Отсоси мой хвост! (с)
Название: Тридцать пятый и другие числа
Автор: Telia
Соавтор: Natoonai-Vydra
Пейринг: Роман Широков/Игорь Акинфеев
Рейтинг: PG
Жанр: Слэш, Драма, Hurt/comfort, ER
Предупреждения: нецензурная лексика.
Аннотация: Роману тридцать пять. Игорь – тридцать пятый. Совпадение? Не думаем. // Di-verse. Нечетное
читать дальше— Сор-ва-лась… — Роман Широков повторил слова своего агента, Арсена Минасова, медленно, смакуя собственное отчаяние, затем с ненавистью отшвырнул телефон в сторону и без сил сполз на пол возле кровати. — Сделка сорвалась, мать её!
Эта фраза вдребезги разбила надежду разгрести хотя бы часть проблем, нараставших как снежный ком, несмотря на лето. Два месяца до закрытия трансферного окна, а они ровно на той же точке, где и начали — на нуле. Настроение было ещё хуже: ниже нуля.
— Вот блять!..
Широков, недавно числящийся полузащитником ПФК ЦСКА и капитаном сборной России, накануне тридцать пятого дня рождения оказался в статусе свободного агента. Говоря простым языком, то он стал безработным. И клубы почему-то не горели желанием включить его в состав и за таким счастьем в очередь не выстраивались. Вся ситуация осложнялась тем, что Роман всеми силами стремился прочно окопаться в столице, плюс и без того ограниченное количество вариантов сокращалось до команд, где он пока не успел оставить свой запоминающийся след, а с его богатой историей этих самых команд было раз-два и обчёлся. Идеальным считался бы переход в московский «Локомотив», но, по мнению Минасова, с этой задумкой следовало раз и навсегда распрощаться и больше не травить душу.
И что теперь делать? В голове царил полнейший сумбур, роилась бездна вопросов, на которые не было ни одного положительного ответа, сплошь отрицательные. Ломиться в «Динамо»? При мысли об этом хотелось истово креститься. Роман чувствовал себя потерявшимся в толпе ребёнком, его окружали неизвестность и неуверенность в завтрашнем дне. Томительное бездействие гнало вперёд, но что там?
— Ну что за пиздец? Каждый раз одно и то же: мощный старт, скомканная середина и беспросветная жопа в конце. Мне уже тридцать пять, пора бы остепениться и учиться на своих ошибках, — Широков поделился тоской с люстрой на потолке, с горечью перебирая в памяти ближайшие к Москве клубы. Получалось, что толком податься ему некуда.
Откликаясь на его голос, выживший после падения телефон забился в истерике, громко требуя внимания. Роман бросил на него устало-неприязненный взгляд и тут же подскочил, торопясь принять звонок: на экране светилось изображение Игоря Акинфеева. Эта фотография Роману особенно нравилась, на ней был запечатлён уникальный кадр, когда помятый и растрёпанный со сна Акинфеев растерянно пялился в камеру, пытаясь понять, что происходит. На ней он был настоящим, по-домашнему уютным, родным, целиком принадлежащим ему. Игорь неоднократно просил удалить снимок, напоминая о случае с Каримом Бензема и Матьё Вальбуэна, но Роман держал оборону.
«У него на меня чутьё, как на предголевые эпизоды!»
Некое шестое чувство всегда подсказывало Акинфееву, когда Роману требовались крепкое плечо и дружеская поддержка, и он, где бы в тот момент ни находился, выкраивал время на звонок. Его интуиция не подкачала и теперь. Каким образом он это высчитывал, для Широкова так и оставалось загадкой.
— Звонишь порадовать, что в тебе проснулась совесть и ты вернулся в Москву, или всё ещё со всякими хоккеистами шляешься? — поинтересовался Широков вместо приветствия.
— А ты всё дома сидишь или бумажки для пособия по безработице собираешь? — со смешком возвратил шпильку Акинфеев.
От звука его голоса внутри разлилось тепло, растапливая тот лёд, что сковал сердце после беспомощных метаний в поисках выхода из тупика, в который Роман себя загнал. Ну да, а зачем ему помощники? Он и сам отлично справляется.
— Вот ты сука, — беззлобно ругнулся Широков. Игорь умел вывести его на позитив. Непроизвольно в памяти возникла редкая и от этого ещё более любимая акинфеевская улыбка. — Но я хотя бы полезным делом занят, работу ищу, а ты там во все тяжкие ударился. Не стыдно?
— А за что мне должно быть стыдно? С Кокорой и Мамаем, кажется, не пересекался… — хмыкнул Акинфеев. — Или ты от безделья на инстаграм Овечкина полез?
— Да там и лезть никуда не надо было, человек пять из ленты ретвитнули, в том числе спортивные новости. Кадр дня.
— Ты ревнуешь, что ли?
— Нет, бесстрастно взираю на непотребство с твоим непосредственным участием! Так к нему льнёшь, едва на колени не забираешься. Фу таким быть.
— Вот она, чёрная неблагодарность! — картинно возмутился Игорь. — Стараешься для него, на такие жертвы из-за него идёшь, а он нос воротит. Вот решишь расстаться с футболом и уйти в хоккей, а там тебя тёпленькое местечко будет дожидаться, я договорился.
— Заботливый ты мой, что бы я без тебя делал! — умилился Роман. От этой шутливой перепалки тревога постепенно отпустила, и неприятности нехотя отступили. — Попробуй как-нибудь желание загадать, стоя между Овечкиным и Овчинниковым, овцы — это твоё.
— И один упрямый баран вдобавок.
— А если серьёзно, то безумно счастлив тебя слышать. И был бы не против наконец увидеть.
— Я тоже скучаю, — ответил Игорь. — И скоро приеду. Я бы себе не простил, если бы пропустил твой праздник.
— Праздник? — переспросил Широков. — Не смеши, этот «праздник» для меня натуральный приговор. Знаешь, с такой табличкой: «Оставь надежду всяк сюда входящий. Контракт для тех, кому за тридцать».
Когда-то дни рождения приносили радость, Роман закатывал шумные вечеринки и веселился до утра, даря журналистам громкие сенсации, но теперь ничего хорошего этот день не нёс, часы тикали, отсчитывая время до завершения его профессиональной карьеры. Как ни грустно, но для спортсмена возраст играет ключевую роль, а он почти дошёл до крайней черты. Тридцать пять лет открывают прямую дорогу на пенсию не только балеринам Большого театра.
— Опять загоняешься?
Роман представил, как Игорь недовольно нахмурился, и сжал телефон в руке. Наверняка он многое бы отдал, чтобы оказаться сейчас рядом, но пока оставалось довольствоваться тем малым, что у них было.
— Мне уже тридцать пять. Кому я нужен? В частности после оглушительного провала на Евро, — Широков решил не ходить вокруг да около и сразу высказал свой главный страх, столько дней безжалостно грызущий его.
— Мне. Мне ты нужен, Ром. И любому тренеру, мало-мальски разбирающемуся в футболе, — твёрдо, без малейших колебаний ответил Акинфеев. Он излучал такую уверенность и спокойствие, что Романа на миг окутало чувство, что всё будет в порядке, что всё идёт по плану, каким бы безумным он ни был. Но Широков мотнул головой, отгоняя иллюзии: расслабляться рано. — Разумеется, если он не знаком с твоим несносным характером, — после паузы добавил Игорь. Вот ведь зараза, мог бы и промолчать!
— Слепоглухонемому, что ли? — уточнил Широков.
— Тебе виднее.
— И как ты меня терпишь?
— Терпеть тебя не могу. Приеду, настучу как следует по башке, попадёшь в сборную паралимпийцев вне конкурса и махнёшь в Рио.
— Ты новости вообще смотришь? Там у МОК к России какие-то претензии нескончаемые на почве допинга.
— А кто говорит, что в нашу? В паралимпийскую сборную Народной республики Бангладеш.
— Блестящие перспективы. Такая неожиданная смена деятельности! — расхохотался Роман.
— Мне тут донесли, что у нас на базе Габулов завёлся, с молодёжкой резвится, — поведал Игорь. — Так что, если захочешь вспомнить молодость, присоединяйся.
— У вас там приют для сирых и убогих? — не удержался от скепсиса Широков. — Я пока не так сильно отчаялся.
— К тому же в отличие от Габулова у тебя стопроцентные варианты есть. В Краснодаре был, рискни и в Красноярске поиграть. «Енисей» же на тебя всерьёз облизывается, прикинь, как охереют, если ты надумаешь к ним заявиться: «Дорогая, а вот и я!»
— Да ты что, так нельзя, должен же я как приличный футболист повыёживаться, цену себе набить? — пококетничал Широков, припомнив забавную переписку в твиттере с «Енисеем». Стало немного жаль, что не получалось быть активным в сети. Если всё пойдёт по плохому сценарию, у него будет навалом свободного времени, чтобы смело взрывать интернет.
— Обещанного же три года ждут, а тут даже больше прошло, так что со спокойной душой можешь их осчастливить, — отмёл его довод Игорь.
— Если я поеду туда с пустыми руками, то выйдет невежливо. Придётся захватить лучшего вратаря чемпионата, вот это достойный презент. Давай, ты в убытке не останешься, те же красно-синие цвета, что и в ЦСКА. А уж веселье я тебе там обеспечу.
— Не сомневаюсь, — рассмеялся Игорь. — С тобой кругом палата номер шесть, дурдом третьей степени. Только они коллективно на месте скончаются от такого подарка судьбы, а я не хочу быть причиной массовой гибели ни в чем не повинных людей. Так что давай прикидывать другие возможности. Что бы тебе ещё предложить… Хочешь взять пример с Освальдо? Сцену я тебе гарантирую, будешь с Жуковым песни завывать: «Сиди дома, ёпта-а-а-а!»
— Петь с «Руки вверх»? Пожалуй, нет, прости, я давно столько не пью, — Роман вообразил эпичную картину своего выступления. Впрочем, ничего нового он бы не сделал, Василий Уткин первым подсуетился, отличившись с «Ленинградом», но пойти по его стопам не тянуло. — К тому же кое-кто здесь против смертей среди мирного населения. Не сложилось у меня с концертами.
— Всё-то тебе не нравится. Ходят слухи, тебя в Китай приглашают? — в словах Игоря проскользнула едва заметная тревога. Не знай Широков его так хорошо, ни за что бы не различил нотки волнения. Переживает, значит, что ему взбредёт в голову покорять футбольные поля Поднебесной.
— Да, «Гуанчжоу Суньхуйвчай». Я ж всегда мечтал на старости лет рвануть в другую страну, жрать рис и жареных кузнечиков и зубрить китайский, чтобы хотя бы послать по-человечески, когда в очередной раз с фанатами посрусь, — проворчал Широков. — Редкий шанс! Надо соглашаться, таким не отказывают, они второй раз не позовут.
— Никак не соображу, мне смеяться или плакать, — растерялся Акинфеев.
— Забил я тут свои имя-фамилию в Гугл-переводчик и посмотрел, как это по-китайски будет выглядеть на футболке, — разоткровенничался Роман.
— Ну и? — Игорь некстати процитировал знаменитое выражение Валерия Карпина.
— Длинно. Шесть иероглифов мелкими закорючками. И на традиционном китайском один из них переводится как «конь».
— А остальные пять?
— А! Там путано. Ещё были «ловить сетью», «использовать-применять» и «человек из семьи», видимо, условный перевод для окончаний русских фамилий.
— «Из семьи, которая ловит коней с использованием сетей». Есть в этом нечто, — собрал все кусочки в единое целое Игорь и на секунду задумался. — Не, ты как-то упрощённо всё подаёшь. Там разные комбинации надо учитывать, сочетания, вспомогательные знаки, вот например, иероглиф «конь»…
— … он же «двадцать первый»… — Роман дополнил познания Игоря в сфере китайского языка.
— Там точно «конь» имеется в виду, а не «лошадь»?
На заднем фоне послышалось «Акинфеев, ну где тебя носит?!», на что Игорь только отмахнулся. Беседа с Романом для него явно была куда важнее всего прочего.
— Это принципиально? Так глубоко я не копал.
— Как считаешь, незнание языка позволило бы тебе закрепиться в команде?.. Хотя не, ты и жестами отлично справишься… — рассуждал Игорь.
— И не сомневайся в этом, я же талант. Но здесь есть одна большая проблема. Игорь, я не хочу уходить от тебя ни в Китай, ни в Казахстан, — честно признался Роман, резко отбросив шутливый тон.
— От меня так просто ещё никто не уходил! — игриво заявил Акинфеев. — Прикупишь частный самолёт, как Роналду, и будешь ко мне летать на выходные. Правда, есть вероятность, что клуб будет не восторге, что ты возвращаешься таким заёбанным…
— Я не шучу. Я хочу быть рядом с тобой, — Роман отодвинул штору и прислонился лбом к оконному стеклу. Приглядевшись, можно различить вдали силуэты зданий комплекса ЦСКА, там же располагался и футбольный манеж, что он посещал в детстве. Способен ли он жить без футбола? Придётся научиться, при всём желании ему осталось года два, не дольше. А сможет ли он провести это время без Игоря? Нет, на за что. В его положении был лишь один плюс: к своим годам он нашёл человека, ради которого был готов на всё, даже пожертвовать любимым делом. Не каждый мог похвастаться такой удачей.
— Рома, кому я вру?.. — тяжело вздохнул Игорь. — Я тоже хочу, чтобы ты был рядом со мной, но если тебе для этого придётся завязать с футболом, то это не та цена, какую стоит платить.
— А если я считаю, что стоит? — нарочито равнодушно уронил Широков.
— Я не могу принять такого, — сухо отрезал Игорь. — Что насчёт Казани? Перми?
— Тысяча километров от Москвы? Раньше ещё может быть при определённых условиях, но теперь точно нет, — печально покачал головой Широков. Как же сложно!
— На тебя не угодишь.
— Почему же? Угоди ко мне, сам посмотришь, — и Роман двусмысленно намекнул: — Хочешь угодить на меня и побыть сверху?
— При первой же возможности испробуем позу «шестьдесят девять», — парировал Игорь. — Но ты мне зубы не заговаривай. Не отмахивайся от предложений любых клубов Премьер-Лиги.
— Никакой провинции. И точка. Максимум — Четвёртое транспортное кольцо столицы, ежели его когда-нибудь достроят.
— Должно же быть какое-то решение, и мы его найдём. Вдвоём. Главное, не пори горячку, а то знаю я тебя, натворишь глупостей, наломаешь дров…
— Когда это я косячил?! — вскинулся Роман.
— Напомнить? — мгновенно отозвался Игорь.
— Эм… ладно, замнём. Я подумываю вновь за учёбу засесть, выучусь на менеджера и буду покорять мир своими способностями, — приосанился Широков. А что, весьма логичный и приемлемый вариант.
— Смилуйся, мир и так прошёл через две мировые войны, Великую депрессию, конец света по календарю майя и птичий грипп. Да и не получится у тебя, быстро отчислят за плохое поведение, — подколол Игорь.
— Школу же я как-то закончил!
— В школе за неуспеваемость на второй год оставляют, а твои учителя и без того корвалол литрами пили, — предположил Акинфеев.
— Корвалолом ваши болельщики ширяются, причём сразу в вену, иначе уже не действует. Не пробовали играть в футбол, а не на их нервах?
— Пробовали, неинтересно. А за тобой глаз да глаз нужен. Ты ж не человек, а тридцать три несчастья, вечно вляпываешься в приключения на ровном месте.
— Так приезжай и присмотри за мной.
Они помолчали несколько секунд. Роман понимал, что перегибает палку: не надо ныть в открытую, не то Игорь на самом деле бросит свой законный отпуск и примчится вытаскивать его из застоя. А Акинфееву после трудного сезона требуется отдых. Нельзя быть таким эгоистичным.
— Мне тут пост в администрации области прочат, — поделился Роман, вернув тему разговора в прежнее русло насущных проблем.
— Станешь будущим Мутко? — подхватил Игорь. — Ты в этой роли мне нравишься гораздо больше, знаешь, он же так и норовит меня полапать каждый раз, — посетовал он. — И ведь так наловчился, что и по роже дать нет повода!
— Сплюнь! Хотя с таким бонусом, как тискать тебя на людях… Прям новыми красками заиграло, — протянул Широков.
— Я сегодня добрый, можешь меня так потискать, без ответственной должности, — благодушно предложил Игорь.
Роман отошёл от окна и сел на кровать. Как же он соскучился по Игорю, по его голосу, его улыбке, его прикосновениям, банально по его присутствию рядом... по его телу, его рукам, его губам… Роман попытался представить, что отправится куда-то за тридевять земель, и тогда у них получится встречаться в лучшем случае раз в месяц, урывками. От этой мысли он зябко передёрнул плечами; хуже не придумаешь!
— Это разрешение?
— Считай, что да.
— Вот и хорошо! Я медленно тискаю тебя за пятую точку… — провокационно завёл шарманку Роман.
Игорь фыркнул:
— Ещё что-нибудь оригинальное?
— Ага. Телевидение. Звали на «Матч».
Это было по меньшей мере странно, учитывая, что Широков никогда не жаловал СМИ. Однако этот опыт мог бы быть достаточно продуктивным, лишь бы не прославиться, как Александр Бубнов, скандальностью и неадекватностью. В общем, он не стал категорично отметать такое предложение сразу и попросил время на размышления.
— Комментатором?
— Экспертом.
— Ты на телевидении? Это однозначно будет весело! Только чур секреты не выдавай! И лимит слов тебе не помешало бы прибавить, — хихикнул Игорь.
— В смысле?
— Тебе как будто разговаривать при камерах запретили, больше пяти слов за раз не произносишь. Да и Орзул там крутится. А Дзюба не возревнует?
— Заботишься о моей безопасности? Как мило. Да кто его знает, нашего Дзюбу. Постичь изгибы его логики без пол-литра не каждому дано. Он в завязке вроде, не?
— Чем чёрт не шутит. Да и за Миранчуком настойчиво бегает, видать, у него интересы переменились. А ты сам-то не в завязке?
— Мне тридцать пять. Пора взрослеть, браться за ум. Наверно.
— Да что ты заладил, «тридцать пять, тридцать пять», словно это плохо? Отличное число, между прочим, я его очень люблю, — мечтательно заметил Акинфеев.
— Хоть мне расскажи, чем тебя так эта цифра цепляет? — Роман озвучил вопрос, много лет волнующий умы сотен болельщиков.
— Будешь хорошо себя вести, может, и расскажу…
— Смотря что понимать под «хорошо», — улыбнулся Роман.
На душе стало спокойно. Действительно, что он распереживался? Не прокатит с клубом, ну и похуй, пока рядом с ним Игорь, который всегда поддержит, он не пропадёт.
— Ты там на досуге проверь заодно, как по-китайски будет «Игорь Акинфеев», — попросил Игорь. — Вдруг что-нибудь умное.
— Тебе-то зачем?
— Ну, однажды и мне будет тридцать пять. Или — даже страшно подумать — целых тридцать шесть!
— И чё? — Роман тоже умел вворачивать красивые цитаты из классики. — У вратарей это самый расцвет!
— Рано или поздно и мне придётся оставить футбол.
— Разве что лет через десять, — с ходу прикинул Широков. — Это мне будет сорок пять.
— Сорок пять — Шира ягодка опять. За это время ты как раз выучишь китайский и с восьмой попытки окончишь курсы менеджеров, и тогда мы поедем в Китай тренировать «Шанхай Нахуй». Вместе. Купим туда Балотелли, Озила и Ибрагимовича…
— А почему не Игнашевича?
— Да ладно!
— Ибра уже не тот, — высказался Роман. — А Серый будет в самый раз.
— Ну если сам эксперт с «Матча» так говорит…
— Вообще-то эксперт говорит, чтоб ты побыстрей возвращался из отпуска.
— Дай чуть-чуть отдохнуть от любимых одноклубников.
— Даю. Слушай мою установку: отдыхай.
— Так точно, капитан! Есть отдыхать!
— Вот и правильно. Пока?
— Пока, Рома.
Широков отсчитал четыре удара сердца. В тишине их было так отчетливо слышно, будто бы этот орган у него был размером с холодильник.
— Нет, ты первый клади, — тихо проговорил Акинфеев, нарушив неловкую тишину. — И как что-то прояснится, сообщай.
— Обязательно. До скорого, Игорь!
Роман поймал себя на том, что лыбится во все тридцать два зуба. Жизнь продолжается. Остаться без контракта сейчас для него было не так пугающе, как остаться без Игоря. Да и жест стал бы символичным: завершить профессиональную карьеру в том же клубе, где и начинал, к тому же с титулом чемпиона страны. Если придётся искать себя на другом поприще, что ж, получается, такова судьба. Он ни о чём не жалеет. А за футбол можно и в любительской лиге побегать.
Автор: Telia
Соавтор: Natoonai-Vydra
Пейринг: Роман Широков/Игорь Акинфеев
Рейтинг: PG
Жанр: Слэш, Драма, Hurt/comfort, ER
Предупреждения: нецензурная лексика.
Аннотация: Роману тридцать пять. Игорь – тридцать пятый. Совпадение? Не думаем. // Di-verse. Нечетное
читать дальше— Сор-ва-лась… — Роман Широков повторил слова своего агента, Арсена Минасова, медленно, смакуя собственное отчаяние, затем с ненавистью отшвырнул телефон в сторону и без сил сполз на пол возле кровати. — Сделка сорвалась, мать её!
Эта фраза вдребезги разбила надежду разгрести хотя бы часть проблем, нараставших как снежный ком, несмотря на лето. Два месяца до закрытия трансферного окна, а они ровно на той же точке, где и начали — на нуле. Настроение было ещё хуже: ниже нуля.
— Вот блять!..
Широков, недавно числящийся полузащитником ПФК ЦСКА и капитаном сборной России, накануне тридцать пятого дня рождения оказался в статусе свободного агента. Говоря простым языком, то он стал безработным. И клубы почему-то не горели желанием включить его в состав и за таким счастьем в очередь не выстраивались. Вся ситуация осложнялась тем, что Роман всеми силами стремился прочно окопаться в столице, плюс и без того ограниченное количество вариантов сокращалось до команд, где он пока не успел оставить свой запоминающийся след, а с его богатой историей этих самых команд было раз-два и обчёлся. Идеальным считался бы переход в московский «Локомотив», но, по мнению Минасова, с этой задумкой следовало раз и навсегда распрощаться и больше не травить душу.
И что теперь делать? В голове царил полнейший сумбур, роилась бездна вопросов, на которые не было ни одного положительного ответа, сплошь отрицательные. Ломиться в «Динамо»? При мысли об этом хотелось истово креститься. Роман чувствовал себя потерявшимся в толпе ребёнком, его окружали неизвестность и неуверенность в завтрашнем дне. Томительное бездействие гнало вперёд, но что там?
— Ну что за пиздец? Каждый раз одно и то же: мощный старт, скомканная середина и беспросветная жопа в конце. Мне уже тридцать пять, пора бы остепениться и учиться на своих ошибках, — Широков поделился тоской с люстрой на потолке, с горечью перебирая в памяти ближайшие к Москве клубы. Получалось, что толком податься ему некуда.
Откликаясь на его голос, выживший после падения телефон забился в истерике, громко требуя внимания. Роман бросил на него устало-неприязненный взгляд и тут же подскочил, торопясь принять звонок: на экране светилось изображение Игоря Акинфеева. Эта фотография Роману особенно нравилась, на ней был запечатлён уникальный кадр, когда помятый и растрёпанный со сна Акинфеев растерянно пялился в камеру, пытаясь понять, что происходит. На ней он был настоящим, по-домашнему уютным, родным, целиком принадлежащим ему. Игорь неоднократно просил удалить снимок, напоминая о случае с Каримом Бензема и Матьё Вальбуэна, но Роман держал оборону.
«У него на меня чутьё, как на предголевые эпизоды!»
Некое шестое чувство всегда подсказывало Акинфееву, когда Роману требовались крепкое плечо и дружеская поддержка, и он, где бы в тот момент ни находился, выкраивал время на звонок. Его интуиция не подкачала и теперь. Каким образом он это высчитывал, для Широкова так и оставалось загадкой.
— Звонишь порадовать, что в тебе проснулась совесть и ты вернулся в Москву, или всё ещё со всякими хоккеистами шляешься? — поинтересовался Широков вместо приветствия.
— А ты всё дома сидишь или бумажки для пособия по безработице собираешь? — со смешком возвратил шпильку Акинфеев.
От звука его голоса внутри разлилось тепло, растапливая тот лёд, что сковал сердце после беспомощных метаний в поисках выхода из тупика, в который Роман себя загнал. Ну да, а зачем ему помощники? Он и сам отлично справляется.
— Вот ты сука, — беззлобно ругнулся Широков. Игорь умел вывести его на позитив. Непроизвольно в памяти возникла редкая и от этого ещё более любимая акинфеевская улыбка. — Но я хотя бы полезным делом занят, работу ищу, а ты там во все тяжкие ударился. Не стыдно?
— А за что мне должно быть стыдно? С Кокорой и Мамаем, кажется, не пересекался… — хмыкнул Акинфеев. — Или ты от безделья на инстаграм Овечкина полез?
— Да там и лезть никуда не надо было, человек пять из ленты ретвитнули, в том числе спортивные новости. Кадр дня.
— Ты ревнуешь, что ли?
— Нет, бесстрастно взираю на непотребство с твоим непосредственным участием! Так к нему льнёшь, едва на колени не забираешься. Фу таким быть.
— Вот она, чёрная неблагодарность! — картинно возмутился Игорь. — Стараешься для него, на такие жертвы из-за него идёшь, а он нос воротит. Вот решишь расстаться с футболом и уйти в хоккей, а там тебя тёпленькое местечко будет дожидаться, я договорился.
— Заботливый ты мой, что бы я без тебя делал! — умилился Роман. От этой шутливой перепалки тревога постепенно отпустила, и неприятности нехотя отступили. — Попробуй как-нибудь желание загадать, стоя между Овечкиным и Овчинниковым, овцы — это твоё.
— И один упрямый баран вдобавок.
— А если серьёзно, то безумно счастлив тебя слышать. И был бы не против наконец увидеть.
— Я тоже скучаю, — ответил Игорь. — И скоро приеду. Я бы себе не простил, если бы пропустил твой праздник.
— Праздник? — переспросил Широков. — Не смеши, этот «праздник» для меня натуральный приговор. Знаешь, с такой табличкой: «Оставь надежду всяк сюда входящий. Контракт для тех, кому за тридцать».
Когда-то дни рождения приносили радость, Роман закатывал шумные вечеринки и веселился до утра, даря журналистам громкие сенсации, но теперь ничего хорошего этот день не нёс, часы тикали, отсчитывая время до завершения его профессиональной карьеры. Как ни грустно, но для спортсмена возраст играет ключевую роль, а он почти дошёл до крайней черты. Тридцать пять лет открывают прямую дорогу на пенсию не только балеринам Большого театра.
— Опять загоняешься?
Роман представил, как Игорь недовольно нахмурился, и сжал телефон в руке. Наверняка он многое бы отдал, чтобы оказаться сейчас рядом, но пока оставалось довольствоваться тем малым, что у них было.
— Мне уже тридцать пять. Кому я нужен? В частности после оглушительного провала на Евро, — Широков решил не ходить вокруг да около и сразу высказал свой главный страх, столько дней безжалостно грызущий его.
— Мне. Мне ты нужен, Ром. И любому тренеру, мало-мальски разбирающемуся в футболе, — твёрдо, без малейших колебаний ответил Акинфеев. Он излучал такую уверенность и спокойствие, что Романа на миг окутало чувство, что всё будет в порядке, что всё идёт по плану, каким бы безумным он ни был. Но Широков мотнул головой, отгоняя иллюзии: расслабляться рано. — Разумеется, если он не знаком с твоим несносным характером, — после паузы добавил Игорь. Вот ведь зараза, мог бы и промолчать!
— Слепоглухонемому, что ли? — уточнил Широков.
— Тебе виднее.
— И как ты меня терпишь?
— Терпеть тебя не могу. Приеду, настучу как следует по башке, попадёшь в сборную паралимпийцев вне конкурса и махнёшь в Рио.
— Ты новости вообще смотришь? Там у МОК к России какие-то претензии нескончаемые на почве допинга.
— А кто говорит, что в нашу? В паралимпийскую сборную Народной республики Бангладеш.
— Блестящие перспективы. Такая неожиданная смена деятельности! — расхохотался Роман.
— Мне тут донесли, что у нас на базе Габулов завёлся, с молодёжкой резвится, — поведал Игорь. — Так что, если захочешь вспомнить молодость, присоединяйся.
— У вас там приют для сирых и убогих? — не удержался от скепсиса Широков. — Я пока не так сильно отчаялся.
— К тому же в отличие от Габулова у тебя стопроцентные варианты есть. В Краснодаре был, рискни и в Красноярске поиграть. «Енисей» же на тебя всерьёз облизывается, прикинь, как охереют, если ты надумаешь к ним заявиться: «Дорогая, а вот и я!»
— Да ты что, так нельзя, должен же я как приличный футболист повыёживаться, цену себе набить? — пококетничал Широков, припомнив забавную переписку в твиттере с «Енисеем». Стало немного жаль, что не получалось быть активным в сети. Если всё пойдёт по плохому сценарию, у него будет навалом свободного времени, чтобы смело взрывать интернет.
— Обещанного же три года ждут, а тут даже больше прошло, так что со спокойной душой можешь их осчастливить, — отмёл его довод Игорь.
— Если я поеду туда с пустыми руками, то выйдет невежливо. Придётся захватить лучшего вратаря чемпионата, вот это достойный презент. Давай, ты в убытке не останешься, те же красно-синие цвета, что и в ЦСКА. А уж веселье я тебе там обеспечу.
— Не сомневаюсь, — рассмеялся Игорь. — С тобой кругом палата номер шесть, дурдом третьей степени. Только они коллективно на месте скончаются от такого подарка судьбы, а я не хочу быть причиной массовой гибели ни в чем не повинных людей. Так что давай прикидывать другие возможности. Что бы тебе ещё предложить… Хочешь взять пример с Освальдо? Сцену я тебе гарантирую, будешь с Жуковым песни завывать: «Сиди дома, ёпта-а-а-а!»
— Петь с «Руки вверх»? Пожалуй, нет, прости, я давно столько не пью, — Роман вообразил эпичную картину своего выступления. Впрочем, ничего нового он бы не сделал, Василий Уткин первым подсуетился, отличившись с «Ленинградом», но пойти по его стопам не тянуло. — К тому же кое-кто здесь против смертей среди мирного населения. Не сложилось у меня с концертами.
— Всё-то тебе не нравится. Ходят слухи, тебя в Китай приглашают? — в словах Игоря проскользнула едва заметная тревога. Не знай Широков его так хорошо, ни за что бы не различил нотки волнения. Переживает, значит, что ему взбредёт в голову покорять футбольные поля Поднебесной.
— Да, «Гуанчжоу Суньхуйвчай». Я ж всегда мечтал на старости лет рвануть в другую страну, жрать рис и жареных кузнечиков и зубрить китайский, чтобы хотя бы послать по-человечески, когда в очередной раз с фанатами посрусь, — проворчал Широков. — Редкий шанс! Надо соглашаться, таким не отказывают, они второй раз не позовут.
— Никак не соображу, мне смеяться или плакать, — растерялся Акинфеев.
— Забил я тут свои имя-фамилию в Гугл-переводчик и посмотрел, как это по-китайски будет выглядеть на футболке, — разоткровенничался Роман.
— Ну и? — Игорь некстати процитировал знаменитое выражение Валерия Карпина.
— Длинно. Шесть иероглифов мелкими закорючками. И на традиционном китайском один из них переводится как «конь».
— А остальные пять?
— А! Там путано. Ещё были «ловить сетью», «использовать-применять» и «человек из семьи», видимо, условный перевод для окончаний русских фамилий.
— «Из семьи, которая ловит коней с использованием сетей». Есть в этом нечто, — собрал все кусочки в единое целое Игорь и на секунду задумался. — Не, ты как-то упрощённо всё подаёшь. Там разные комбинации надо учитывать, сочетания, вспомогательные знаки, вот например, иероглиф «конь»…
— … он же «двадцать первый»… — Роман дополнил познания Игоря в сфере китайского языка.
— Там точно «конь» имеется в виду, а не «лошадь»?
На заднем фоне послышалось «Акинфеев, ну где тебя носит?!», на что Игорь только отмахнулся. Беседа с Романом для него явно была куда важнее всего прочего.
— Это принципиально? Так глубоко я не копал.
— Как считаешь, незнание языка позволило бы тебе закрепиться в команде?.. Хотя не, ты и жестами отлично справишься… — рассуждал Игорь.
— И не сомневайся в этом, я же талант. Но здесь есть одна большая проблема. Игорь, я не хочу уходить от тебя ни в Китай, ни в Казахстан, — честно признался Роман, резко отбросив шутливый тон.
— От меня так просто ещё никто не уходил! — игриво заявил Акинфеев. — Прикупишь частный самолёт, как Роналду, и будешь ко мне летать на выходные. Правда, есть вероятность, что клуб будет не восторге, что ты возвращаешься таким заёбанным…
— Я не шучу. Я хочу быть рядом с тобой, — Роман отодвинул штору и прислонился лбом к оконному стеклу. Приглядевшись, можно различить вдали силуэты зданий комплекса ЦСКА, там же располагался и футбольный манеж, что он посещал в детстве. Способен ли он жить без футбола? Придётся научиться, при всём желании ему осталось года два, не дольше. А сможет ли он провести это время без Игоря? Нет, на за что. В его положении был лишь один плюс: к своим годам он нашёл человека, ради которого был готов на всё, даже пожертвовать любимым делом. Не каждый мог похвастаться такой удачей.
— Рома, кому я вру?.. — тяжело вздохнул Игорь. — Я тоже хочу, чтобы ты был рядом со мной, но если тебе для этого придётся завязать с футболом, то это не та цена, какую стоит платить.
— А если я считаю, что стоит? — нарочито равнодушно уронил Широков.
— Я не могу принять такого, — сухо отрезал Игорь. — Что насчёт Казани? Перми?
— Тысяча километров от Москвы? Раньше ещё может быть при определённых условиях, но теперь точно нет, — печально покачал головой Широков. Как же сложно!
— На тебя не угодишь.
— Почему же? Угоди ко мне, сам посмотришь, — и Роман двусмысленно намекнул: — Хочешь угодить на меня и побыть сверху?
— При первой же возможности испробуем позу «шестьдесят девять», — парировал Игорь. — Но ты мне зубы не заговаривай. Не отмахивайся от предложений любых клубов Премьер-Лиги.
— Никакой провинции. И точка. Максимум — Четвёртое транспортное кольцо столицы, ежели его когда-нибудь достроят.
— Должно же быть какое-то решение, и мы его найдём. Вдвоём. Главное, не пори горячку, а то знаю я тебя, натворишь глупостей, наломаешь дров…
— Когда это я косячил?! — вскинулся Роман.
— Напомнить? — мгновенно отозвался Игорь.
— Эм… ладно, замнём. Я подумываю вновь за учёбу засесть, выучусь на менеджера и буду покорять мир своими способностями, — приосанился Широков. А что, весьма логичный и приемлемый вариант.
— Смилуйся, мир и так прошёл через две мировые войны, Великую депрессию, конец света по календарю майя и птичий грипп. Да и не получится у тебя, быстро отчислят за плохое поведение, — подколол Игорь.
— Школу же я как-то закончил!
— В школе за неуспеваемость на второй год оставляют, а твои учителя и без того корвалол литрами пили, — предположил Акинфеев.
— Корвалолом ваши болельщики ширяются, причём сразу в вену, иначе уже не действует. Не пробовали играть в футбол, а не на их нервах?
— Пробовали, неинтересно. А за тобой глаз да глаз нужен. Ты ж не человек, а тридцать три несчастья, вечно вляпываешься в приключения на ровном месте.
— Так приезжай и присмотри за мной.
Они помолчали несколько секунд. Роман понимал, что перегибает палку: не надо ныть в открытую, не то Игорь на самом деле бросит свой законный отпуск и примчится вытаскивать его из застоя. А Акинфееву после трудного сезона требуется отдых. Нельзя быть таким эгоистичным.
— Мне тут пост в администрации области прочат, — поделился Роман, вернув тему разговора в прежнее русло насущных проблем.
— Станешь будущим Мутко? — подхватил Игорь. — Ты в этой роли мне нравишься гораздо больше, знаешь, он же так и норовит меня полапать каждый раз, — посетовал он. — И ведь так наловчился, что и по роже дать нет повода!
— Сплюнь! Хотя с таким бонусом, как тискать тебя на людях… Прям новыми красками заиграло, — протянул Широков.
— Я сегодня добрый, можешь меня так потискать, без ответственной должности, — благодушно предложил Игорь.
Роман отошёл от окна и сел на кровать. Как же он соскучился по Игорю, по его голосу, его улыбке, его прикосновениям, банально по его присутствию рядом... по его телу, его рукам, его губам… Роман попытался представить, что отправится куда-то за тридевять земель, и тогда у них получится встречаться в лучшем случае раз в месяц, урывками. От этой мысли он зябко передёрнул плечами; хуже не придумаешь!
— Это разрешение?
— Считай, что да.
— Вот и хорошо! Я медленно тискаю тебя за пятую точку… — провокационно завёл шарманку Роман.
Игорь фыркнул:
— Ещё что-нибудь оригинальное?
— Ага. Телевидение. Звали на «Матч».
Это было по меньшей мере странно, учитывая, что Широков никогда не жаловал СМИ. Однако этот опыт мог бы быть достаточно продуктивным, лишь бы не прославиться, как Александр Бубнов, скандальностью и неадекватностью. В общем, он не стал категорично отметать такое предложение сразу и попросил время на размышления.
— Комментатором?
— Экспертом.
— Ты на телевидении? Это однозначно будет весело! Только чур секреты не выдавай! И лимит слов тебе не помешало бы прибавить, — хихикнул Игорь.
— В смысле?
— Тебе как будто разговаривать при камерах запретили, больше пяти слов за раз не произносишь. Да и Орзул там крутится. А Дзюба не возревнует?
— Заботишься о моей безопасности? Как мило. Да кто его знает, нашего Дзюбу. Постичь изгибы его логики без пол-литра не каждому дано. Он в завязке вроде, не?
— Чем чёрт не шутит. Да и за Миранчуком настойчиво бегает, видать, у него интересы переменились. А ты сам-то не в завязке?
— Мне тридцать пять. Пора взрослеть, браться за ум. Наверно.
— Да что ты заладил, «тридцать пять, тридцать пять», словно это плохо? Отличное число, между прочим, я его очень люблю, — мечтательно заметил Акинфеев.
— Хоть мне расскажи, чем тебя так эта цифра цепляет? — Роман озвучил вопрос, много лет волнующий умы сотен болельщиков.
— Будешь хорошо себя вести, может, и расскажу…
— Смотря что понимать под «хорошо», — улыбнулся Роман.
На душе стало спокойно. Действительно, что он распереживался? Не прокатит с клубом, ну и похуй, пока рядом с ним Игорь, который всегда поддержит, он не пропадёт.
— Ты там на досуге проверь заодно, как по-китайски будет «Игорь Акинфеев», — попросил Игорь. — Вдруг что-нибудь умное.
— Тебе-то зачем?
— Ну, однажды и мне будет тридцать пять. Или — даже страшно подумать — целых тридцать шесть!
— И чё? — Роман тоже умел вворачивать красивые цитаты из классики. — У вратарей это самый расцвет!
— Рано или поздно и мне придётся оставить футбол.
— Разве что лет через десять, — с ходу прикинул Широков. — Это мне будет сорок пять.
— Сорок пять — Шира ягодка опять. За это время ты как раз выучишь китайский и с восьмой попытки окончишь курсы менеджеров, и тогда мы поедем в Китай тренировать «Шанхай Нахуй». Вместе. Купим туда Балотелли, Озила и Ибрагимовича…
— А почему не Игнашевича?
— Да ладно!
— Ибра уже не тот, — высказался Роман. — А Серый будет в самый раз.
— Ну если сам эксперт с «Матча» так говорит…
— Вообще-то эксперт говорит, чтоб ты побыстрей возвращался из отпуска.
— Дай чуть-чуть отдохнуть от любимых одноклубников.
— Даю. Слушай мою установку: отдыхай.
— Так точно, капитан! Есть отдыхать!
— Вот и правильно. Пока?
— Пока, Рома.
Широков отсчитал четыре удара сердца. В тишине их было так отчетливо слышно, будто бы этот орган у него был размером с холодильник.
— Нет, ты первый клади, — тихо проговорил Акинфеев, нарушив неловкую тишину. — И как что-то прояснится, сообщай.
— Обязательно. До скорого, Игорь!
Роман поймал себя на том, что лыбится во все тридцать два зуба. Жизнь продолжается. Остаться без контракта сейчас для него было не так пугающе, как остаться без Игоря. Да и жест стал бы символичным: завершить профессиональную карьеру в том же клубе, где и начинал, к тому же с титулом чемпиона страны. Если придётся искать себя на другом поприще, что ж, получается, такова судьба. Он ни о чём не жалеет. А за футбол можно и в любительской лиге побегать.