочиться-то?..

Игорь поймал в зеркале свой дикий взгляд. Так, бред бредом, но было бы неплохо успокоиться, а то для описания его душевного состояния подходила только цитата из старой рекламы: «Глаза бешеные, шерсть дыбом». Пару раз глубоко вдохнув, Акинфеев взял себя в руки, хотя от озарения голова у него всё ещё шла кругом:

— Хорошо, что Эдуарда Николаевича сейчас рядом нет, вот это было бы шоу, причём с иголками, а мне хватило того укола в карете скорой помощи. Эй, а ты чего там примолк? — обратился Игорь к таинственному собеседнику. Он понимал, что их связь работает лишь в одну сторону, но разговоры с ним становились нездоровой привычкой. — Ничего не хочешь добавить, может быть, представиться?.. Живёшь себе спокойно, а мне приходится детектива изображать, — посетовал он.

Голос ожидаемо проигнорировал его слова, судя по всему, исчерпав запас своих ругательств, если это в принципе было возможно. Игорь помотал головой, надеясь таким нехитрым способом разложить информацию по полочкам. В мозгу роилось множество вопросов, а ответов что-то не было видно. Найти их следовало самостоятельно, чем Акинфеев и собирался заняться.

— Да и если чуть-чуть подумать… то какого хера какой-то мужик каждый день мысленно ко мне обращается? Это, мягко говоря, ненормально... — Акинфеев взялся распутывать клубок тайн с самого существенного. — Как же тебя вычислить... если логически... — Игорь сделал паузу и усмехнулся несуразности сказанного. — Ага, искать логику в голосе, звучащем в собственной башке, Феич, самому не смешно?.. Тьфу ты, привязалось! А кто может меня так называть? Как только не извращались, «Феей» стебали, «Кашу» приплели, но «Феич» в разговорах не фигурировал, я такого обращения отродясь не слышал. Эй, а ты случайно не американский шпион? Отлично шифруешься, гад!

Игорь выбрался из ванной комнаты и подошёл к окну. На улице жизнь шла своим чередом, люди спешили по своим делам, и никто не подозревал, какие проблемы одолевают лучшего голкипера страны. Игорь прислонился лбом к холодному стеклу:

— А ты мне больше нравишься, когда молчишь, я даже о грядущей игре ненадолго забыл. Вот бы и на поле тебя не было слышно… Как узнаю, кто ты, то первым делом куплю тебе кляп. Как же это выяснить?.. Если б с Васькой посоветоваться, он бы нашёл сто и один плюс в моём положении, типа, одна голова хорошо, а две лучше. Блять, у меня тогда три получится, а это уже натурально Змей Горыныч, — невесело ухмыльнулся Акинфеев. — Хм... А может быть, это и есть Берёза?..

По всем приметам выходило, что связан он с коллегой по сборной, потому что, пока его лапали в больнице, определяя тяжесть травмы, обладатель голоса психовал в раздевалке, не веря, что придётся вернуться на поле. Также было известно, что этот человек искренне за него переживает — достаточно воскресить в памяти живописные угрозы черногорцам, да и сегодняшний скандал был весьма показательным. Но на этом факты кончались.

— Да нет, бред какой, я же Васю как облупленного знаю. Мужик, какой же ты малоинформативный! Неужели сложно назвать имя, фамилию, паспортные данные... Никогда бы раньше не подумал, что придётся рассматривать товарищей по команде в таком нестандартном ракурсе... Нет, если по-честному, то так испугаться за меня могли только свои. Кто там вообще был в тот день? Вася, Серый, Жора... Жора! Он же глаз с меня не сводит! Может, ему там икается? На воре и шапка горит…

Игорь всерьёз призадумался, прикидывая, мог ли это быть Щенников. Перед глазами встал Жора, словно освещающий всё вокруг себя лучезарной, немного робкой улыбкой. Акинфеев примерил к нему образ голоса, но не смог прийти к однозначному выводу.

Игорь вспомнил, как на первой тренировке в основном составе ЦСКА Жора сильно тушевался, испуганно косился на старших товарищей и из-за этого не мог сосредоточиться на упражнениях. Игорь тогда просто умилялся при виде него — в то время Щенников ещё не выращивал стильную бородку и выглядел более юным, чем был на самом деле. Его голубые глаза взирали на мир так наивно и испуганно, что хотелось его поймать, приобнять, взъерошить волосы и посоветовать расслабиться. Желая подбодрить паренька, Игорь ему улыбнулся и кивнул, мол, так держать, всё путём, но эффект превзошёл все ожидания: Жора споткнулся на ровном месте и шлёпнулся на землю, растянувшись на траве. Не успевший затормозить Дзагоев пробежался по его спине, безжалостно втоптав в грязь.

— А мог ли Жора так материться? Он обычно скромный, мирный...

Но на ум пришло и окончание этой истории. После своего позорного падения Щенников разразился в адрес Алана мощной тирадой на великом и могучем, по завершении которой Вася уважительно присвистнул и сказал, что некоторые обороты надо записать на всякий пожарный случай, а Игнашевич предложил Жоре помыть рот с мылом, а всем остальным — уши. С того момента Щенников перестал стесняться и быстро влился в коллектив.

— Многое сходится, — подытожил Акинфеев. — Жора же всегда излишне из-за меня дёргается…

Дошло даже до того, что молодого защитника подстёбывали на эту тему, но Щенников отмазался, мотивируя своё волнение тем, что без опытного Акинфеева в воротах на него ложится большая ответственность, поэтому, когда Игорь выбывает, он скорее беспокоится о себе, нежели о капитане команды. Народ поржал, но его оправдания с натяжкой принял.

— Но почему я слышу именно его? Должна же быть какая-то причина! Может, из-за того, что мы оба верные, никогда не изменяли клубу?.. Или… А, к чёрту! Завтра увижусь с ним на тренировке и подумаю, что делать, — решил Игорь, робко надеясь, что хоть сегодня он сможет нормально поспать.



На следующий день приехать одним из первых на базу Акинфееву вновь не удалось, и это уже было неприятной тенденцией. Ночью голос в кои-то веки молчал, но вот его собственные мысли не унимались, тормоша безумными теориями, так что утром, с трудом преодолев земное притяжение в районе кровати, Игорь ненавидел весь мир. Чёткий план по выводу Щенникова на чистую воду так и не сформировался, и Акинфеев плохо представлял себе манеру поведения с ним. Одновременно хотелось и обсудить происходящее, и придушить это незатихающее трепло. Но Игорь понимал, что Жора вряд ли осознаёт, что его внутренний монолог теперь передают в прямом эфире, поэтому оба варианта отметались как бесперспективные.

Родная база встретила его задорными возгласами и смехом — похоже, несмотря на несчастья, обрушившиеся на игроков в сборной, все были на позитиве, хотя нависший над головой, как топор палача, матч с «Зенитом» напрягал. Армейцы топтались у входных дверей, делясь впечатлениями о своих сборных и ленясь раньше времени тащиться на поле. Первым на запоздавшего капитана отреагировал Понтус Вернблум. Подскочив к нему, швед от души хлопнул Игоря по плечу, едва не отправив целоваться с асфальтом:

— Respect! A real man! — заявил он с широченной улыбкой во все тридцать два.

— Oi, suicídio, — поприветствовал его Фернандес. Восстановив равновесие, Игорь перевёл на него озадаченный взгляд, пытаясь догадаться, что бразилец хотел этим сказать. Марио же безмятежно продолжал: — A boa notícia, a máscara pode ser removida!

— Чудо, ты когда английский выучишь? — ласково поинтересовался у него Игорь.

— Он тебя самоубийцей назвал, — любезно объяснил сказанное Фернандесом трущийся рядом Максим Головлёв. — И очень рад, что наконец-то может снять задолбавший его намордник.

Акинфеев показал Марио большой палец. Бразилец весь измучился, буквально считая дни, когда ему разрешат снять маску: на игре с «Мордовией» они с Васей неудачно столкнулись, и Березуцкий в который раз доказал, что у него железобетонный череп — сам он ни капли не пострадал, а вот бедному Марио светила ринопластика.

— А мы тут последние новости обсуждаем, — сообщил Игорю Сергей Игнашевич. — Оказывается, у нас уже целая команда инвалидов умственного развития набралась, с тобой во главе.

— Костьми ляжем, но честь команды защитим! — стукнул себя в грудь Вася Березуцкий, который, казалось, не унывал ни при каких обстоятельствах и всегда заражал оптимизмом окружающих.

— Там вас и похоронят, если чё, — припечатал Лёша с невозмутимым выражением лица, за что и получил от брата локтём под рёбра. Может быть, команда и порадовалась бы участию Акинфеева в игре, если бы он не выглядел так, как будто только что вылез из гроба. Чувствовал себя Игорь относительно неплохо, но очередная полубессонная ночь не могла не сказаться на его внешнем виде.

— Раз врачи на поле допустили, то всё в порядке, и нечего об этом языками чесать, — пресёк негатив Акинфеев. Ещё не хватало бунта на корабле, чтобы все дружно начали отговаривать его от этой затеи.

— И что вам спокойно не лечится? Халявные выходные — плохо, что ли? — недоумевал Дзагоев, которому благодаря Черногории тоже в ближайшем будущем стоило забыть о появлении на поле.

— Мне бы пару выходных дали… — мечтательно обронил Тошич, явно вспомнив свою роскошную девушку. — Уж я бы нашёл, чем заняться, если бы появилось лишнее время.

— If you want, I can set it up, — Вернблум предложил ему руку помощи и наглядно продемонстрировал, как можно заработать сотрясение мозга, приложившись головой о штангу, а заодно и то, как по-дурацки выглядишь с высунутым языком.

— Ну тебя, помечтать всласть не даёшь. Обойдусь без тебя, — махнул на него Зоран.

Акинфеев же во время их шуточной пикировки поймал в поле зрения отмалчивающегося в уголке Георгия Щенникова. Тот вёл себя как обычно, точнее, сонно потирал глаза и украдкой зевал в кулак, похоже, будучи не слишком настроенным на тренировку.

«Вот паршивец!» — даже возмутился Игорь. — «Столько нервов мне истрепал, скотина, а теперь невинно ресницами хлопаешь!»

— Игорь, ты чем ночами занимаешься, спать не пробовал? — почувствовав его тяжёлый взгляд, спросил Щенников, пытаясь понять, чем привлёк к себе повышенное внимание капитана, и стараясь перевести стрелки. Игорь спохватился и поспешил отвести глаза.

«Засунь себе свои советы знаешь куда?!»

— Гораздо интереснее не «чем», а «с кем», — хитро подмигнул Вася.

«Про всё-то вы в курсе! Знали бы вы, насколько правы. С кем это я разговариваю, мне ужасно интересно», — ругнулся про себя Игорь. — «Кстати, не подскажете, кто из вас мог бы быть моим собеседником?»

— Может, тебе на базе переночевать? — тем временем развивал свою шальную мысль Жора. — Хоть выспишься нормально, а то такое ощущение, что у тебя соседи круглосуточно с дрелью не расстаются.

— Ты сам здесь переночевать не хочешь? — ухватился за заманчивое предложение Игорь. — За мной присмотришь... — добавил он, чем заставил Жору подавиться зевком. Зато проснулся сразу.

«Ну не можешь ты на такую фразу отмолчаться! Давай же, вякни что-нибудь в тему!» — взмолился Акинфеев, но голос, как назло, и не думал активизироваться.

— Self comes first, but Zhorik, as usual, is so nervous about you, — Вернблум добродушно приобнял смущённого защитника.

— Граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы! — рявкнул незаметно подкравшийся Леонид Викторович. — А ну, бегом марш на поле!

Акинфеев посмотрел на ребят и усилием воли сдержал тяжкий вздох: шансов в игре с питерцами было немного, действительно, команда инвалидов какая-то. Оставалось лишь уповать на чудо, потому что он поневоле начал верить во всякую чертовщину.



Тренировка шла своим чередом, Игорь занимался в общей группе, Вася Березуцкий, Дзагоев и Щенников — по индивидуальной программе в укромном уголке стадиона, за воротами. Что касается последнего, то их роли по сравнению со вчерашним днём кардинально поменялись: если раньше Жора конкретно следил за ним, то теперь Игорь только и делал, что сверлил защитника нечитаемым взглядом при каждом удобном случае. Но это никаких плодов не приносило, кроме нервирования Жоры: от чересчур пристального внимания капитана к своей персоне он отвлекался, делал ошибки в простых упражнениях и спотыкался, не понимая повода для такого интереса.

В итоге отказавшись от игры в теннисбол, Игорь вежливо откланялся и под одобрительное угугукание Ярдошвили, который считал, что ему ещё не стоит так активно работать, присоединился к отбывающим ссылку товарищам.

— Господа, сделайте рожи попроще, вас снимает скрытая камера, — хмыкнул он. Парни уныло выполняли комплекс упражнений на растяжку, бросая тоскливые взгляды на веселящихся коллег, азартно прыгающих у натянутой сетки.

— Да блин, торчим тут как изгои, пока вы там развлекаетесь! — в сердцах высказался Алан.

— Как ты умудрился в общую группу просочиться? — спросил Жора. — Я тоже хочу, надоело отдельно от всех. Спасибо, что чисто в тренажёрку не загнали.

— Хочешь узнать секреты мастера? — хитро закинул удочку Игорь, отважившись на риск.

— А то, — Щенников не ожидал подвоха. — Вдруг пригодится.

Акинфеев придвинулся к Жоре вплотную, наклонился и интимно прошептал ему на ухо, как бы невзначай задевая его кожу губами:

— Эта услуга платная, — и тут же отодвинулся, наблюдая, как Жора рефлекторно сглотнул, а потом пошёл красными пятнами. — Я вот вчера интервью давал... — как ни в чем не бывало продолжил Игорь, удобно вытягиваясь на травке.

— Ага, видел в новостях, — вставил Щенников, чтобы реабилитироваться.

«Я, блять, заметил, что ты видел!»

— И мне задали небанальный вопрос: происходило ли у меня в жизни что-нибудь мистическое — инопланетяне, вещие сны, дежавю, полтергейсты. Вы бы что ответили? — полюбопытствовал Игорь и в упор поглядел на Жору, выискивая у него некую особую реакцию на свои слова.

«Давай, давай же», — мысленно подгонял он Щенникова. — «Ты же должен что-то необычное чувствовать! Даже бровью не повел. Тебе бы в покер играть... Или связь и правда настолько односторонняя?»

— Я во всю эту фигню не верю, — фыркнул Дзагоев.

— Креативный тебе репортёр попался, меня всё больше однообразными вопросами о футболе терзают, — нахмурился Вася. — Вовка все результаты матчей сходу угадывает, сойдёт за мистику?

— Вряд ли, — отмахнулся Игорь. — А у тебя, Жор, как с этим?

— Увы, я тихо живу, ничего такого со мной не случалось, — пожал плечами Щенников. — А ты что сказал?

— Скучные вы! А я вспомнил матч с «Арсеналом» на Хэллоуин, странная тогда игра вышла. Возили нас, возили, и никак…

«Полнейшая тишина, ну что за блядство? Я уже почти готов вытворять глупости, чтобы хоть какой-то отклик появился!»

— Жоооооорик, — протянул Игорь с соблазнительными нотками в голосе. — А что ты делаешь сегодня вечером?..

Но ответ получить он не успел, так как к ним приблизился тренер:

— Всё, молодцы, завершаем, — скомандовал Слуцкий. — Вась, отправляйся на плановое обследование к врачу. Жора, для тебя хорошие новости, дальше в основной группе продолжишь. Дзага, у тебя всё по-прежнему. А сейчас все на обед!

— Отлично! — радостно воскликнул Игорь, вскочил и стиснул невнятно мекнувшего Жору в объятиях. Он быстро отстранился, но на Щенникова действия обычно сдержанного Акинфеева явно произвели впечатление.

Совместная трапеза проходила весело: Игорь сам смотался к стойке и притащил любимые Жорины блюда, чем окончательно доконал защитника, мало что понимающего в происходящем, потому что, судя по его лицу, Щенников-таки задумался о волшебстве и приворотных зельях. Он потел, зыркал по сторонам и еле-еле бормотал что-то Игорю в ответ, но на них не обращали внимания — чем бы капитан ни тешился, лишь бы на матче в воротах устоял.

— Жора, не хочешь в Питере со мной в одном номере поселиться? — как бы ненароком поинтересовался Игорь, и этот довольно невинный вопрос едва не послужил причиной трагедии: Щенников закашлялся и долго не мог отдышаться после того, как Игорь, пересев к нему поближе, похлопал его по спине. Отсаживаться Игорь не стал, более того, лукаво подмигнул Жоре, как бы намекая, что его предложение остаётся в силе — может быть, голос что-нибудь прокомментирует в своём коронном духе? Но, несмотря на все его старания, тот упорно пребывал в коме или удачно притворялся, что его нет.

— Да расслабься, ты что-то ужас какой зажатый и молчаливый! — не выдержал Игорь.

— Даааа, с чего бы это, — Жора был полон сарказма. — Спасибо за компанию, но я это… мне надо у Ярдошвили кое-что уточнить! Насчёт отклонений при травмах! — и с этими словами Щенников поспешил ретироваться. Игорь обиженно вздохнул, глядя ему вслед.

«И что тебе было не так?.. Всё равно и не мечтай от меня отделаться, ты меня заёбываешь постоянно, вот и не жди пощады».

Но тесное общение с Щенниковым ни к чему не привело, если не считать скользких шуточек соратников. Все решили, что Игорь зачем-то взялся разыгрывать Жору, и с удовольствием наслаждались бесплатным шоу. Конечно, радует, что это всё-таки не шизофрения, у Акинфеева прямо камень с души свалился, однако от этого его сосуществование с голосом в голове проще не стало. Все те же эмоциональные взбрыки ни с того, ни с сего, неуместные замечания, поганое прозвище, от которого Игоря бросало в дрожь... Короче, завидовать нечему, объективных улучшений нет, и абсолютно непонятно, что со всем этим счастьем делать, как бороться с невиданной напастью — к такому грустному заключению пришёл Игорь. В любой момент голос мог бесцеремонно вломиться в его личное ментальное пространство и устроить там бардак с оригинальными, доселе неслыханными матюками. И если днём ещё как-то удавалось контролировать себя и не показывать виду, то его внезапные ночные проявления совершенно выбивали Игоря из колеи. Несколько раз за эту неделю он просыпался посреди ночи от чужого бормотания, долго не мог заснуть, ворочался, вздрагивал от каждого шороха и, разумеется, приезжал на базу далеко не в лучшем физическом состоянии, что не могло укрыться ни от Слуцкого, ни от Ярдошвили, ни от товарищей по команде. Бог знает, как они для себя объясняли его поведение, у Акинфеева хватало причин быть в раздрае, но естественно, до истины никто и ни за что бы не докопался.

А сегодня голос побил все рекорды по наглости. Он поднял Игоря в шесть утра, не оставив ему даже малейшего шанса очухаться перед отъездом в Питер.

— Феич, бля-я-я-ять! — капризно прозвучало в мозгу, и Игорь, повернувшись на спину, открыл глаза в тёмно-серые сумерки комнаты.

— Чего тебе опять? — раздражённо пробурчал он. Беседы с голосом мало-помалу становились для него нормой. Говорят, со временем человек ко всему привыкает, в том числе и к разговорам с тем, кто тебя не слышит. Наверно, надо полагать, что он адаптировался.

— Ммммм… — донеслось с той стороны. — Феееееее… — это был полувздох-полувсхлип, в котором сквозили смутная тоска, какое-то томление, едва сдерживаемое напряжение.

— И тебя с добрым утром, — озлобленно зевнул Игорь. — Ты как маньяк, звонишь и дышишь в трубку.

— Ихххшшшшш, — было ему ответом.

— Ты там чего? — заволновался Акинфеев. — Ты в порядке?

До этого дня ничего подобного он от своего загадочного собеседника не слышал. Всё было вполне различимо и всегда относилось к нему: никаких посторонних мыслей, никаких других имён, ни одного обращения хозяина голоса к самому себе — это оставалось за незримым фильтром, пропускающим информацию только в одном направлении. Как Акинфеев сообразил, ключевой фразой для установления контакта служило чёртово «Феич». Получается, все эти междометия имеют непосредственное отношение к нему. Но что всё это значило?

— Ххха…

— Ты живой или как? — Акинфеева буквально трясло, и он сел на кровати, глубоко дыша. Эти нечеловеческие звуки пугали его и в то же время влекли к себе. В них было что-то невыразимо притягательное. Игорь поймал себя на ощущении, что если бы он и мог прекратить подслушивать, то вот именно сейчас он бы не стал этого делать — узнать, что случилось, к чему весь этот концерт, было просто жизненно необходимо. В конце концов, чем бы оно ни было, это явно и его касается!

— Стоп! — резко сказал голос. Игорь даже вздрогнул от неожиданности — всё прозвучало невероятно реально. Каким-то звериным чутьём он чувствовал, что происходит нечто странное. Сердце громко билось в груди, стук крови глухим эхом отдавался в ушах и приятно оттенял слова голоса. Акинфеев лихорадочно облизнулся.

— Ну какое может быть «Стоп» с таким ртом, как у тебя? — с отчаянным надрывом раздалось то ли изнутри, то ли снаружи; Игорь уже не мог различить. Дурманящая атмосфера сводила с ума.

— А что не так с моим ртом? — хрипло прошептал Игорь.

— Вечно приоткрытая верхняя губа… так и просит… ещё… — это был практически ответ. У Акинфеева волосы на руках встали дыбом. Творилась какая-то чертовщина.

— Чего «ещё»?

— Угрраааахххх… — и после этого то ли связь между ними оборвалась, то ли голос умолк, потеряв нить мысли. Игорь осознал, что сидит с закрытыми глазами и круговыми движениями гладит по пересохшим губам кончиками пальцев.

— Ох, бля, это что было? — спросил он сам себя.

— Ёёёё, Феич, — со вздохом разочарования подал признаки жизни голос. — Теперь надо вставать и мыть руки. Потому что я кончаю, как Везувий, представляя, как ты мне отсасываешь…

— Чего?

— По рукам текло, а в рот, блять, не попало, — печально-философски резюмировал тот и ушёл в нирвану, нахуй, ну или куда он там пропадает, когда Игорь его не слышит.

Офигевший и шокированный донельзя Акинфеев на ватных ногах попёрся в кухню и заварил крепкий кофе. Ему требовалось время, чтобы полностью прийти в себя.

— Я даже рад, что ты настоящий человек, а не моя шиза. Это ж как надо обдолбаться, чтобы такое привиделось? — в полной растерянности проговорил Игорь и вдруг вспомнил прикосновение своих губ к уху Щенникова и то, как шея у Жоры от этого пошла мурашками. Если он хотя бы наполовину прав в своих догадках, то этой лёгкой дрожи было бы катастрофически мало для традиционной реакции обладателя таинственного голоса, который, если уж называть вещи своими именами, был чрезвычайно неравнодушен к его, Игоря, персоне.

«Да будь это Жора, он бы, наверное, растаял и испарился от возбуждения!» — с досадой подумал Акинфеев и схватился за голову. — «И если б этот анонимный онанист видел нас с Жорой вчера, то меня бы уж точно обложили трёхэтажным матом, не отходя от кассы! Значит, всех наших можно отметать одним махом! И бедного Жору в первую очередь».

запись создана: 11.02.2016 в 22:18

@темы: юмор, Футбол, Фанфики

---

Спрашивается, нафига я снова полезла смотреть "Гладиаторов футбола"? Когда в первый раз смотрела, расстроилась, но все мне мало... Конечно, классно снова полюбоваться на юного Акинфеева, увидеть, как после разрыва крестов восстанавливаются, но грустно это все.

@темы: Повседневность

---

Акинфеев перед матчем с Динамо))

@темы: арт, Футбол

---

Нежданчик... заходишь так в новости, а оказывается игрока в аренду отдали, хотя никаких разговоров и предпосылок к этому не было о_О

@темы: Футбол

---

Сегодня интересный случай произошел на игре Рубин-Амкар. У вратаря... уползли ворота



А после этой игры, спустя несколько часов Амкар приехал играть с коняшками)) Матч получился интересным, и на Широкова полюбовалась, и Акинфеев наконец вырвался на поле)) У них ворота уже прилежно стояли на своем месте, но если верить комментаторам, они там едва не улетали порывами этого ветра. Сразу вспомнилась цитата:
"Легкий октябрьский ветерок колышет за окном арматуру... Иногда мимо пролетают листья, птицы и дети до восьми лет..."

@темы: видео, юмор, Футбол

---

УРАААА! ШИРОКОВ НАШ!))))))))))

@темы: Футбол

---

09.02.2016 в 20:35

Пишет  Тень_:

Вытащу наконец-то из загашников давно утащенный у  Allora пост)



Когда пытаешься описать драматичную сцену в фанфике

Как это у тебя в голове


Как это читается

(с)

@темы: арт, юмор

---

Кони, красавцы, выиграли 4:0! Молодцы! как приятно было увидеть их на поле, соскучилась по ним, просто сил нет!
Репортаж, как и обычно, вели Квятковский и Ляховенко, но Ляховенко умудрился микрофон далеко от себя убрать и его совсем не было слышно >_<
Что понравилось из рассказов комментаторов: оказывается, на сборах армейцы делились на три команды, а вратарей жребием вытаскивали. И тем, кому Акинфеев попадался сразу начинали веселиться, обниматься и едва ли не праздновать победу))

"По поводу этих криков... а у Понтуса Вернблума появилось любимое русское слово, ни в коем случае нельзя произносить его здесь, но он говорит его когда что-то не получается, так чисто по-русски, совсем уже без акцента"

Ну и они Игоря "умничкой" назвали) Так забавно это слышать)) Хотя Игорь реально умничка, столько раз в этой игре выручал команду!

@темы: юмор, Футбол