Отсоси мой хвост! (с)
Название: Побочный эффект
Автор: Telia
Соавтор Natoonai-Vydra
Бета: Natoonai-Vydra
Фандом: Футбол
Жанр: Слэш (яой), Юмор, Мистика, Повседневность
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг/Персонажи: Игорь Акинфеев, Василий Березуцкий, Георгий Щенников, Артём Дзюба, Роман Широков, Дмитрий Комбаров
Предупреждения: Нецензурная лексика
Краткое содержание: Можно только позавидовать средневековым актёрам, имевшим большое преимущество перед современными спортсменами: максимум, что им грозило за плохое выступление, — это угощение в виде тухлых яиц, летящих в лицо. Футбольные фанаты же вооружались несколько иными боеприпасами, что и довелось Игорю Акинфееву в полной мере прочувствовать на себе. Так в его жизни появились странности, невероятно смахивающие на шизофрению.
Примечание соавтора: Нато продвинулась на восток ажно до Урала и испытывает от этого восторг.
Глава 4. Game over К своему глубокому стыду всю дорогу до Санкт-Петербурга, — а вылетели они за день до игры, — Игорь продрых, бессовестно оккупировав плечо Лёши Березуцкого. Сказалась ранняя и необычная побудка. На этот раз голос ему не мешал, молчал, словно воды или чего другого в рот набрал, наверно, исчерпал силы на сегодня. Что ж, тем лучше.
Акинфеева растолкали только по прибытии в пункт назначения. Причём, по словам Тошича с Игнашевичем, рискнувших нарушить его мирный сон, он пинался, наотрез отказывался вставать и посылал их в Амстердам в крайне грубой форме, но Игорь ничего такого не помнил.
Северная столица встретила футболистов ЦСКА с типичным питерским гостеприимством. С серого хмурого неба шёл мелкий дождь вперемешку со снегом. Зато прохлада помогла взбодриться и окончательно проснуться.
В автобус до гостиницы Игорь забрался последним. Не торопясь усаживаться рядом с Васей, он рассеянно оглядел знакомых и родных ребят и непроизвольно представил, как один из них мастурбирует на его светлый образ. Поняв, что именно прокручивает в памяти, Игорь покраснел, едва удержавшись от матерной тирады в лучших традициях голоса. Внезапно во всех подробностях всплыло и устроенное для него утреннее эротическое аудиошоу. По телу прошла волна жара, и Акинфеев почувствовал себя подростком с бушующими гормонами, который ни о чём, кроме секса, думать не в состоянии. «Ну и кто этот пидорас?» — едва не озвучил свой козырный интерес Игорь, но успел прикусить язык. — «Построить бы всех в шеренгу и приказать: “Кто на меня с утра дрочил — шаг вперёд!”»
— Что, по головам пересчитываешь, вдруг кого забыли? — хохотнул Дзага.
— Давайте Берёзу забудем, их всё равно двое, не жалко, — великодушно предложил Тошич.
— Берёз много не бывает, — нравоучительно поведал Слуцкий. — Игорь, садись уже, чего застыл, как Мамаев курган?
«Нет, это точно не мои, ну не могли они!.. Раз меня матерной волной не снесло нахер, когда я вокруг Жоры увивался, то мой голос этого позора не видел. Значит, кто-то в сборной», — напомнил себе Акинфеев. — «Можно хоть по этому поводу не психовать».
— Сволочь ты, Жора, — процедил сквозь зубы Игорь, проходя мимо защитника. — Такую версию на корню загубил…
— О чём он? — полюбопытствовал сидящий рядом с Щенниковым Набабкин.
— Мне бы кто объяснил... — тихо вздохнул Жора и громким шёпотом добавил: — Да он в последнее время сам не свой. Короче, меньше знаешь, крепче спишь.
Акинфеев же, заняв место, прижался виском к холодному стеклу. Санкт-Петербург ему всегда нравился — удивительный город с прекрасными видами даже в подобную погоду, но сейчас он не обращал внимания на проносящиеся за окном достопримечательности, сверля подпространство пустым взглядом. После сцены утром у него было над чем подумать. По сути, Игорь до сих пор толком и не отошёл от свалившегося на него откровения о сексуальных предпочтениях тайного собеседника.
«Пришёл пиздец, откуда не ждали… Мало того, что в башке посторонний матюкается, так он ещё и пидорасом оказался!» — возмущался Игорь. — «Обо мне мечтающим! Да блять, как можно на коллегу-футболиста… да что уж там, на мужика запасть?! Таких неприятностей у меня ещё не было! Надо быть бдительным, а то подойдёт со словами “Феич, у меня для тебя сюрприз! Закрой глаза, открой рот”… Да я уже и не против, чтобы подошёл, хоть пойму, кто это… М-да, а раньше реакция была бы одна — дать в табло, чтоб не повадно было. Вот хуйня-то творится! Нормальные люди в моём возрасте женятся, детей заводят, а я ищу своего пидораса на белом коне, или на чём он там ездит…»
— Да ёб вашу мать, — протянул Акинфеев в очередном витке отчаяния.
— Ладно, ладно, больше не будем, — принял его ругань на свой счёт Ерёменко. Они с Вернблумом с самого начала поездки травили Страндбергу байки о суровых русских обычаях и о не менее суровом капитане команды. Об этом Игорь догадался лишь по мелькающим в беседе фамилиям: паршивцы на всякий пожарный болтали по-шведски.
«Нет, ну пидорасов в футболе хватает, конечно», — Акинфеев мстительно припомнил пару случаев, когда после свистка судьи игроки намеренно пинали мяч в его ворота. — «Но чтобы настолько буквально — это перебор!»
— Вась, можно тебе деликатный вопрос задать? — тихо обратился Игорь к сидящему рядом Березуцкому. — У тебя случайно знакомых геев нет? — прошептал он в доверчиво подставленное ухо.
«У них, говорят, гей-радар есть, или что-то такое, и они сходу определяют своих. Проконсультироваться бы…»
— Боюсь даже спросить, нахера тебе? — Васю передёрнуло.
— И правильно боишься, — кивнул Акинфеев. — Я сам боюсь. Но всё же, есть?
— Горько каюсь, но извини, таких знакомств не имею. И тебе не советую. Если ты понимаешь, о чём я.
Игорь отвернулся, в глубине души расстроившись. Чего-либо в этом роде он и ожидал, наоборот, было бы странно, если бы у Васи оказался абонемент в гей-клуб. А больше спросить не у кого, иначе точно решат, что у него после известных событий наступил сдвиг по фазе.
«Что ж, будем полагаться на силу собственного разума, не все же мне мозги отбили», — взял себя в руки Игорь. — «Нужно его вычислить, а потом уж что-то делать», — продолжал он свои логические умозаключения. — «При слове “пидорас” о ком сразу думается?.. Кокорин и Новосельцев, однозначно. Но это не они, я уверен, у Ваньки дело вроде к свадьбе идёт, а Сашка если и гей, то запал вовсе не на меня. Как всё сложно!.. Ладно… Если откинуть армейцев и зенитовцев — их я завтра прощупаю, ведь эта зараза, увидев меня, сто пудов ляпнет что-нибудь гейское! — и кто тогда останется?.. Да дохерища народу остаётся!» — Акинфеева бросило в дрожь от таких блестящих перспектив.
— Люди, а когда у нас там следующий вызов в сборную?
— Тебе прошлого выезда было мало, уже снова не терпится? — хмыкнул Березуцкий. — Или хочешь ставки собрать, на кого в следующий раз кирпич свалится?
— В июне товарняк с белорусами гоняем, — откликнулся Серый, оторвавшись на секунду от беседы с Чепчуговым. — Не скоро, успеешь поправиться.
— Спасибо, — не смог сдержать улыбки Игорь. — Ясно.
«Я не с того бока подошёл к проблеме. Надо распознать, на кого голос похож по характеру, а не кто из футболистов смахивает на пидораса. Если навскидку прикинуть… Портнягин… нет, мы с ним недостаточно хорошо знакомы… Самедов… ну нет, он слишком мягкий по натуре, а мой мудак совсем другой. Денисов… а вот это может быть. Дзюба тоже подходит по стилю разговора, да и в принципе он явно не заморачивается по пустякам… А что? А ничего. Широков… не знаю, вроде что-то есть, но это ж Ромка! Где он, а где пидорасы?! Да и не матерится он так сильно, как все считают. Ну, кто ещё? Если только Комбаров, больше никого не могу представить. От этого списка, что ли, отталкиваться теперь? А как? В душе уронить мыло, медленно наклониться за ним, у кого встанет, тот и... тьфу, блять, ну о чём я думаю?! Почему он на меня запал? Я же никогда не давал повода слюни распускать!»
Праведное возмущение немного поутихло, когда Игорь вспомнил, сколько раз он шлялся по раздевалке в одном полотенце, и как они с приятелями отпускали шутки в гейском стиле, прикалываясь друг над другом, и о своей вполне безобидной привычке от радости повиснуть на друзьях, поздравляя их с победой...
«Да что я тут из-за какого-то извращенца оправдываюсь?! Извращенца, да… А как тоскливо это у него прозвучало… Ох, ему ведь тоже не позавидуешь, он же даже подкатить не может, только исподтишка пялиться… на меня, ага! Нет, сочувствовать ему я точно не буду!»
— Как же меня всё заебало… — пробурчал Игорь.
«Что вообще может привлекать в отношениях с парнями?» — задумался он, и ответ пришёл сам собой. — «А разве сердцу прикажешь?.. Интересно, каково это — целоваться с мужчиной?..» — размышлял Акинфеев и поймал себя на том, что неосознанно облизывается. — «Блять, куда меня понесло, это что, заразно, что ли?! Отставить!» — спохватился он, испуганно осмотревшись по сторонам, как будто кто-нибудь мог прочесть его мысли. В свете последнего это было уже не просто присказкой. — «К чёрту всё, надо срочно его найти! Интимные детали его жизни мне уже поперёк горла стоят. Главное — не докатиться до того, чтобы дрочить на то, как дрочат на меня!»
На следующий день всё-таки распогодилось. Характерные для Санкт-Петербурга снег и дождь сменило солнце, весело выглядывающее из-за серых туч и подбадривающее хмурых футболистов тёплыми лучами. Позитив армейцам бы не помешал: пока капитан с головой ушёл в гнетущие мысли о гомосексуальности в футболе, остальные тоже не могли похвастаться боевым задором. Не было обычного радостного оживления перед игрой, никто не перебрасывался дурацкими шуточками, все серьёзно настроились на встречу с извечным соперником в гонке за первое место и на ерунду старались не отвлекаться. Игорь максимально сосредоточился, изо всех сил стараясь достучаться до голоса и передать ему сигнал не отсвечивать хотя бы до конца матча. Никакого отклика на свои требования он так и не получил, что можно было истолковать по-разному: то ли послание не нашло адресата, то ли голос внял его горячим мольбам. Однако во второй вариант верилось с трудом.
— Я на вас надеюсь, — подытожил свою речь Слуцкий, в который раз объясняющий футболистам установку. — Давайте, вываливайтесь на поле и разнесите их всех!
— Sure thing, we gonna kick their asses! — кивнул Вернблум, главный коллекционер жёлтых карточек в команде. Для него разнести противника в пух и прах что в игре, что на словах не составляло труда.
— И постарайся без юбилейного семьдесят пятого горчичника! Remember about yellow… — нахмурился Слуцкий, а потом махнул рукой. — Кому я это говорю?..
Понтус лишь коварно усмехнулся — как тренер ни пытался с ним бороться, дежурную жёлтую в каждом матче швед получал в восьми случаях из десяти. Но на красные никогда не замахивался, умудряясь ходить по лезвию бритвы, не оступаясь.
Только ступив на газон «Петровского» для разминки, Игорь приободрился. Ему даже показалось, что всё вернулось на круги своя и сверхъестественная пакость его не донимает. Он был в родной, привычной с детства футбольной стихии, где всё знакомо и ясно: важнейшая задача этих девяноста минут — выложиться на поле по полной, засунув все прочие волнующие вопросы в дальний уголок сознания. Глубоко вздохнув, он позволил себе слегка улыбнуться.
«У меня всё замечательно, сейчас я это всем докажу. И никакие мудаки мне не указ», — поклялся Акинфеев и лёгкой трусцой направился к воротам. Ни та, ни другая сторона особой радости от встречи не испытывали, но Саша Кержаков, как всегда и бывало при очном противостоянии клубов, лучезарно улыбнувшись, помахал ему издалека в знак приветствия, да и Юра Лодыгин подошёл поздороваться — конкуренция в сборной абсолютно не влияла на их вратарскую дружбу и солидарность.
— Давай сегодня обойдёмся без эффектных покиданий поля, хорошо? — с улыбкой попросил Юра, пожимая ему руку. — На этот раз я не смогу заменить тебя в воротах.
— А жаль, — ответил шуткой на шутку Игорь. — Не дождётесь, я не горю желанием снова кататься на тележке, одним разом сыт по горло.
«Юра? Я уже параноик какой-то, всех вокруг подозреваю. Нет, он не скоро навострится так складно материться. Юра по-любому не может быть моим пидорасом. Керж подошёл бы, балабол редкостный, но Капелло в Черногорию его не вызывал…»
— Вот и договорились. Ладно, побегу дальше разогреваться, труба зовёт! — хмыкнул Лодыгин и отчалил на свою половину поля. Игорь тоже не стал терять времени даром и приступил к разминочному комплексу упражнений. Качество травы на стадионе было потрясающим, на такой и поваляться не жалко, чем Игорь и занимался, то и дело оказываясь на газоне, чтобы поймать мяч, любезно отправляемый в ворота Чепчуговым. Физически Игорь чувствовал себя отлично, зря Ярдошвили беспокоился, но вот в психологическом плане точил червячок сомнения: а ну как всё пойдёт наперекосяк?
В раздевалке по сложившейся традиции Игорь оказался первым, там его ожидала красная форма — приятное разнообразие после стандартной зелёной, в которой он выступал постоянно. Он начал переодеваться, но долго скучать в одиночестве не пришлось — вскоре к нему присоединился Вася Березуцкий.
— Ты как? — поинтересовался Акинфеев, натягивая свитер и цепляя капитанскую повязку. На следующий год дизайнеры обещали прямо на форме изобразить полосу, а пока приходилось мучиться с повязкой, нередко норовившей слететь из-за активной работы руками.
— Как огурчик! — выдал тот. — Всё нормально, не подведу. Да, и это… если Жора выйдет на замену, будь с ним помягче, он какой-то нервный стал… — он прервался, так как стали подтягиваться и остальные. Обсуждать Щенникова в его присутствии было бы невежливо, и Игорь утвердительно моргнул. У него самого на душе кошки скребли из-за недавнего казуса.
«Как бы мне вас, мужики, не подвести с этими загадками, Жору вот сломал… Вчера этот гад весь день вёл себя тише воды, ниже травы. Вот бы повезло, и сегодня его тоже не было... Хотя я и везение — взаимоисключающие понятия», — печально подумал Акинфеев.
И тут, как назло, подрезая крылья встрепенувшейся было надежде, в голове у Игоря раздался до боли знакомый голос:
— Ладно, Феич, хрен с тобой, хочешь себя в гроб загнать, вперёд. А я побуду благородным и пожелаю тебе оставить ворота сухими, пусть мы и соперники.
«Да твою ж мать, подавись своим благородством!» — Игорь зажмурился от неожиданности, подавив желание с разбега как следует приложиться лбом об стену. Остановило его лишь то, что его поступок вряд ли смогли бы правильно интерпретировать. Несмотря на то что его логические выкладки подтвердились и армейцы никакого отношения к этому акустическому издевательству не имели, радости он не испытал.
— Ну всё, поскакали, — тяжело обронил покосившийся на часы Ерёменко. Игорь одобрительно кивнул.
Выводя команду на поле, Акинфеев был полон сомнений и плохих предчувствий, но старался ничем не выдавать своего вздрюченного состояния. Как и капитан, голкипер должен заражать уверенностью и спокойствием свою команду, а не психовать по личным неурядицам, что он и имитировал, судя по всему, удачно. А с внутренним дурдомом он как-нибудь сам разберётся, потом, когда найдёт таинственного знакомца, заставляющего смотреть на многое иначе и задумываться о вещах, что раньше на ум не приходили.
Бросив на трибуны мимолетный взгляд, Игорь обратил внимание, что трибуна армейских болельщиков окрасилась в красно-синие цвета и там развернули впечатляющих размеров баннер: «Мы не дрогнем в бою за столицу свою». Это укрепило его в мысли, что никакому козлу заднеприводному нельзя позволить мешать игре. Он должен сделать всё, чтобы оправдать доверие преданных фанатов, которые ездят за командой даже в Грозный, где порой и арбитры небезосновательно опасаются за свою безопасность и поэтому далеко не всегда судят объективно.
Акинфеев присмотрелся к небу, оценивая положение солнца, чтобы проще было выбрать ворота в случае победы в жребии. «Когда же в моей жизни наступит просвет?» — вздохнул он.
— Ёбана, Феич, ты в красном! Охрененно смотришься! Вот только пиздец какой напряжённый, взбодрись! — снова активизировалось неугомонное трепло. — Обнять бы тебя, успокоить...
«Руки сначала помой!» — огрызнулся Игорь, мотнув головой. Но арбитр с Мигелем Данни поняли его движение по-своему, так что Акинфеев, скрипнув зубами, занял совсем не те ворота, на которые изначально нацелился, и теперь солнце било ему в глаза.
«Ну, понеслась», — подумал Игорь, услышав свисток судьи. Футболисты рванули за мячом, забитые под завязку трибуны возбуждённо загудели, фанаты зарядили любимые кричалки, стараясь переорать поддержку соперников, но для Игоря все звуки отошли на второй план, стали фоном, как шум волн, ударяющихся о прибрежные камни. Он не отводил взгляда от мяча, то и дело зычно командуя:
— Не фолить! Вышли! Набаба, влево!
Питерцы с первых же минут со всей присущей им энергичностью и напористостью бросились осаждать ворота, но Берёза пока держал своё слово — защита не давала поводов для критики, действовала уверенно и слаженно. Слуцкий на теоретическом занятии предупреждал их, что игра так начнётся, поэтому все были готовы к подобному развитию событий. У Игоря почти не было работы, но он не обольщался и не расслаблялся ни на миг. А вот голос делал всё, чтобы вывести его из себя:
— Феич, наш комментатор отжигает, — поведал он с неуместным весельем. В этот момент Игорь как раз выносил мяч и едва не поскользнулся из-за резко раздавшейся ремарки. От воплей тренера можно абстрагироваться, а здесь даже уши не заткнуть. — «До Акинфеева мяч не доходит, и он развлекает себя сам». Ты там дрочишь, что ли? Хотел бы я на это посмотреть.
«А ты на диване пивко потягиваешь? Ты вообще за кого?» — Акинфеев не уставал удивляться нахальству непрошеного гостя в голове. Но тут стало не до мысленных пикировок: Миланов нарушил правила, доведя до штрафного. Игорь поморщился, но, в отличие от Березуцкого с Игнашевичем, претензий арбитру высказывать не стал, посчитав это бесполезным. Ну когда это судьи меняли своё решение из-за возмущения футболистов? Чем активнее наседаешь, тем больше шансов вместо справедливости заработать карточку, и хорошо ещё, если жёлтую.
— Ну, давайте, плотнее встали! — заорал Игорь, выстраивая стенку. Халк у мяча — слишком серьёзная угроза для ворот. Удар у бразильца был сильным, и порой ощущение, что можно вместе с мячом улететь в сетку, было довольно реалистичным. — Жора, сюда! Начо!
Все они были давно сработанной командой, понимающей друг друга с полуслова, и никаких дополнительных объяснений не требовалось, хватало отрывистых команд, а нередко и просто жестов. Штрафной обошёлся без трагедий, хотя Халк и сумел пробить под стенкой — очень уж неудачно Натхо, Тошич и Миланов подпрыгнули, и мяч прошёл точно под ними.
«Я вам на тренировке устрою!» — сделал заметку Игорь, нацеливаясь на мяч. В падении он сумел вцепиться в него, намертво зафиксировав так, что при всем желании не выцарапать.
— Хрен вам, а не гол! — практически озвучил его мысли голос.
«Надеюсь, сейчас этот извращенец не надумает на меня дрочить! Представляю, какие ему открываются виды, чуть что, я на газоне лапками кверху, бери не хочу. Фу, блять! Что слышу, то и пою! Пора с этим кончать», — Игорь вытряхнул из головы всё лишнее, предельно сосредоточившись на поле. Руководство защитниками никто не отменял.
Но вскоре питерцы смогли прорвать оборону, крайне опасно подобравшись к его воротам. Игнашевич обломал Халка, не позволив ему добраться до мяча, но и сам не сохранил его, а мяч, как известно, в игре долго бесхозным не бывает — им быстро завладел Смольников, отдав пас на Витселя. Армейские защитники ничего не успели ему противопоставить, и он в упор расстрелял ворота, наконец создав Акинфееву реальную работу. Но отпраздновать триумф после забитого гола ему было не суждено — Игорь не дал себя обыграть, угадал с выбором позиции и без труда, чётко и хладнокровно зажал мяч в перчатках.
— Феич, молодца, так держать!
«Без тебя знаю, завянь!»
В футболе редко всё идёт гладко, и этот матч не стал исключением: вскоре появились и пострадавшие в стройных армейских рядах — Лодыгин изо всех сил вдарил по мячу, попав Мусе чётко в лоб. Пока нокаутированный Ахмед соображал, что произошло, Игорь разочарованно вздохнул — Муса, судя по всему, не получил травмы, а вот мяч, срикошетив от него, вполне мог отскочить в ворота. Не повезло.
«Ну, Юрка, вот ведь киллер! Я ещё понимаю, если я буду на людей кидаться, с этим голосом и не такое станешь вытворять, но с Лодыгиным-то что?» — удивился Акинфеев.
Он оказался прав. Уже через минуту Муса резво носился по полю галопом, но появилась новая причина для беспокойства: Халк рухнул в штрафной. Всё вокруг тряхнуло, как от землетрясения в три балла, а у Игоря ёкнуло сердце — для полного счастья им только пенальти не доставало. Он прекрасно видел, что форвард свалился сам, без посторонней помощи, но что скажут на это судьи? Иногда было впечатление, что арбитры находятся в каком-то ином измерении и поэтому не замечают самых очевидных вещей, хоть очки с биноклем им вручай. Акинфеев забрал мяч, с испугом ожидая свистка и неприятного на данный момент жеста судьи, но их не последовало; Иванов верно разобрался в ситуации, и справедливость восторжествовала.
— Ебааать, Феич, как ты там подскочил! А могли бы и Халку горчичник за симуляцию выписать, совсем охренел, так нагло падать, — прокомментировал этот эпизод голос.
«В кои-то веки я с тобой согласен».
Зато дальше последовал небольшой бонус за потраченные нервные клетки: вместо углового арбитр назначил удар от ворот, Игорь благоразумно не стал его убеждать в обратном, а с удовольствием послал мяч в далекий полёт на чужую половину поля. Ударом ногами он по праву гордился, не зря отец в детстве доводил его до слёз тренировками.
В общем, игра шла своим чередом, основная заваруха творилась в середине поля, к вратарям мяч попадал редко, ни одна из команд пока не лидировала. Поэтому надо было быть вдвойне внимательным, каждую минуту всё могло перевернуться, и далеко не факт, что в пользу ЦСКА.
— Феич, хорош гольфы подтягивать, ты и без того соблазнительно выглядишь! Эти твои наклоны мне крышу сносят…
«Эй, ты, хватит уже на меня облизываться, задрал!»
Проблем подкинула защита. Березуцкий, видимо, решил, что капитан слишком заскучал, и отдал ему пас, когда рядом хищно тёрся Халк. Игорь был вынужден выбить мяч за боковую линию. Он в сердцах сплюнул, осуждающе взглянув на Васю, тот лишь развёл руками, извиняясь, что поставил в неловкое положение.
Но как защитники ни старались, шанс блеснуть мастерством и физической формой у Игоря всё-таки появился — пришлось посоревноваться в скорости с Халком, хотя Акинфеев предпочёл бы избежать экстрима.
«Бляяять», — только и пронеслось у него в голове, пока он на всех парах мчался к мячу наперегонки с форвардом. Долю секунды он думал, что не успеет, и Халк издевательски вколотит мяч в бесхозные ворота. Но опасения оказались пустыми — игру Игорь читал отлично, стартовал вовремя и успел высоко подпрыгнуть, сцапав драгоценный мяч натурально перед носом у нападающего. В этот момент как никогда раньше захотелось поступить по-детски и показать раздосадованному бразильцу язык, но Игорь удержался от столь неразумного поведения. Мало ли, ещё сочтут, что у него совсем нелады с башкой.
Конец тайма выдался дёрганым, число ошибок вблизи ворот в разы возросло, и у Акинфеева появилось сильное желание наскипидарить всю команду.
«Ёклмн, куда вы смотрите?!» — возмутился Игорь. Выход один на один не по вкусу любому вратарю, а здесь получилось полноценное свидание с Данни. Но зенитовскому капитану не удалось в ближнем бою его перехитрить — Игорь на скорости вылетел из ворот, сложившись, проехался по газону, отбив мяч ногами. Тут же вскочив, он приготовился к повторной атаке, но её не последовало: питерцам не удалось добивание, мяч улетел выше ворот.
— Феич, зря я на тебя наговаривал, ты сегодня безупречно играешь. А меня спрашивают, что это со мной, что я так в экран вылупился… Запущенный Феич головного мозга третьей степени, вот что со мной, как в блядской мелодраме, — с толикой горечи вставил голос. — И как я до жизни такой дошёл?..
«Вот не до тебя сейчас, честно. Давай позже вернёмся к этому вопросу, со всеми подробностями, именами, явками и паролями…»
Футболисты ЦСКА ввалились в раздевалку взбодрённые счётом на табло. Но, судя по концовке, пока нулям можно было только порадоваться.
Второй тайм начался для Акинфеева жутковато. Пять минут не прошло, когда на трибуне за спиной Лодыгина загрохотало, и всё поле заволокло дымом.
«Чё, опять?..» — мелькнуло у Игоря. Рука автоматически потянулась к шее, но на полпути он рваным движением опустил конечность обратно. Железобетонный контроль: камера может уловить его жест, и народ, чего доброго, станет его жалеть. Игорь вообще бы предпочёл, чтобы об этом случае все поскорее забыли. Так спокойнее.
Судья, недолго думая, засвистел, останавливая игру — в таком густом дыму надо в противогазе играть, да и то никаких гарантий, что твой гол заметят и засчитают.
— Феич, они там совсем все охуели с этими файерами! — высказался голос. — Будете теперь бродить, как ёжики в тумане…
Игорь и раньше не одобрял ярких проявлений футбольных симпатий на грани хулиганства, а после происшествия в сборной и подавно. Он с опаской стрельнул глазами на трибуну, хотя и понимал, что свои фанаты в него этой дрянью швыряться не будут. Да и расстояние там было такое, что разве что олимпийский чемпион по метанию копья добросил бы до поля. Впрочем, всякое бывает, кто мог предположить, что у Черногории снайпер найдётся?.. На миг Акинфеев вообразил, что у него в мозгах вразброд трындят уже два пидораса, и неслабо так содрогнулся.
— Феич, не дрейфь, всё будет путём! — сразу же отреагировал голос.
«Странно это слышать от тебя, но спасибо», — у Игоря на душе потеплело. Видать, неизвестный поклонник действительно пристально за ним следит. Волнуется, блин, губы кусает, наверно, кулаки держит, и всё такое. Прямо маши рукой в объектив камеры и передавай привет...
После капитанского внушения и уточнений Слуцкого относительно тактики в минутный перерыв футболисты ЦСКА с новыми силами кинулись к воротам противника, раз за разом стараясь распечатать их ворота. Но мяч упорно не желал попасть в сетку, скача вокруг неё, словно дразнясь. Тотальная непруха.
Когда после углового Вася выбил мяч подальше, тот попал к Шатову, который точно отпасовал Халку.
«Оффсайда нет, Серый стормозил», — Игорь судорожно пытался решить, куда прыгать, куда пробьёт?!
— Твою мать, твою мать, твою мать! — в унисон взвыли Игорь с голосом, проявив небывалую для них солидарность. Мяч летел с необычайной быстротой, превратившись в смазанное пятно. Акинфеев прыгнул, вытянулся в воздухе, он уже видел этот мяч, практически ощущал, как тот обдул кончики пальцев ветерком и… пролетел мимо. Падая, Игорь извернулся и проводил его взглядом. Самое противное в работе вратаря — когда ты больше не в силах помешать полёту мяча, и остаётся лишь беспомощно смотреть на происходящее. Не хватило какого-то миллиметра, чтобы дотянуться, мяч ударился о штангу и отскочил в сетку. Гол.
«Пиз-дец!» — констатировал Игорь и опустил голову, пряча лицо. Умом вроде понятно, что почти не было шансов взять такой мяч, но это он стоял в воротах, а значит, он и виноват. Получается, подвёл болельщиков, собравшихся на стадионе или следивших за игрой по телевизору. И его никто не смог бы переубедить.
— Да нахуй этого Халка, Феич, не отчаивайся, сравняете!
Пропущенный гол заставил москвичей энергичнее прежнего идти вперёд, поэтому в обороне возникали коридоры, куда охотно устремлялись зенитовцы при малейшей возможности. И это привело к опаснейшему штрафному — Вернблуму только ценой нарушения и любимой жёлтой удалось остановить рвущегося вперед Данни.
«Почти пенальти… Да что ж такое! “Сравняем”, да, конечно! Сглазил, сука!»
Выстроив стенку, Игорь приготовился. Раздался свисток, от богатырского удара Халка мяч в обход стенки полетел в ворота, но здесь реакция Акинфеева не подвела. Несмотря на бешеную скорость Игорь успел согнуться и отбить его, но на этом атака не прекратилась. Халк постарался добить, мяч отлетел к Витселю, они с Игорем бросились вперед, в итоге Акинфеев налетел на полузащитника и с кувырком свалился на землю одновременно со свистком арбитра. Едва поднявшись, Игорь незамедлительно кинулся осуществлять миротворческие меры, не то могла вспыхнуть настоящая драка, причём из-за него: у армейцев и раньше хорошо был развит инстинкт защищать своего вратаря от всех и от всего, а после матча в Черногории этот инстинкт, можно сказать, обострился донельзя. Не вникая в детали произошедшего, Набабкин ринулся отстаивать его честь с кулаками, так что Игорю пришлось дружески приобнять Витселя, показывая тем самым, что конфликт исчерпан.
— Эй, Феич, хорош там с ним обжиматься, я ревную уже! — возмутился голос.
«Я тебя обниму… потом… если захочешь», — скрипнул зубами Игорь.
Но потом стало хуже. К его воротам помчались четыре зенитовца, защитники откровенно за ними не поспевали, и Игорь догадался, что сейчас последует. Голова была совершенно пуста, действовал он чисто на рефлексах. Начал движение в одну сторону, когда осознал, что бить будут в другую. Развернуться было тяжело, но он это сделал, каким-то чудом, на противоходе, сумел отразить мяч и мгновенно оттолкнулся от газона, взвиваясь на ноги, подозревая, что это ещё далеко не всё. К сожалению, интуиция его не подвела — что может быть неприятней, чем увидеть в паре метров от своих ворот форварда с мячом? Фернандес едва на шпагат не сел, силясь дотянуться, но всё было тщетно, с такой шикарной позиции Халк не промахнулся. Мяч влетел в ворота. Счёт в пользу «Зенита» удвоился.
Акинфеев измученно сел на газон, поправляя гетры — теперь просто так, без задней мысли и не наклонишься.
— Ну, ёб вашу мать… — вздохнул голос.
Игорь даже говорить ничего не стал. Обидно.
Ближе к концу игры армейцы сумели немного реабилитироваться и забили гол, Страндбергу как новичку улыбнулась удача, а потом Ерёменко едва не сравнял, но не хватило толики везения. Сколько не атаковали, ничью выцепить не удалось.
Зенитовцы радостно орали, смеялись так счастливо, как будто праздновали золото в Чемпионате, и обнимали героя матча — Халка, сделавшего дубль. Впрочем, их можно было понять. Армейцы же уходили, подавленные поражением. Игорю хотелось послать всё к чертям и побыть одному.
— Феич, прорвёмся, — неуверенно попытался подбодрить его голос, но Акинфеев отмахнулся от его слов. Это была архиважная встреча, и они не осилили, все жертвы оказались напрасны. Надежды догнать «Зенит» в таблице почти не осталось.
«Ну, вот найду я тебя, и что?» — неожиданно подумал Игорь и вздрогнул от этого безответного вопроса: для него весь мир залило липкой непроглядной тоской, и никакого просвета в этой тьме не было.
Автор: Telia
Соавтор Natoonai-Vydra
Бета: Natoonai-Vydra
Фандом: Футбол
Жанр: Слэш (яой), Юмор, Мистика, Повседневность
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг/Персонажи: Игорь Акинфеев, Василий Березуцкий, Георгий Щенников, Артём Дзюба, Роман Широков, Дмитрий Комбаров
Предупреждения: Нецензурная лексика
Краткое содержание: Можно только позавидовать средневековым актёрам, имевшим большое преимущество перед современными спортсменами: максимум, что им грозило за плохое выступление, — это угощение в виде тухлых яиц, летящих в лицо. Футбольные фанаты же вооружались несколько иными боеприпасами, что и довелось Игорю Акинфееву в полной мере прочувствовать на себе. Так в его жизни появились странности, невероятно смахивающие на шизофрению.
Примечание соавтора: Нато продвинулась на восток ажно до Урала и испытывает от этого восторг.
Глава 4. Game over К своему глубокому стыду всю дорогу до Санкт-Петербурга, — а вылетели они за день до игры, — Игорь продрых, бессовестно оккупировав плечо Лёши Березуцкого. Сказалась ранняя и необычная побудка. На этот раз голос ему не мешал, молчал, словно воды или чего другого в рот набрал, наверно, исчерпал силы на сегодня. Что ж, тем лучше.
Акинфеева растолкали только по прибытии в пункт назначения. Причём, по словам Тошича с Игнашевичем, рискнувших нарушить его мирный сон, он пинался, наотрез отказывался вставать и посылал их в Амстердам в крайне грубой форме, но Игорь ничего такого не помнил.
Северная столица встретила футболистов ЦСКА с типичным питерским гостеприимством. С серого хмурого неба шёл мелкий дождь вперемешку со снегом. Зато прохлада помогла взбодриться и окончательно проснуться.
В автобус до гостиницы Игорь забрался последним. Не торопясь усаживаться рядом с Васей, он рассеянно оглядел знакомых и родных ребят и непроизвольно представил, как один из них мастурбирует на его светлый образ. Поняв, что именно прокручивает в памяти, Игорь покраснел, едва удержавшись от матерной тирады в лучших традициях голоса. Внезапно во всех подробностях всплыло и устроенное для него утреннее эротическое аудиошоу. По телу прошла волна жара, и Акинфеев почувствовал себя подростком с бушующими гормонами, который ни о чём, кроме секса, думать не в состоянии. «Ну и кто этот пидорас?» — едва не озвучил свой козырный интерес Игорь, но успел прикусить язык. — «Построить бы всех в шеренгу и приказать: “Кто на меня с утра дрочил — шаг вперёд!”»
— Что, по головам пересчитываешь, вдруг кого забыли? — хохотнул Дзага.
— Давайте Берёзу забудем, их всё равно двое, не жалко, — великодушно предложил Тошич.
— Берёз много не бывает, — нравоучительно поведал Слуцкий. — Игорь, садись уже, чего застыл, как Мамаев курган?
«Нет, это точно не мои, ну не могли они!.. Раз меня матерной волной не снесло нахер, когда я вокруг Жоры увивался, то мой голос этого позора не видел. Значит, кто-то в сборной», — напомнил себе Акинфеев. — «Можно хоть по этому поводу не психовать».
— Сволочь ты, Жора, — процедил сквозь зубы Игорь, проходя мимо защитника. — Такую версию на корню загубил…
— О чём он? — полюбопытствовал сидящий рядом с Щенниковым Набабкин.
— Мне бы кто объяснил... — тихо вздохнул Жора и громким шёпотом добавил: — Да он в последнее время сам не свой. Короче, меньше знаешь, крепче спишь.
Акинфеев же, заняв место, прижался виском к холодному стеклу. Санкт-Петербург ему всегда нравился — удивительный город с прекрасными видами даже в подобную погоду, но сейчас он не обращал внимания на проносящиеся за окном достопримечательности, сверля подпространство пустым взглядом. После сцены утром у него было над чем подумать. По сути, Игорь до сих пор толком и не отошёл от свалившегося на него откровения о сексуальных предпочтениях тайного собеседника.
«Пришёл пиздец, откуда не ждали… Мало того, что в башке посторонний матюкается, так он ещё и пидорасом оказался!» — возмущался Игорь. — «Обо мне мечтающим! Да блять, как можно на коллегу-футболиста… да что уж там, на мужика запасть?! Таких неприятностей у меня ещё не было! Надо быть бдительным, а то подойдёт со словами “Феич, у меня для тебя сюрприз! Закрой глаза, открой рот”… Да я уже и не против, чтобы подошёл, хоть пойму, кто это… М-да, а раньше реакция была бы одна — дать в табло, чтоб не повадно было. Вот хуйня-то творится! Нормальные люди в моём возрасте женятся, детей заводят, а я ищу своего пидораса на белом коне, или на чём он там ездит…»
— Да ёб вашу мать, — протянул Акинфеев в очередном витке отчаяния.
— Ладно, ладно, больше не будем, — принял его ругань на свой счёт Ерёменко. Они с Вернблумом с самого начала поездки травили Страндбергу байки о суровых русских обычаях и о не менее суровом капитане команды. Об этом Игорь догадался лишь по мелькающим в беседе фамилиям: паршивцы на всякий пожарный болтали по-шведски.
«Нет, ну пидорасов в футболе хватает, конечно», — Акинфеев мстительно припомнил пару случаев, когда после свистка судьи игроки намеренно пинали мяч в его ворота. — «Но чтобы настолько буквально — это перебор!»
— Вась, можно тебе деликатный вопрос задать? — тихо обратился Игорь к сидящему рядом Березуцкому. — У тебя случайно знакомых геев нет? — прошептал он в доверчиво подставленное ухо.
«У них, говорят, гей-радар есть, или что-то такое, и они сходу определяют своих. Проконсультироваться бы…»
— Боюсь даже спросить, нахера тебе? — Васю передёрнуло.
— И правильно боишься, — кивнул Акинфеев. — Я сам боюсь. Но всё же, есть?
— Горько каюсь, но извини, таких знакомств не имею. И тебе не советую. Если ты понимаешь, о чём я.
Игорь отвернулся, в глубине души расстроившись. Чего-либо в этом роде он и ожидал, наоборот, было бы странно, если бы у Васи оказался абонемент в гей-клуб. А больше спросить не у кого, иначе точно решат, что у него после известных событий наступил сдвиг по фазе.
«Что ж, будем полагаться на силу собственного разума, не все же мне мозги отбили», — взял себя в руки Игорь. — «Нужно его вычислить, а потом уж что-то делать», — продолжал он свои логические умозаключения. — «При слове “пидорас” о ком сразу думается?.. Кокорин и Новосельцев, однозначно. Но это не они, я уверен, у Ваньки дело вроде к свадьбе идёт, а Сашка если и гей, то запал вовсе не на меня. Как всё сложно!.. Ладно… Если откинуть армейцев и зенитовцев — их я завтра прощупаю, ведь эта зараза, увидев меня, сто пудов ляпнет что-нибудь гейское! — и кто тогда останется?.. Да дохерища народу остаётся!» — Акинфеева бросило в дрожь от таких блестящих перспектив.
— Люди, а когда у нас там следующий вызов в сборную?
— Тебе прошлого выезда было мало, уже снова не терпится? — хмыкнул Березуцкий. — Или хочешь ставки собрать, на кого в следующий раз кирпич свалится?
— В июне товарняк с белорусами гоняем, — откликнулся Серый, оторвавшись на секунду от беседы с Чепчуговым. — Не скоро, успеешь поправиться.
— Спасибо, — не смог сдержать улыбки Игорь. — Ясно.
«Я не с того бока подошёл к проблеме. Надо распознать, на кого голос похож по характеру, а не кто из футболистов смахивает на пидораса. Если навскидку прикинуть… Портнягин… нет, мы с ним недостаточно хорошо знакомы… Самедов… ну нет, он слишком мягкий по натуре, а мой мудак совсем другой. Денисов… а вот это может быть. Дзюба тоже подходит по стилю разговора, да и в принципе он явно не заморачивается по пустякам… А что? А ничего. Широков… не знаю, вроде что-то есть, но это ж Ромка! Где он, а где пидорасы?! Да и не матерится он так сильно, как все считают. Ну, кто ещё? Если только Комбаров, больше никого не могу представить. От этого списка, что ли, отталкиваться теперь? А как? В душе уронить мыло, медленно наклониться за ним, у кого встанет, тот и... тьфу, блять, ну о чём я думаю?! Почему он на меня запал? Я же никогда не давал повода слюни распускать!»
Праведное возмущение немного поутихло, когда Игорь вспомнил, сколько раз он шлялся по раздевалке в одном полотенце, и как они с приятелями отпускали шутки в гейском стиле, прикалываясь друг над другом, и о своей вполне безобидной привычке от радости повиснуть на друзьях, поздравляя их с победой...
«Да что я тут из-за какого-то извращенца оправдываюсь?! Извращенца, да… А как тоскливо это у него прозвучало… Ох, ему ведь тоже не позавидуешь, он же даже подкатить не может, только исподтишка пялиться… на меня, ага! Нет, сочувствовать ему я точно не буду!»
— Как же меня всё заебало… — пробурчал Игорь.
«Что вообще может привлекать в отношениях с парнями?» — задумался он, и ответ пришёл сам собой. — «А разве сердцу прикажешь?.. Интересно, каково это — целоваться с мужчиной?..» — размышлял Акинфеев и поймал себя на том, что неосознанно облизывается. — «Блять, куда меня понесло, это что, заразно, что ли?! Отставить!» — спохватился он, испуганно осмотревшись по сторонам, как будто кто-нибудь мог прочесть его мысли. В свете последнего это было уже не просто присказкой. — «К чёрту всё, надо срочно его найти! Интимные детали его жизни мне уже поперёк горла стоят. Главное — не докатиться до того, чтобы дрочить на то, как дрочат на меня!»
На следующий день всё-таки распогодилось. Характерные для Санкт-Петербурга снег и дождь сменило солнце, весело выглядывающее из-за серых туч и подбадривающее хмурых футболистов тёплыми лучами. Позитив армейцам бы не помешал: пока капитан с головой ушёл в гнетущие мысли о гомосексуальности в футболе, остальные тоже не могли похвастаться боевым задором. Не было обычного радостного оживления перед игрой, никто не перебрасывался дурацкими шуточками, все серьёзно настроились на встречу с извечным соперником в гонке за первое место и на ерунду старались не отвлекаться. Игорь максимально сосредоточился, изо всех сил стараясь достучаться до голоса и передать ему сигнал не отсвечивать хотя бы до конца матча. Никакого отклика на свои требования он так и не получил, что можно было истолковать по-разному: то ли послание не нашло адресата, то ли голос внял его горячим мольбам. Однако во второй вариант верилось с трудом.
— Я на вас надеюсь, — подытожил свою речь Слуцкий, в который раз объясняющий футболистам установку. — Давайте, вываливайтесь на поле и разнесите их всех!
— Sure thing, we gonna kick their asses! — кивнул Вернблум, главный коллекционер жёлтых карточек в команде. Для него разнести противника в пух и прах что в игре, что на словах не составляло труда.
— И постарайся без юбилейного семьдесят пятого горчичника! Remember about yellow… — нахмурился Слуцкий, а потом махнул рукой. — Кому я это говорю?..
Понтус лишь коварно усмехнулся — как тренер ни пытался с ним бороться, дежурную жёлтую в каждом матче швед получал в восьми случаях из десяти. Но на красные никогда не замахивался, умудряясь ходить по лезвию бритвы, не оступаясь.
Только ступив на газон «Петровского» для разминки, Игорь приободрился. Ему даже показалось, что всё вернулось на круги своя и сверхъестественная пакость его не донимает. Он был в родной, привычной с детства футбольной стихии, где всё знакомо и ясно: важнейшая задача этих девяноста минут — выложиться на поле по полной, засунув все прочие волнующие вопросы в дальний уголок сознания. Глубоко вздохнув, он позволил себе слегка улыбнуться.
«У меня всё замечательно, сейчас я это всем докажу. И никакие мудаки мне не указ», — поклялся Акинфеев и лёгкой трусцой направился к воротам. Ни та, ни другая сторона особой радости от встречи не испытывали, но Саша Кержаков, как всегда и бывало при очном противостоянии клубов, лучезарно улыбнувшись, помахал ему издалека в знак приветствия, да и Юра Лодыгин подошёл поздороваться — конкуренция в сборной абсолютно не влияла на их вратарскую дружбу и солидарность.
— Давай сегодня обойдёмся без эффектных покиданий поля, хорошо? — с улыбкой попросил Юра, пожимая ему руку. — На этот раз я не смогу заменить тебя в воротах.
— А жаль, — ответил шуткой на шутку Игорь. — Не дождётесь, я не горю желанием снова кататься на тележке, одним разом сыт по горло.
«Юра? Я уже параноик какой-то, всех вокруг подозреваю. Нет, он не скоро навострится так складно материться. Юра по-любому не может быть моим пидорасом. Керж подошёл бы, балабол редкостный, но Капелло в Черногорию его не вызывал…»
— Вот и договорились. Ладно, побегу дальше разогреваться, труба зовёт! — хмыкнул Лодыгин и отчалил на свою половину поля. Игорь тоже не стал терять времени даром и приступил к разминочному комплексу упражнений. Качество травы на стадионе было потрясающим, на такой и поваляться не жалко, чем Игорь и занимался, то и дело оказываясь на газоне, чтобы поймать мяч, любезно отправляемый в ворота Чепчуговым. Физически Игорь чувствовал себя отлично, зря Ярдошвили беспокоился, но вот в психологическом плане точил червячок сомнения: а ну как всё пойдёт наперекосяк?
В раздевалке по сложившейся традиции Игорь оказался первым, там его ожидала красная форма — приятное разнообразие после стандартной зелёной, в которой он выступал постоянно. Он начал переодеваться, но долго скучать в одиночестве не пришлось — вскоре к нему присоединился Вася Березуцкий.
— Ты как? — поинтересовался Акинфеев, натягивая свитер и цепляя капитанскую повязку. На следующий год дизайнеры обещали прямо на форме изобразить полосу, а пока приходилось мучиться с повязкой, нередко норовившей слететь из-за активной работы руками.
— Как огурчик! — выдал тот. — Всё нормально, не подведу. Да, и это… если Жора выйдет на замену, будь с ним помягче, он какой-то нервный стал… — он прервался, так как стали подтягиваться и остальные. Обсуждать Щенникова в его присутствии было бы невежливо, и Игорь утвердительно моргнул. У него самого на душе кошки скребли из-за недавнего казуса.
«Как бы мне вас, мужики, не подвести с этими загадками, Жору вот сломал… Вчера этот гад весь день вёл себя тише воды, ниже травы. Вот бы повезло, и сегодня его тоже не было... Хотя я и везение — взаимоисключающие понятия», — печально подумал Акинфеев.
И тут, как назло, подрезая крылья встрепенувшейся было надежде, в голове у Игоря раздался до боли знакомый голос:
— Ладно, Феич, хрен с тобой, хочешь себя в гроб загнать, вперёд. А я побуду благородным и пожелаю тебе оставить ворота сухими, пусть мы и соперники.
«Да твою ж мать, подавись своим благородством!» — Игорь зажмурился от неожиданности, подавив желание с разбега как следует приложиться лбом об стену. Остановило его лишь то, что его поступок вряд ли смогли бы правильно интерпретировать. Несмотря на то что его логические выкладки подтвердились и армейцы никакого отношения к этому акустическому издевательству не имели, радости он не испытал.
— Ну всё, поскакали, — тяжело обронил покосившийся на часы Ерёменко. Игорь одобрительно кивнул.
Выводя команду на поле, Акинфеев был полон сомнений и плохих предчувствий, но старался ничем не выдавать своего вздрюченного состояния. Как и капитан, голкипер должен заражать уверенностью и спокойствием свою команду, а не психовать по личным неурядицам, что он и имитировал, судя по всему, удачно. А с внутренним дурдомом он как-нибудь сам разберётся, потом, когда найдёт таинственного знакомца, заставляющего смотреть на многое иначе и задумываться о вещах, что раньше на ум не приходили.
Бросив на трибуны мимолетный взгляд, Игорь обратил внимание, что трибуна армейских болельщиков окрасилась в красно-синие цвета и там развернули впечатляющих размеров баннер: «Мы не дрогнем в бою за столицу свою». Это укрепило его в мысли, что никакому козлу заднеприводному нельзя позволить мешать игре. Он должен сделать всё, чтобы оправдать доверие преданных фанатов, которые ездят за командой даже в Грозный, где порой и арбитры небезосновательно опасаются за свою безопасность и поэтому далеко не всегда судят объективно.
Акинфеев присмотрелся к небу, оценивая положение солнца, чтобы проще было выбрать ворота в случае победы в жребии. «Когда же в моей жизни наступит просвет?» — вздохнул он.
— Ёбана, Феич, ты в красном! Охрененно смотришься! Вот только пиздец какой напряжённый, взбодрись! — снова активизировалось неугомонное трепло. — Обнять бы тебя, успокоить...
«Руки сначала помой!» — огрызнулся Игорь, мотнув головой. Но арбитр с Мигелем Данни поняли его движение по-своему, так что Акинфеев, скрипнув зубами, занял совсем не те ворота, на которые изначально нацелился, и теперь солнце било ему в глаза.
«Ну, понеслась», — подумал Игорь, услышав свисток судьи. Футболисты рванули за мячом, забитые под завязку трибуны возбуждённо загудели, фанаты зарядили любимые кричалки, стараясь переорать поддержку соперников, но для Игоря все звуки отошли на второй план, стали фоном, как шум волн, ударяющихся о прибрежные камни. Он не отводил взгляда от мяча, то и дело зычно командуя:
— Не фолить! Вышли! Набаба, влево!
Питерцы с первых же минут со всей присущей им энергичностью и напористостью бросились осаждать ворота, но Берёза пока держал своё слово — защита не давала поводов для критики, действовала уверенно и слаженно. Слуцкий на теоретическом занятии предупреждал их, что игра так начнётся, поэтому все были готовы к подобному развитию событий. У Игоря почти не было работы, но он не обольщался и не расслаблялся ни на миг. А вот голос делал всё, чтобы вывести его из себя:
— Феич, наш комментатор отжигает, — поведал он с неуместным весельем. В этот момент Игорь как раз выносил мяч и едва не поскользнулся из-за резко раздавшейся ремарки. От воплей тренера можно абстрагироваться, а здесь даже уши не заткнуть. — «До Акинфеева мяч не доходит, и он развлекает себя сам». Ты там дрочишь, что ли? Хотел бы я на это посмотреть.
«А ты на диване пивко потягиваешь? Ты вообще за кого?» — Акинфеев не уставал удивляться нахальству непрошеного гостя в голове. Но тут стало не до мысленных пикировок: Миланов нарушил правила, доведя до штрафного. Игорь поморщился, но, в отличие от Березуцкого с Игнашевичем, претензий арбитру высказывать не стал, посчитав это бесполезным. Ну когда это судьи меняли своё решение из-за возмущения футболистов? Чем активнее наседаешь, тем больше шансов вместо справедливости заработать карточку, и хорошо ещё, если жёлтую.
— Ну, давайте, плотнее встали! — заорал Игорь, выстраивая стенку. Халк у мяча — слишком серьёзная угроза для ворот. Удар у бразильца был сильным, и порой ощущение, что можно вместе с мячом улететь в сетку, было довольно реалистичным. — Жора, сюда! Начо!
Все они были давно сработанной командой, понимающей друг друга с полуслова, и никаких дополнительных объяснений не требовалось, хватало отрывистых команд, а нередко и просто жестов. Штрафной обошёлся без трагедий, хотя Халк и сумел пробить под стенкой — очень уж неудачно Натхо, Тошич и Миланов подпрыгнули, и мяч прошёл точно под ними.
«Я вам на тренировке устрою!» — сделал заметку Игорь, нацеливаясь на мяч. В падении он сумел вцепиться в него, намертво зафиксировав так, что при всем желании не выцарапать.
— Хрен вам, а не гол! — практически озвучил его мысли голос.
«Надеюсь, сейчас этот извращенец не надумает на меня дрочить! Представляю, какие ему открываются виды, чуть что, я на газоне лапками кверху, бери не хочу. Фу, блять! Что слышу, то и пою! Пора с этим кончать», — Игорь вытряхнул из головы всё лишнее, предельно сосредоточившись на поле. Руководство защитниками никто не отменял.
Но вскоре питерцы смогли прорвать оборону, крайне опасно подобравшись к его воротам. Игнашевич обломал Халка, не позволив ему добраться до мяча, но и сам не сохранил его, а мяч, как известно, в игре долго бесхозным не бывает — им быстро завладел Смольников, отдав пас на Витселя. Армейские защитники ничего не успели ему противопоставить, и он в упор расстрелял ворота, наконец создав Акинфееву реальную работу. Но отпраздновать триумф после забитого гола ему было не суждено — Игорь не дал себя обыграть, угадал с выбором позиции и без труда, чётко и хладнокровно зажал мяч в перчатках.
— Феич, молодца, так держать!
«Без тебя знаю, завянь!»
В футболе редко всё идёт гладко, и этот матч не стал исключением: вскоре появились и пострадавшие в стройных армейских рядах — Лодыгин изо всех сил вдарил по мячу, попав Мусе чётко в лоб. Пока нокаутированный Ахмед соображал, что произошло, Игорь разочарованно вздохнул — Муса, судя по всему, не получил травмы, а вот мяч, срикошетив от него, вполне мог отскочить в ворота. Не повезло.
«Ну, Юрка, вот ведь киллер! Я ещё понимаю, если я буду на людей кидаться, с этим голосом и не такое станешь вытворять, но с Лодыгиным-то что?» — удивился Акинфеев.
Он оказался прав. Уже через минуту Муса резво носился по полю галопом, но появилась новая причина для беспокойства: Халк рухнул в штрафной. Всё вокруг тряхнуло, как от землетрясения в три балла, а у Игоря ёкнуло сердце — для полного счастья им только пенальти не доставало. Он прекрасно видел, что форвард свалился сам, без посторонней помощи, но что скажут на это судьи? Иногда было впечатление, что арбитры находятся в каком-то ином измерении и поэтому не замечают самых очевидных вещей, хоть очки с биноклем им вручай. Акинфеев забрал мяч, с испугом ожидая свистка и неприятного на данный момент жеста судьи, но их не последовало; Иванов верно разобрался в ситуации, и справедливость восторжествовала.
— Ебааать, Феич, как ты там подскочил! А могли бы и Халку горчичник за симуляцию выписать, совсем охренел, так нагло падать, — прокомментировал этот эпизод голос.
«В кои-то веки я с тобой согласен».
Зато дальше последовал небольшой бонус за потраченные нервные клетки: вместо углового арбитр назначил удар от ворот, Игорь благоразумно не стал его убеждать в обратном, а с удовольствием послал мяч в далекий полёт на чужую половину поля. Ударом ногами он по праву гордился, не зря отец в детстве доводил его до слёз тренировками.
В общем, игра шла своим чередом, основная заваруха творилась в середине поля, к вратарям мяч попадал редко, ни одна из команд пока не лидировала. Поэтому надо было быть вдвойне внимательным, каждую минуту всё могло перевернуться, и далеко не факт, что в пользу ЦСКА.
— Феич, хорош гольфы подтягивать, ты и без того соблазнительно выглядишь! Эти твои наклоны мне крышу сносят…
«Эй, ты, хватит уже на меня облизываться, задрал!»
Проблем подкинула защита. Березуцкий, видимо, решил, что капитан слишком заскучал, и отдал ему пас, когда рядом хищно тёрся Халк. Игорь был вынужден выбить мяч за боковую линию. Он в сердцах сплюнул, осуждающе взглянув на Васю, тот лишь развёл руками, извиняясь, что поставил в неловкое положение.
Но как защитники ни старались, шанс блеснуть мастерством и физической формой у Игоря всё-таки появился — пришлось посоревноваться в скорости с Халком, хотя Акинфеев предпочёл бы избежать экстрима.
«Бляяять», — только и пронеслось у него в голове, пока он на всех парах мчался к мячу наперегонки с форвардом. Долю секунды он думал, что не успеет, и Халк издевательски вколотит мяч в бесхозные ворота. Но опасения оказались пустыми — игру Игорь читал отлично, стартовал вовремя и успел высоко подпрыгнуть, сцапав драгоценный мяч натурально перед носом у нападающего. В этот момент как никогда раньше захотелось поступить по-детски и показать раздосадованному бразильцу язык, но Игорь удержался от столь неразумного поведения. Мало ли, ещё сочтут, что у него совсем нелады с башкой.
Конец тайма выдался дёрганым, число ошибок вблизи ворот в разы возросло, и у Акинфеева появилось сильное желание наскипидарить всю команду.
«Ёклмн, куда вы смотрите?!» — возмутился Игорь. Выход один на один не по вкусу любому вратарю, а здесь получилось полноценное свидание с Данни. Но зенитовскому капитану не удалось в ближнем бою его перехитрить — Игорь на скорости вылетел из ворот, сложившись, проехался по газону, отбив мяч ногами. Тут же вскочив, он приготовился к повторной атаке, но её не последовало: питерцам не удалось добивание, мяч улетел выше ворот.
— Феич, зря я на тебя наговаривал, ты сегодня безупречно играешь. А меня спрашивают, что это со мной, что я так в экран вылупился… Запущенный Феич головного мозга третьей степени, вот что со мной, как в блядской мелодраме, — с толикой горечи вставил голос. — И как я до жизни такой дошёл?..
«Вот не до тебя сейчас, честно. Давай позже вернёмся к этому вопросу, со всеми подробностями, именами, явками и паролями…»
Футболисты ЦСКА ввалились в раздевалку взбодрённые счётом на табло. Но, судя по концовке, пока нулям можно было только порадоваться.
Второй тайм начался для Акинфеева жутковато. Пять минут не прошло, когда на трибуне за спиной Лодыгина загрохотало, и всё поле заволокло дымом.
«Чё, опять?..» — мелькнуло у Игоря. Рука автоматически потянулась к шее, но на полпути он рваным движением опустил конечность обратно. Железобетонный контроль: камера может уловить его жест, и народ, чего доброго, станет его жалеть. Игорь вообще бы предпочёл, чтобы об этом случае все поскорее забыли. Так спокойнее.
Судья, недолго думая, засвистел, останавливая игру — в таком густом дыму надо в противогазе играть, да и то никаких гарантий, что твой гол заметят и засчитают.
— Феич, они там совсем все охуели с этими файерами! — высказался голос. — Будете теперь бродить, как ёжики в тумане…
Игорь и раньше не одобрял ярких проявлений футбольных симпатий на грани хулиганства, а после происшествия в сборной и подавно. Он с опаской стрельнул глазами на трибуну, хотя и понимал, что свои фанаты в него этой дрянью швыряться не будут. Да и расстояние там было такое, что разве что олимпийский чемпион по метанию копья добросил бы до поля. Впрочем, всякое бывает, кто мог предположить, что у Черногории снайпер найдётся?.. На миг Акинфеев вообразил, что у него в мозгах вразброд трындят уже два пидораса, и неслабо так содрогнулся.
— Феич, не дрейфь, всё будет путём! — сразу же отреагировал голос.
«Странно это слышать от тебя, но спасибо», — у Игоря на душе потеплело. Видать, неизвестный поклонник действительно пристально за ним следит. Волнуется, блин, губы кусает, наверно, кулаки держит, и всё такое. Прямо маши рукой в объектив камеры и передавай привет...
После капитанского внушения и уточнений Слуцкого относительно тактики в минутный перерыв футболисты ЦСКА с новыми силами кинулись к воротам противника, раз за разом стараясь распечатать их ворота. Но мяч упорно не желал попасть в сетку, скача вокруг неё, словно дразнясь. Тотальная непруха.
Когда после углового Вася выбил мяч подальше, тот попал к Шатову, который точно отпасовал Халку.
«Оффсайда нет, Серый стормозил», — Игорь судорожно пытался решить, куда прыгать, куда пробьёт?!
— Твою мать, твою мать, твою мать! — в унисон взвыли Игорь с голосом, проявив небывалую для них солидарность. Мяч летел с необычайной быстротой, превратившись в смазанное пятно. Акинфеев прыгнул, вытянулся в воздухе, он уже видел этот мяч, практически ощущал, как тот обдул кончики пальцев ветерком и… пролетел мимо. Падая, Игорь извернулся и проводил его взглядом. Самое противное в работе вратаря — когда ты больше не в силах помешать полёту мяча, и остаётся лишь беспомощно смотреть на происходящее. Не хватило какого-то миллиметра, чтобы дотянуться, мяч ударился о штангу и отскочил в сетку. Гол.
«Пиз-дец!» — констатировал Игорь и опустил голову, пряча лицо. Умом вроде понятно, что почти не было шансов взять такой мяч, но это он стоял в воротах, а значит, он и виноват. Получается, подвёл болельщиков, собравшихся на стадионе или следивших за игрой по телевизору. И его никто не смог бы переубедить.
— Да нахуй этого Халка, Феич, не отчаивайся, сравняете!
Пропущенный гол заставил москвичей энергичнее прежнего идти вперёд, поэтому в обороне возникали коридоры, куда охотно устремлялись зенитовцы при малейшей возможности. И это привело к опаснейшему штрафному — Вернблуму только ценой нарушения и любимой жёлтой удалось остановить рвущегося вперед Данни.
«Почти пенальти… Да что ж такое! “Сравняем”, да, конечно! Сглазил, сука!»
Выстроив стенку, Игорь приготовился. Раздался свисток, от богатырского удара Халка мяч в обход стенки полетел в ворота, но здесь реакция Акинфеева не подвела. Несмотря на бешеную скорость Игорь успел согнуться и отбить его, но на этом атака не прекратилась. Халк постарался добить, мяч отлетел к Витселю, они с Игорем бросились вперед, в итоге Акинфеев налетел на полузащитника и с кувырком свалился на землю одновременно со свистком арбитра. Едва поднявшись, Игорь незамедлительно кинулся осуществлять миротворческие меры, не то могла вспыхнуть настоящая драка, причём из-за него: у армейцев и раньше хорошо был развит инстинкт защищать своего вратаря от всех и от всего, а после матча в Черногории этот инстинкт, можно сказать, обострился донельзя. Не вникая в детали произошедшего, Набабкин ринулся отстаивать его честь с кулаками, так что Игорю пришлось дружески приобнять Витселя, показывая тем самым, что конфликт исчерпан.
— Эй, Феич, хорош там с ним обжиматься, я ревную уже! — возмутился голос.
«Я тебя обниму… потом… если захочешь», — скрипнул зубами Игорь.
Но потом стало хуже. К его воротам помчались четыре зенитовца, защитники откровенно за ними не поспевали, и Игорь догадался, что сейчас последует. Голова была совершенно пуста, действовал он чисто на рефлексах. Начал движение в одну сторону, когда осознал, что бить будут в другую. Развернуться было тяжело, но он это сделал, каким-то чудом, на противоходе, сумел отразить мяч и мгновенно оттолкнулся от газона, взвиваясь на ноги, подозревая, что это ещё далеко не всё. К сожалению, интуиция его не подвела — что может быть неприятней, чем увидеть в паре метров от своих ворот форварда с мячом? Фернандес едва на шпагат не сел, силясь дотянуться, но всё было тщетно, с такой шикарной позиции Халк не промахнулся. Мяч влетел в ворота. Счёт в пользу «Зенита» удвоился.
Акинфеев измученно сел на газон, поправляя гетры — теперь просто так, без задней мысли и не наклонишься.
— Ну, ёб вашу мать… — вздохнул голос.
Игорь даже говорить ничего не стал. Обидно.
Ближе к концу игры армейцы сумели немного реабилитироваться и забили гол, Страндбергу как новичку улыбнулась удача, а потом Ерёменко едва не сравнял, но не хватило толики везения. Сколько не атаковали, ничью выцепить не удалось.
Зенитовцы радостно орали, смеялись так счастливо, как будто праздновали золото в Чемпионате, и обнимали героя матча — Халка, сделавшего дубль. Впрочем, их можно было понять. Армейцы же уходили, подавленные поражением. Игорю хотелось послать всё к чертям и побыть одному.
— Феич, прорвёмся, — неуверенно попытался подбодрить его голос, но Акинфеев отмахнулся от его слов. Это была архиважная встреча, и они не осилили, все жертвы оказались напрасны. Надежды догнать «Зенит» в таблице почти не осталось.
«Ну, вот найду я тебя, и что?» — неожиданно подумал Игорь и вздрогнул от этого безответного вопроса: для него весь мир залило липкой непроглядной тоской, и никакого просвета в этой тьме не было.
-
-
27.02.2016 в 23:01-
-
27.02.2016 в 23:02-
-
28.02.2016 в 01:50Мне так интересно, что ты скажешь после следующей главы!
Я тоже из-за треда на автомате постоянно "анонимно" нажимаю
-
-
03.03.2016 в 22:08Игорь, конечно, тоже бедный, но он-то страдает не напрасно (ну, я надеюсь).
А Дзюба тогда уже играл за Зенит или ещё нет?
-
-
03.03.2016 в 22:27Нет, Дзюба тогда в Ростове гонял в аренде, а принадлежал Спартаку
-
-
04.03.2016 в 22:56А, ну тогда я ставлю на него, в плане загадочного голоса